В ослепительном сиянии взрывающегося моря огня Кэлен видела силуэты шан-так, мгновенно превращавшиеся в черные скелеты, которые затем быстро обращались в ничто.

Люди, убегая, старались не оборачиваться, таким ярким было пламя. Оно сияло так, что Кэлен, отвернувшись от него, пришлось прищуриться – смотреть на это сияние было больно. Жар, рождаемый этим светом, казалось, вот-вот воспламенит ее волосы и расплавит кожу.

Лошадь, на которой лежал Ричард, тоже чувствовала жар и вела себя беспокойно. Кэлен крепко держала поводья возле удил, не позволяя ей сорваться и убежать, и радовалась, что догадалась прикрыть ей глаза.

Кэлен понятия не имела, скольких шан-так поглотило море огня и скольким из них оно не причинило вреда – хотя ей сложно было даже представить, что кому-то удалось выжить. Но сейчас, когда бушевало пламя, не время было беспокоиться об этом. Она потянула Зедда за рукав и сказала:

– Пойдем.

Он смотрел пустыми глазами. Он вложил в это испепеление все силы, какие смог собрать, поскольку хотел уверенности в том, что сделал все возможное для их защиты, для защиты своего лежащего без сознания внука.

Старик моргнул:

– Что ты сказала?

– Ты хорошо потрудился, Зедд. Дал нам шанс. – Кэлен снова потянула его за рукав. – Теперь нужно спешить.

Волшебник выглядел совершенно обессиленным, но не отставал от Кэлен, которая уводила лошадь в ущелье. Животное было радо убраться подальше от пылающего кошмара. Кэлен знала, что огонь волшебника будет гореть еще некоторое время, захватывая в смертельную ловушку новых жертв. Тем, на кого попадет хоть капля, потребуются многие месяцы лечения, если они вообще выживут. Многие из тех, кого коснулся огонь, умрут через несколько часов или дней, а те из них, кто находился слишком близко и вдохнул ядовитые испарения, скоро погибнут от удушья.

Когда Кэлен уже вела лошадь по темному ущелью, к ней присоединилась Никки.

– Никогда прежде не видела, чтобы он проделывал это так, – прошептала колдунья. – Полагаю, он вложил в огонь всю возможную силу, надеясь остановить даже тех, кто наделен оккультными способностями.

Кэлен бросила взгляд в ее сторону:

– Как думаешь, удалось?

– Конечно нет. Но его старания достойны восхищения. Я знаю, как сложно создать нечто подобное, тем более так его усилить. Надеюсь, у Зедда осталось хоть немного сил, чтобы обрушить на этих тварей магию, когда мы поднимемся выше по ущелью. Я тогда тоже помогу с магией Ущерба.

Колдунья быстро обогнала Кэлен и вперед руку простерла. Над ней появилось пламя и мягко поплыло по воздуху меж сосновых веток. Не разрушительный огонь, а слабое свечение, предназначенное для того, чтобы указать дорогу и высветить торчащие из земли корни и камни.

Никки обернулась к идущей за ними плотной группе воинов.

– Смотрите вперед. Ваши глаза должны привыкнуть к темноте. Старайтесь не оглядываться, потому что Зедд еще раз выпустит огонь волшебника, когда мы немного отдалимся. В темноте ущелья он покажется еще более ярким. Это должно ослепить врага и замедлить его продвижение. Не оборачивайтесь – не дайте ему ослепить и вас.

Воины кивками подтвердили, что поняли ее.

Никки шла во главе, Кэлен – сразу за ней. Им следовало осмотрительно выбирать, куда ступать, продвигаясь вдоль ручья, зачастую по скользким, поросшим мхом камням. Кэлен в качестве Исповедницы всю свою жизнь путешествовала по дикой местности – в отличие от Никки, выросшей в городе и до встречи с Ричардом редко покидавшей его пределы. Проведя много времени с мужем, Кэлен научилась пробираться через лес, и это ей сейчас пригодилось, ведь тропы, которая бы вела вверх по ущелью, не было. Они продвигались по нетронутой земле, по возможности выбирая наиболее легкий путь.

Иногда несколько воинов уходили вперед – убрать с дороги упавшие ветки или молодые деревья, чтобы могла пройти лошадь. Кэлен бдительно следила, какую дорогу та выбирает – они не могли себе позволить, чтобы животное сломало ногу.

Выпускаемые Никки время от времени огоньки освещали по обе стороны от тропы почти отвесные скалы. Их поверхность казалась блестящей от воды, просачивавшейся сквозь мелкие трещины. Местами на камне образовались полосы липкой грязи, с их краев капала вода. Близ ручья на скалистых склонах росли кедры. Выше, где склоны набирали крутизну и деревьям удавалось закрепиться, высились сосны. Там, где склон был слишком каменистым или слишком крутым для этих цариц леса, цеплялись за камень корнями, будто когтями, маленькие деревца и кустарники.

Пробираться по этому ущелью было бы трудно даже днем, ночью же задача еще усложнялась, но они справлялись. Однако их отряд преодолевал нескончаемый подъем очень медленно. Оставалось надеяться, что шан-так будет не легче.

Отвесные скалы и опасно крутые склоны вселяли в Кэлен уверенность, что шан-так не могут обойти отряд, поскольку люди двигались самым коротким маршрутом, проходящим по дну ущелья. Пробираться выше по склонам было гораздо сложнее, опаснее и дольше. А значит, Ричард говорил верно: уйдя в ущелье, они загнали полулюдей в узкое пространство.

Деревья впереди озарил яркий желтый свет, когда Зедд, замыкавший их группу, снова выпустил огонь волшебника на преследовавшего их врага. Пламя осветило дорогу.

Удар от нового взрыва сотряс землю и отозвался у Кэлен глубоко в груди. Она не знала, многим ли шан-так удалось спастись, потому что, как и воины Первой когорты, старалась не оглядываться, чтобы не потерять из-за вспышек возможность видеть в темноте.

Никки отбежала назад, чтобы помочь Зедду. Услышав треск, подобный звуку рвущейся ткани, и заметив белое свечение на макушках окружающих деревьев, Кэлен поняла, что колдунья использует сочетание магии Приращения и магии Ущерба. Такая магия не менее разрушительна, чем огонь волшебника, но Мать-Исповедница сомневалась, что наделенные оккультными способностями пострадают от нее больше, чем от «огня волшебника». Но она хотя бы погубит тех, у кого нет подобной защиты, и сократит число преследователей.

Держа в руке меч, подпитывающий ее ярость, Кэлен жаждала встречи с теми шан-так, которым удастся через это пройти. Из-за этих полулюдей оказалась в серьезной опасности жизнь Ричарда. Все их жизни. Кэлен приходилось сдерживать желание повернуть назад и броситься в бой.

Время еще не пришло. Но она знала, что очень скоро оно придет и тогда ее меч – меч Ричарда – узнает вкус их крови.

Время от времени Кэлен оглядывалась через плечо на лежащего без сознания на лошади мужа. Он был беспомощен и зависел от нее. Она не собиралась подводить его. И была полна решимости, невзирая ни на какие трудности, добраться до безопасности Народного Дворца, ведь только там Зедд и Ники могли справиться с отравляющим прикосновением смерти, медленно убивавшим Кэлен и Ричарда.

Ее уже измучило то, что она не может просто пожить с мужем, побыть с ним наедине, нормально поговорить или любить его, потому что они без передышки отчаянно сражались не только за свои жизни, но и ради того, чтобы всем людям были доступны эти простые радости.

У мира, который только начал устанавливаться после войны, был прекрасный привкус всех этих возможностей. Празднование свадьбы Кары в Народном Дворце стало недолгим примером жизни, какой она должна быть. Однако вскоре эта радость рассыпалась в прах не только для Кары и Бена, но и для всех остальных.

Меч Истины разбередил эти чувства, заставил всплыть на поверхность и вскипеть.

Теперь они снова сражались за свои жизни. Но мало того – чтобы выжить, им нужно было не только спастись от преследующих их по пятам шан-так, но и добраться домой.

Однако дом в самом сердце Д’Хары был очень далеко.

Без лошадей путь их ждал долгий и трудный, особенно раз Кэлен и Ричард так слабы. Но выбора, увы, не оставалось. Она надеялась, что по дороге попадется город или поселок, где удастся раздобыть несколько лошадей.

Позади громыхал вдали запущенный Зеддом огонь волшебника, его рокот иногда заглушал гром черных молний Никки. Иногда к Кэлен доносились крики умирающих. Все эти звуки многократно отражались от стен ущелья, будто туда просочилась война из мира духов и они стали свидетелями потусторонней битвы между добром и злом.