Он торопливо умылся, переоделся и собрал то свое имущество, которое считал достаточно ценным. Через несколько минут он вышел, захлопнул дверь (в последний раз, если его планы осуществятся), укрепил узел с вещами на спине трофейного айи, сел в седло и поскакал.

Привратник постоялого двора «Ташин» сказал, что мастер Туранж сейчас дома и добрый зер сможет его там найти. Фаллон пересек удивительно безлюдный двор — артистическая клиентура покинула «Ташин» — и дошел до комнаты Квейса.

Никто не откликнулся на звон дверного гонга. Фаллон толкнул дверь, та отворилась. При взгляде внутрь рука его потянулась к рукояти рапиры.

Квейс из Бабаала лежал навзничь на полу, его куртка была пропитана коричневой кришнянской кровью. Фаллон перевернул тело и увидел, что шпион пронзен насквозь, вероятно, рапирой.

Рядом с ним на полу лежала груда бумаг.

Присев на корточки, Фаллон осмотрел их. Не найдя того, что искал, он обыскал тело Квейса и комнату.

Никакого следа чека. Его планы нуждались в корректировке: кто-то узнал о разрезанном чеке и убил Квейса, чтобы завладеть его частью.

Но кто? Об этом документе не знал никто, кроме Квейса, Кастамбанга и самого Фаллона. Банкир был хранителем денег, если бы он захотел их присвоить, то мог обойтись и без чека.

Энтони вторично обыскал комнату, но не нашел ни части чека, ни следов убийцы.

Наконец он со вздохом вышел и обратился к привратнику:

— Кто-нибудь навещал сегодня Туранжа?

Тот задумался:

— Да, зер. Теперь, когда вы спросили об этом, я вспомнил. Примерно с час назад у него был посетитель.

— Кто? Как он выглядел?

— Он, как и вы, землянин и был одет в гражданский костюм.

— Но как он выглядел? Высокий или низкий? Полный или худой?

Привратник сделал беспомощный жест:

— Не могу сказать вам, зер. Вы, земляне, так похожи друг на друга.

Фаллон вновь сел на айя и через весь город направился к дому Кастамбанга. Дальнейшие действия казались бессмысленными, но он не сдастся, пока есть хоть малейшая надежда заполучить деньги.

Город был охвачен возбуждением. Тут и там мчались всадники. Кто-то крикнул:

— Джунги уже видны! К стенам!

Фаллон проехал мимо Дома Правосудия, где на доске казненных голов было больше, чем обычно. Он не вглядывался в эти ужасные предметы, но, уже проскакав, осознал, что видел чье-то знакомое лицо.

Взглянув на доску, он с ужасом узрел оскаленную в иронической усмешке голову кришнянина, к которому направлялся. Под головой он прочел:

«КАСТАМБАНГ БАД-АМИРУТ, банкир из Габанжа, 103 года и 4 месяца. Признан виновным в государственной измене».

Измена, очевидно, заключалась в том, что Кастамбанг финансировал Квейса, шпиона Квааса. А так как пытки уголовных преступников были в Балхибе законной процедурой — с их помощью узнавали имена сообщников — Кастамбанг в предсмертной агонии мог назвать и имя Фаллона. Теперь у последнего имелись все основания побыстрее покинуть Занид.

Фаллон пустил айю в галоп, направляясь к воротам Луммиш, но, проскакав несколько кварталов, вдруг понял, что находится рядом с домом Кастамбанга. Проезжая мимо, он заметил, что ворота сорваны с петель.

Нестерпимое любопытство заставило его направить айю во двор. Всюду были следы разгрома. Прекрасные статуи из Катай-Джогорая, разбитые на куски, лежали на земле. Фонтаны молчали. Кругом валялось множество разнообразных вещей. Фаллон спешился и начал их рассматривать. Это были записи, чеки, счетные книги и другие принадлежности банкира.

Фаллон решил, что после ареста Кастамбанга собравшаяся толпа разграбила его дом.

Был лишь ничтожный шанс найти в этом разгроме третью часть чека Квейса. Мелькнула мысль, что не стоит тратить время на поиски: Занид сейчас слишком опасное место. Но ведь это его последний шанс вернуть себе замбийское королевство.

И не стоит забывать об убийстве Квейса. Неужели убийца опередил его и здесь?

Фаллон обследовал двор, осматривая каждый клочок бумаги. Ничего. Он вошел в дом, перешагнув через тело одного из колофтянских слуг.

Где же может быть эта часть чека? Кастамбанг положил его в ящик большого стола в своем подземном убежище. Фаллон решил, что надо осмотреть эту комнату; если же чек не найдется и там, он немедленно покинет город. Лифт, конечно, не работал, но Фаллон отыскал ведущую вниз лестницу. Он снял со стены лампу, наполнил ее резервуар из другой лампы и воспламенил своей зажигалкой, а потом начал спускаться.

Подземный проход был темен, свет давала только захваченная лампа. Шаги Фаллона и его дыхание громко раздавались в тишине подземелья.

Чувство направления точно привело Фаллона через лабиринт коридоров и комнат к подземному логову Кастамбанга. Решетка не была спущена. На полу валялось несколько монет, потерянных грабителями, но дверь в логово оказалась закрыта.

Почему? Если здесь побывала толпа, то она не остановилась бы перед запертой дверью.

Из-под двери пробивался слабый свет. Взяв в руки рапиру, Фаллон ногой толкнул дверь, и та открылась.

Комната освещалась лампой, которую держала женщина-кришнянка, стоявшая спиной к двери. У стола лицом к Фаллону стоял землянин в кришнянском костюме. Когда дверь хлопнула, женщина обернулась. Мужчина выхватил шпагу.

Фаллон от изумления раскрыл рот. Женщина была Гази бад-Доукх, а мужчина — Уилком Вагнер.

— Привет, Гази, — сказал Фаллон. — Это твой новый джагайн? Ты быстро меняешь их в последнее время.

— Нет, Энтане, он дал мне истинную религию, которую я так долго искала.

Пока женщина говорила, Фаллон убедился, что большой стол изрублен топором, все ящики открыты и опустошены. Бумаги громоздились на полу. Перед Вагнером на столе лежали два маленьких прямоугольных куска бумаги. Хотя на таком расстоянии Фаллон не мог прочесть, что в них написано, он был уверен в истинности своей догадки.

— Где вы их взяли? — спросил он Вагнера.

— Одну отобрал у некого парня, другую — в ящике этого стола, — ответил миссионер.

— Они мои. Я заберу их у вас.

Вагнер левой рукой схватил куски чека и спрятал в карман.

— Ошибаетесь, мистер. Они никому не принадлежат — я получу эти деньги и использую их для распространения истинной религии. Думаю, что у вас есть третий кусок.

— Отдайте, — потребовал Фаллон, подходя ближе.

— Это вы отдайте, — ответил Уилком, отступая. — Я не хочу вредить вам, но вселенский монотеизм может заставить меня сделать это.

Фаллон сделал еще шаг.

— Вы убили Квейса?

— Иначе бы он убил меня. Теперь делайте так, как я велю.

— Но как вы узнали обо всем?

— Я присутствовал на суде над Кастамбангом и слышал обвинение. Гази рассказала мне о чеке, разорванном на три части, и я сопоставил сведения.

— Кончайте болтовню! — заявила Гази, ставя лампу на стол. — Вы сможете разделить золото или свести счеты в другом месте. Но город на краю гибели, и у нас нет времени на ссоры.

— Конечно, моя практичная маленькая возлюбленная, — сказал Фаллон и вновь обратился к Вагнеру: — Вы настоящий святой! Не останавливаетесь перед убийством, умыкаете женщину — и все это во имя Бога…

— Вы ничего не смыслите в этом, — угрюмо ответил проповедник. — Я не делаю ничего аморального, не то что вы. Меня с Гази связывают лишь духовные отношения. Она моя сестра…

В этот момент он с кошачьей ловкостью шагнул вперед, взмахнув шпагой. Фаллон с трудом парировал неожиданное нападение.

Вагнер повторил выпад. Лезвия сверкнули в полутьме.

Помещение было слишком тесным для маневра, к тому же Фаллона очень стесняла та лампа, которую он держал. У Вагнера оказалась крепкая рука, искусная в фехтовании.

Фаллон уже собирался запустить лампу в строгое фанатичное лицо миссионера, когда Гази крикнула: «Прекратите, негодяи!» — и потянула его сзади за куртку обеими руками. Энтони поскользнулся. Вагнер сделал выпад.

Фаллон видел, как неотвратимо приближается кончик рапиры миссионера. Он пытался отразить удар, но острие вдруг исчезло, а тело пронзила острая боль.