К вам мое слово будет, сестры, оставившие мир для Господа! Он сказал: уподобится царствие небесное десяти девам, яже прияша светильники свои, и изыдоша в сретение жениху (Мф. 25, 1). Он сказал, и вы приняли слова Его и утвердили их в сердце своем и все мирское вменили за уметы и пошли в след Его. О, поистине, если и ко всем благочестивым, то к вам наипаче относится слово Его о Марии: Мария же благую часть избра, яже не отымется от нее (Лук. 10, 42) Не отнимется. Нет ли, однако, из вас таких, которые сами хотят отнять ее от себя? Если есть, то пусть выслушают следующее.

Были три сестры: Тарсила, Емилиана и Гордиана. Все они были благочестивые, богобоязненные девы; все пожелали посвятить себя на служение Богу, и в один день все приняли иноческий образ, и все горели любовью к Господу, и в одной келии общее житие имели, и со смирением предали себя в послушание старшим инокиням монастыря, в который поступили. Что, казалось бы лучше такой жизни? Но дьявол нарушил покой мудрых дев, и вот одна из них объюродела. Мало помалу Гордиана стала ослабевать в иноческих подвигах, затем стала иметь сношения с мирскими девицами, потом стала сладко есть и пить, а, наконец и вовсе нарушила монашеский обет и вышла замуж. Тарсила же и Емилиана пребыли в своем подвиге до конца. Первой пред смертью явился умерший дядя её епископ Римской церкви Феликс, в небесной славе и сказал: "готовься: в обитель света я скоро приму тебя". После этого видения Тарсилу постигла болезнь, и она, сподобившись во время оной лицезрения Господа, вскоре блаженно скончалась. Прошло немного времени после кончины её, и она явилась сестре своей Емилиане и сказала: "готовься: Рождество Христово я без тебя провела, а в Богоявление будем вместе" Емилиана на это сказала ей: "на кого же я оставлю все пожелали посвятить себя на служение Богу, и в один день все приняли иноческий образ, и все горели любовью к Господу, и в одной келии общее житие имели, и со смирением предали себя в послушание старшим инокиням монастыря, в который поступили. Что, казалось, могло быть лучше такой жизни? Но дьявол нарушил покой мудрых дев, и вот одна из них объюродела. Мало помалу Гордиана стала ослабевать в иноческих подвигах, затем стала иметь сношения с мирскими девицами, потом стала сладко есть и пить, а, наконец, и вовсе нарушила монашеский обет и вышла замуж. Тарсила же и Емилиана пребыли в своем подвиге до конца. Первой перед смертью явился умерший дядя её, епископ сестру нашу Гордану?" Тарсила отвечала: "она уже причтена к миру" Видение кончилось, и слова Тарсилы сбылись. Емилиана подлинно перед Крещением Господним в вечную жизнь перешла. Что же сталось с Гордианой? Увы! "Сии две, говорит святой Григорий, папа Римский, приясте вечную жизнь, сия же (т. е. Гордиана) нескончаемую муку".

Сестры о Господе! Вот в полуночи раздастся вопль: се Жених грядет! Осмотритесь, не гаснут ли ваши светильники? Если гаснут, то поспешите наполнить их елеем усердия и добрых дел, ибо поздно будет искать его, у продающих, когда оный вопль уже раздастся. Аминь.

(Слово от пандока еже необиноватися лица человеча. Прол. февр. 3)

Некоторым из вас, братья, вверяется судьба подсудимых и от вас зависит оправдать или осудить или иного человека. Должность, по нашему мнению очень тяжелая. Как например, осудить виновного, когда у этого виновного есть обстоятельства — и в пользу его? и как оправдать иного, Когда впереди от него добра ждать нечего? Как тут быть?

В одном из слов в Прологе, "еже необиноватися лица человеча," говорится: "И лицеприятие, и человекоугодие — и то и другое суть зло, и мы должны чуждаться их. Слова лицемерных лукавы и ложны и часто производят смуты… Богатый представляет на суд многих друзей, а нищий лишается и последнего друга… Не следует нам поступать так, но должны быть справедливы… и должны исторгать и убогих из рук грешных и от них избавлять их… нехорошо быть двоедушными на суде и лицеприятными. Не на лицо зряще судите, говорит апостол Иаков. И если придет на суд муж, имеющий на руке золотой перстень, а на плечах богатую одежду, а вместе с ним войдет и нищий в рубище, то не предпочитайте первого последнему, иначе будет на вас грех, и вы Сами осудитесь как законопреступники. И не уклоняйтесь от правды на суде и не защищайте нечестиво. Кто оправдывает такового, тот становится ненавидимым людьми, а кто обличает, тот хорошо делает, и придет на него благословение. И Господь, чтобы научить нас нелицеприятию, когда никто сказал Ему: се мати Твоя и братия Твоя вне стоят видети Тя хотяще, то отвечал: кто сотворит волю Отца Моего, тот есть и брат Мне, и сестра, и мать.

Итак, вот как нужно быть судьям, когда от них потребуют сказать: да или нет? Нужно конечно, прежде всего помнить, что милость хвалится на суде и, насколько возможно и насколько совесть позволяет, быть милостивыми к подсудимыми Что делать, ведь все мы люди, не ангелы, и ошибаться свойственно нам всем. Вем, говорит Апостол, яко же живет во мне, сиречь во плоти моей, доброе (Рим. 7, 18). Но при этом, как слышали из слова, судьи должны быть и нелицеприятны, правдивы и судить не на лица зряще. Да и это судьям необходимо, ибо не всегда, похвально и оправдание подсудимых, ибо, через оправданных незаконно, могут пострадать и подлинно невинные и могут беззакония умножиться, и правда на земли умалиться. Все это судьями, конечно, должно быть предусмотрено, и они должны быть особенно осторожны при произнесении своих приговоров. Трудно это? Ну, в таком случай, за вразумлением пусть судьи к Богу прибегают и, без сомнения, в затруднительных обстоятельствах Он укажет им, что нужно делать и на истинный путь направит их. Аминь.

(Слово о молчании и о смирении и еже не отчаяться. Прол. февр. 4)

Некоторые из иноков, к сожалению, привыкли оставлять монастыри, в которых живут, и переходить с места на место. Там, говорят они, настоятель строг, здесь братия сварлива, там труды не по силам, а здесь не так подвизаются, как бы мы хотели. И бегут таковые, частью по лености, частью по гордости, частью по свойственной им неуживчивости, из своего монастыря в другой, а из этого в третий и т. д. Хорошо ли это? Нет, худо. Худо, во 1-х, и потому, что скитальчество запрещает Сам Спаситель, говоря: не переходите из дому в дом (Лук. 10, 7). И в оньже аще град внидите, ту пребудьте (Мф. 10,11). А худо, во 2-х, потому, что примеры указывают иногда на самые гибельные последствия для иноков, оставляющих монастыри, в которых им Господь судил пребывать. Для вразумления подобных скитальцев один из таковых примеров мы им и представляем. Никоторый монах, хотя считавшийся отшельником, но все-таки живший при монастыре, отличался своей благочестивою жизнью, и многие приходили слушать его и от слов его получали пользу. Но враг рода человеческого не дремал и своими кознями едва не погубил его. Он вложил иноку такой помысел: "не следует тебе принимать услуг от других и служить тебе этим другим не стоит; работай сам на себя и поэтому из монастыря уйди, продай свое рукоделье, купи себе нужное и ступай странствовать". Инок послушался совета диавольского и из монастыря ушел.

Что же случилось? Вскоре, по уходе из монастыря, он впал в тяжкий, особенно для инока, смертный грех, а затем, придя в отчаяние, решил наложить на себя и руки.

Итак, иноки, привыкшие перебегать из монастыря в монастырь, свою пагубную привычку оставьте. Видите, что и добродетельнейшие из вас от нее едва-едва не погибали, а вы, конечно, и совсем погибнуть можете. Да, игрушкою для дьявола стать недолго; он, вот, и святых с пути истинного совращал, а про вас уж и говорить нечего; ибо вы, своими переходами из монастыря в монастырь, сами отдаетесь ему в пасть. И это совершенно верно, потому что у скитальцев, подобных вам, мысли всегда бывают в разброде, терпение оставляет их и молитва им на ум нейдет; а это врагу и на руку. Очнитесь же от своего неразумия и живите не там, где хочется, а там, где Бог велел. А чтобы утвердиться в семь, чаще приводите себе на память следующую мудрую пословицу: "ищи счастья не в селе, а в самом себе". Аминь.