Итак, позитивный образ Цезаря получил дополнительное звучание. К саллюстиеву образу демократического лидера, освободившего народ от засилия и произвола олигархии, добавляется образ великого полководца (здесь, конечно, у истоков стоит сам Цезарь) и создателя сверхдержавы, предтечи «восстановленной республики» Августа. Вместе с тем, как показывает «Фарсалия» Лукана, развивается и цицероновский образ демагога, ставшего тираном и уничтожившего борцов за республику. Пафос Лукана, направленный против Цезаря, усиливался еще и тем, что в нем видели предтечу террористического режима Юлиев — Клавдиев с зверствами сумасшедшего Калигулы и полным развалом Империи при Нероне. Вероятно, еще больше, чем у Цицерона, у Лукана звучит мотив деструктивной силы, которой стал основатель монархии и его преемники. Цицерон мог только предупреждать, Лукан уже констатировал факт и показывал, что из этого получилось. В последующей традиции мы обнаружим самые разнообразные варианты синтеза этих двух идейных течений.
Переходим к двум биографиям Цезаря у Плутарха и Светония. Похоже, что именно Плутарх создал канонический образ знаменитого полководца и политика. Как справедливо заметил С.Л. Утченко, тема Цезаря оказалась затронутой и в других биографиях Плутарха, в жизнеописаниях Красса, Помпея, Катона, Цицерона, Брута, Антония{362}. Отметим одну характерную деталь — особенностью Плутарха является стремление дать позитивный образ главного героя (зачастую за счет других персонажей), а потому в биографиях Катона и Брута мы увидим менее выигрышные факты, чем те, которые приведены в жизнеописаниях самого Цезаря.
Именно Плутарх создал ассоциацию между Цезарем и Александром, считая обоих величайшими деятелями греческой и римской истории и лучшими из известных ему полководцев. С.Л. Утченко прав и в том, что обе биографии создают образы величайших полководцев и завоевателей, однако, необходимо добавить, что и Александр и Цезарь являются в интерпретации Плутарха, двумя создателями новой цивилизации. Александр создает единую цивилизацию греческих и восточных народов, тогда как Цезарь был основателем не менее значительной цивилизации единой Римской Империи. Расположение материала достаточно сбалансировано: 14 глав посвящены биографии Цезаря до консульства 59 г. (Plut. Caes., 1–14), 14 — войнам в Галлии (Ibid., 15–28), 5 — началу гражданской войны (Ibid., 29–34), 22 — самой гражданской войне (Ibid., 55–56), 5 — событиям диктатуры (Ibid., 57–61), 8 — заговору (Ibid., 62–69).
В отличие от большинства авторов, Плутарх дает всю биографию Цезаря от рождения до смерти и представляет ее на достаточно широком историческом фоне. Он ставит в центр событий личность, абстрагируясь, насколько это возможно, от исторического контекста. Наконец, это, несомненно, самое «литературное» сочинение о Цезаре, имеющее наиболее совершенную художественную форму и написанное ярким и красочным стилем. Изложение полно ярких эпизодов, и Цезарь Плутарха оказывается не только историческим деятелем, но и героем романа, впрочем, романа не вымышленного, а основанного на исторических фактах.
Последнее во многом определяет изложение. В первой части Плутарх подбирает ряд литературно выигрышных эпизодов: история с пиратами (Ibid., 2), ораторские успехи Цезаря и его образование (Ibid., 3–4), победа на выборах в понтифики и заговор Катилины (Ibid., 7–8), история Клодия и праздника Доброй Богини (Ibid., 9–10). Именно из Плутарха мы узнаем о поведении Цезаря в конфликте с Суллой, в пиратском плену, на процессе Долабеллы, на выборах в великие понтифики, в истории Катилины, в деле Клодия (Ibid., 1, 2, 4, 7–8, 10–11). В этой части Цезарь выступает именно таким, каким его часто воспринимали люди более поздних эпох, видевшие в истории развлекательный роман, а его путь во власть предстает как острая политическая борьба, приключения, завоевание любви народа и победы на выборах. Несколько за пределами сочинения остается политическая программа, а из чисто политических сюжетов можно отметить, вероятно, лишь реабилитацию памяти Мария и заговор Катилины (Plut. Caes., 6–8). Для Плутарха начальная карьера Цезаря — это не путь популяра (как это было у Саллюстия) или первые шаги демагога и манипулятора (как пытался представить его Цицерон), а вхождение во власть блестящего молодого аристократа, в общем, лишенного каких-либо принципиальных убеждений и наделенного огромным личным честолюбием. Плутарх абсолютизирует форму, принимая ее за содержание. Более полно политическая программа представлена в рассказе о консульстве, хотя здесь автор уделяет особое внимание яркой картине борьбы между Цезарем и оптиматами во главе с Бибулом и Катонном (Plut. Caes., 14).
«Галльская» часть представляет собой изложение событий кампании. Плутарх, в основном, следует за Цезарем, и, если не считать несохранившейся части труда Ливия и малоизвестного широкому читателю Диона Кассия, это, вероятно, самая полная история галльских войн после самих «Записок». История войны — выигрышный момент для любого беллетриста, особенно, античного, а потому здесь преобладает историческое повествование. Оценка Плутарха однозначна — галльские кампании были самыми значительными войнами в римской истории, показавшими превосходство Цезаря над всеми полководцами (Plut. Caes., 15), а основными чертами Цезаря-военачальника были быстрота, личное мужество, выносливость и умеренность, равно как и умение внушить воинам мужество и любовь к полководцу (Ibid., 15–16).
Плутарх подробно рассматривает причины гражданской войны и процесс ее развязывания, показывая агрессивные действия обеих сторон и, в общем, придерживаясь точки зрения об «обоюдной вине» (Ibid., 29–31). Далее он переходит к описанию военных операций, в основном следуя Цезарю. Плутарх окончательно разрабатывает теорию, уже намеченную у Веллея и Флора, но еще отсутствующую у Цицерона и Цезаря. Если Цезарь и Цицерон видят в войне конфликт политических партий и политических принципов, то последующая традиция делает акцент на личном столкновении Цезаря и Помпея, а потому (в отличие от Цезаря), уделив минимальное внимание кампании 49 г. (Plut. Caes., 29–31) и даже последующим кампаниям 47–45 гг., которые подробно описаны продолжателями Цезаря, Плутарх посвящает половину всего изложения истории гражданских войн борьбе двух полководцев и особенно — Фарсальской битве (Ibid., 41–46). На эту, ставшую весьма распространенной традицию распределения материала, могла повлиять и «Фарсалия» Лукана. Фарсальское сражение становится центральным эпизодом войны, причем, Плутарх видит его, прежде всего, через призму личного конфликта Цезаря и Помпея. В истории гражданской войны много выигрышных литературных эпизодов: переход Рубикона, неудачная попытка Цезаря пересечь Адриатическое море на маленькой лодке (возможно, чистый вымысел), атака прмпеянской конницы при Фарсале, самоубийство Катона в Утике, мужество Цезаря при Мунде и, конечно, роман Цезаря с Клеопатрой (Plut. Caes., 32, 35, 38, 45, 54, 56, 48–49).
Вероятно, особый интерес представляет собой последняя часть. Плутарх достаточно кратко останавливается на реформах Цезаря, прежде всего, как и у Александра, отмечая его грандиозные проекты (восточный поход, строительные программы, восстановление городов) (Ibid., 57–58) и придавая его политике черты мегаломании. Особенно полно описывает Плутарх реформу календаря (Ibid., 59). Тем не менее, главной темой этого периода становится подробное красочное описание заговора против Цезаря, наверное, самое полное в античной литературе со множеством ярких эпизодов и деталей (неблагоприятные знамения, колебания Цезаря, сон Кальпурнии, доносы, паника в Риме, народное восстание против убийц диктатора и роковая судьба последних) (Ibid., 62–69).
Наверное именно в этой части появляются нотки осуждения. Талантливый политик и великий полководец достиг вершины славы и положения и, подобно Александру, начавшему подражать персидским обычаям и вести себя подобно неограниченному монарху, ломая демократические традиции македонян, Цезарь окружил себя непомерными почестями и, возможно, мечтал о царском титуле. В достаточно невыгодном свете подана и история с Луперкалиями (Ibid., 57–61). Плутарх не оправдывает убийство Цезаря, но «понимает» его причины.
