Элис грезила наяву. Вдруг она остановилась. Никто ее не прерывал. И она опять заговорила:

— Я знавала женщин, которые спрашивали: в чем заключается женское достоинство? Мы должны определить, в чем состоит женское достоинство. И мы должны помочь женщине осознать свое достоинство. Не исключено, что иногда это и впрямь доброе дело. Однако в чем состоит достоинство женщины, поймет только тот, кто проникнет в загадку женской любви. Женщина производит на свет дитя, дав ему душу, и продолжает род человеческий, наш род.

Только теперь Элис подняла взгляд. Слушатели поняли, что она кончила. Этот монолог подсказал ей ее внутренний голос. И сейчас Элис оглядывалась по сторонам — хотела понять, что она говорила. В кулаке у нее все еще был зажат клочок материи, но больше она не думала о чердаке и о том, что увидела там. Куда более давняя история снова возникла в ее сознании. Элис вспомнила ее в ту самую секунду, когда заговорила о загадке любви.

— А сейчас я начинаю рассказ о Феодоре.

Стоило Элис произнести это имя, как она поняла: душа ее переполнена. Десятки лет с уст Элис не срывалось имя Феодоры. Как много всего было в этом слове… Что именно было в нем заключено? Раньше она не могла отделить свое имя от этого чужого имени, «Элис» и «Феодора» слились для нее воедино. А потом, как ни странно, имя Феодоры забылось… Осталась одна лишь Элис, жизнь ее проходила под другой звездой.

Теперь имя Феодоры зазвучало так же, как звучало раньше: весело, раскатисто, громко, предостерегающе. Казалось, зазвонил колокол, сброшенный с колокольни и снова поднятый наверх. Сейчас колокол опять очутился на старом месте над головами людей и, раскачиваясь, повествовал о том, что с ним произошло, что творится на земле и кто он такой. (Феодора, я слушаю тебя. Выслушай и ты меня.)

— Феодора жила в давние времена и была знатной дамой. Она родилась в Египте, в Александрии. Была замужем, ее выдали замуж. Нельзя сказать, что выдали насильно, против воли. В ту пору, когда играли свадьбу, у Феодоры вообще не было своей воли. Еще много лет она не проявляла своей воли. Феодоре было свойственно слушаться близких и делать людям добро. Она чувствовала себя счастливой, когда угождала другим и доставляла им радость. (Теперь я уже не та!) Феодора хотела посвятить свою жизнь деве Марии. Мария служила ей высоким примером.

В мужья Феодоре выбрали богобоязненного купца, богача, коими славилась процветающая Александрия. Феодора не перечила родителям. Но робела. Мужчин она не знала. К тому же ее втолкнули в незнакомое общество. Таков уж закон природы. Пришлось Феодоре подчиниться, памятуя об ответе Марии ангелам в благовещенье: «Да будет все по слову твоему».

Жизнь Феодоры шла заведенным порядком. Она была совсем юная девушка. И лишь выйдя замуж, стала женщиной. Раньше она наблюдала людей только со стороны, издали взирая на несчастных рабов своих страстей. Сейчас она вошла в их круг. Сама стала пленницей, конечно, ее не заточили в ужасную суровую тюрьму. Были ли в ее жизни вообще стены, решетка, железные ворота, стражи? Как раз наоборот. Стены рухнули, ворота распахнулись. Феодора не чувствовала себя пленницей, ей казалось, что она свободна. Да, так она воспринимала свою жизнь. Перед ней открылся мир, необъятный мир. Она была захвачена новыми впечатлениями, была счастлива. Скорее пребывала в состоянии счастья-злосчастья. Сокрушалась, тайно кляла себя, но ничего от этого не изменилось. Поток темных чувств захлестнул Феодору, у нее открылись глаза, и она увидела рядом с собой… мужчину. Закон природы осуществлялся и в ее жизни.

Муж Феодоры был человек благочестивый и хороший. Он обрадовался, когда жена наконец-то покорилась ему, только тут она узнала, что такое супружество. Муж заключил ее в объятия. Утишил ее порывы. Занимал и оберегал ее. Отныне их семья не знала ни страданий, ни страстей. Львы и пантеры, как в раю, стали ручными и мирно паслись вокруг.

Супруга Феодоры звали Филиппом. Он часто уезжал из Александрии на своих торговых судах, иногда много месяцев проводил в плаванье. Однажды он очень долго отсутствовал, и от него не приходило вестей. Приятель Филиппа, Тит, которому он доверил ведение своих дел, зачастил к Феодоре. Она не знала, что оба эти человека, Филипп и Тит, одновременно добивались ее руки у родителей. Родители Феодоры отдали предпочтение Филиппу: Филипп хоть и не был привлекательным мужчиной, но зато был человек солидный и верующий. Теперь, однако, на сцене появился Тит, большой хитрец. Будучи опытным соблазнителем, он подготовился к длительной осаде. Тит знал, что ему придется брать почти неприступную крепость.

Сперва он приходил в дом только ради неотложных дел, когда требовалось согласие Феодоры; но со временем стал все чаще и чаще мимоходом ронять фразы, вызывавшие у хозяйки тревогу. Тит с недоумением спрашивал о Филиппе; имела ли Феодора известия о нем? Что означает столь долгое отсутствие? Почему нет писем? Рассказывал Феодоре о бурях и кораблекрушениях. Часто задумывался, качал головой. Потом садился рядом, чтобы утешить Феодору. Человек, который льнул к Феодоре в богатом доме Филиппа, был охотником, а она — очаровательной добычей, и он обкладывал ее по всем правилам искусства; да, в свое время Феодора ему не досталась, но это делало ее теперь еще более желанной.

Скоро Тит стал приходить с подарками, чтобы развеселить Феодору, отвлечь ее. Ужасающими сообщениями он ввергал ее в тоску, а после нежно, все более нежно, заверял, что то были слухи, всего лишь слухи и что Феодора должна совершить с ним морскую прогулку, чтобы развеяться. Она соглашалась, но не ради Тита, а ради того, чтобы не показаться Филиппу, когда он наконец приедет, уродливой и безутешной. Феодора мечтала, что в одну из поездок вдоль александрийской гавани она встретит корабль Филиппа.

Но Филиппа все не было. И Тит сбросил маску. Как сказано, он был опытным соблазнителем. И его так влекло к Феодоре, что он был сам не свой. Эта Феодора была прелестным созданием, но в ней было еще что-то, что отталкивало Тита и одновременно еще больше его распаляло. Феодора была Человеком. Чем чаще Тит видел ее, тем сильнее пьянило его это неслыханное, захватывающее дух двуединство: прекрасная, желанная женщина и Человек. В сущности, Тит еще ни разу в жизни не встречал Человека ни среди мужчин, ни среди женщин. Он знал лишь игроков, собутыльников, дружков по спортивным состязаниям. До поры, до времени он ставил Феодору не выше других. И на свой счет он не обольщался: он был того же сорта, что и его приятели по спорту и картежной игре. В Феодоре он видел, чуял теперь особое существо. Он знал, что не сможет устоять перед ней. Она неодолимо притягивала его. И все, что потом произошло, все, что он сделал, надо воспринимать как попытку этого человека возвыситься.

Что он должен был предпринять? Как поступить? Наверное, у него не оставалось выбора. Он сам был захвачен врасплох чувством, которое созрело в глубине его души. Нам стоит вспомнить старый миф о царе, превращавшем в золото все, к чему он прикасался; царь хотел есть, но плод в его руках становился твердым желтым металлом. Тита притягивала Феодора, приводила в смятение, он хотел прекратить это, уничтожить смятение, но в то же время уничтожал саму Феодору: ничего другого он не мог, не умел.

Феодора терялась от его неистовой жаркой любви; теперь он домогался ее открыто. Это напомнило ей ее собственное ужасное беспокойство в ту пору, когда она взрослела, когда покорялась Филиппу и когда поняла, что означает супружество; она благословляла тогда судьбу за то, что в мужья ей достался надежный Филипп и что ей не пришлось раскаиваться в браке с ним. Она жалела Тита, увещевала его, но под конец стала строгой и отказала ему от дома.

Он пришел опять. По нему было видно, что он извелся. А какие муки он испытал при встрече с Феодорой!

Со вздохом она снова приняла его подарки и велела сложить их в дальней комнате. Хоть бы приехал Филипп, хоть бы он поскорее приехал! Ужасно, что он так и не появился. Если он не приедет, я пропала. Я не переживу его. Не хочу его пережить. Она тревожилась за Филиппа и за самое себя.