– Понимаешь, Феликс, – говорит Фрэнк настойчиво, направляясь к машине, которая припаркована у самых дверей, – нужно, чтобы я выходил первым. Таким образом, если на улице будет ждать псих с ножом для резки хлеба, он встретится со мной, а не с тобой. Тебя уже преследует один ненормальный, не забыл?

– Болтай-болтай, – смеется Феликс.

– Да? Посмотрим, что ты запоешь, когда кто-нибудь отпилит тебе руку, чтобы прислать ее как доказательство того, что тебя похитили.

– Лишь бы не ту руку, которой я дрочу.

– Ты? Дрочишь? Никому не скажу.

– Отлично. Держи язык за зубами, и они останутся целы.

– Ха-ха-ха.

У меня кружится голова. Став свидетелем будоражащей пикировки, я неожиданно попал в чарующий мир натренированных армией водителей и их самоуверенных хозяев-звезд. Даже вне сцены Феликс остается шоуменом и искрит энергией. Не знаю, вызвано ли это моим присутствием, да мне все равно. Просто радуюсь возможности дышать с ним одним воздухом, упиваться ощущением его мира… Мне нравится этот мир, нравится больше, чем я могу выразить словами. Здесь я чувствую себя не то чтобы его частью, скорее просто под защитой. Словно меня ничто больше не сможет ранить. Я чувствую… так я себя чувствую, когда выпью, только это ощущение лучше, чище.

Когда я сажусь в машину, Фрэнк окидывает меня взглядом. Хорошо, что я не взял с собой револьвер, он бы его заметил. Дверь захлопывается, и я вновь будто оказываюсь в другом мире: машина Феликса – «мерседес» – еще роскошнее, чем «лексус», в котором меня привезли. С системой климат контроля и звукоизоляцией, которая гасит все внешние шумы. В чреве этой машины даже голоса звучат иначе. По крайней мере их голоса. Лично я, обомлев от восторга, не проронил ни слова с той минуты, как мы покинули телецентр.

– Хорошо, а теперь куда? – осведомляется Фрэнк, глядя на меня в зеркало заднего вида.

– Вначале завезите меня, – отвечает Феликс.

– Феликс… – начинает Фрэнк.

– Фрэнк, скажи, где ты живешь?

– В Мазвелл-Хилл, на севере.

– Верно. А я живу в Кенсингтоне. А наш приятель живет в северном Лондоне… где именно?

– Сток-Ньюингтон.

Первая произнесенная мной фраза.

– Тебе не кажется, что разумнее вначале отвезти меня, затем – Феликса, а потом отправиться домой, к миссис Фрэнк, и начать паковать вещи для Майорки?

– Менорки. Не нравится мне все это. – Затем он обращается ко мне: – Без обиды, ладно?

Я пожимаю плечами.

– Конечно.

Интересно, на что я должен обижаться?

– Послушай… – Феликс подается вперед. Я кладу руку на сиденье между нами, затем убираю и засовываю ее в карман. – Давай-ка по-другому. Я твой хозяин и не желаю тащиться через весь город в северный Лондон и обратно. – Затем он обращается ко мне: – Без обиды, ладно?

– Ладно.

– Тебе понятно? Фрэнк заводит мотор.

– Как скажешь, босс.

Мы отъезжаем от здания телекомпании и направляемся к дому Феликса.

Феликс облегченно откидывается на кожаную спинку сиденья, затем, повернувшись ко мне, спрашивает:

– Пива хочешь?

Мое сердце подпрыгивает.

– Да, конечно.

Рассмеявшись, он в шутку тычет кулаком в мое плечо.

– Не, приятель, я шучу. Разве ты не слышал? Я сейчас в завязке. Крис очень плохой мальчик. Мы с выпивкой как Ричард Бартон с Элизабет Тейлор – вечно ссоримся, потом миримся и опять ссоримся. Любим друг друга и губим друг друга. Черт, ты не журналист?

Не знаю, как ему это удается, но каждый раз он попадает в самую точку. Его интервью в журнале, документальный фильм… Он везде выражает мои собственные ощущения, говорит моими словами…

И вдруг я чувствую, что больше всего на свете мне хочется быть рядом с ним. Я знаю, что он в силах вернуть мою жизнь в нормальное русло, оттащить меня от края ямы, которую я сам себе выкопал. Я потрясен четким пониманием ситуации, однако сдерживаюсь, зная, что если начну вываливать свои проблемы, то только напугаю его. Возможно, Фрэнк даже врежет мне за нахальство где-нибудь на обочине дороги. Поэтому я говорю, тщательно взвешивая слова:.

– Со спиртным всегда так. Ты либо пьешь, либо нет. Или ты пытаешься не пить вообще, или стараешься пить меньше. Но оно всегда рядом. Хочешь ты того или не хочешь.

Я доволен своим замечанием, знаю, что он чувствует то же самое. В конце концов, это его собственное выражение из документального фильма, правда, немного перефразированное – я постарался, чтобы оно звучало безлично, не обмолвился, что у меня такие же проблемы. Я только намекнул на них, пусть сам догадается, что сейчас подвозит родственную душу.

– Да, на самом деле мы все словно шлюхи. Все зависит от того, кто твой сутенер. Принесите мне бутылку виски «Джек Дэниеле», и я ваш за десятку. Думаю, что есть кое-что и похуже. Ронан Китинг, например…

Я смеюсь, возможно, чересчур громко, одновременно сознавая, что он уводит разговор в сторону от выпивки. Похоже, наше взаимопонимание тает. Но я не хочу так просто его потерять и потому продолжаю:

– Жаль, что меня не показали сегодня.

– Послушай, извини…

– Да нет, я не это имел в виду. Я надеялся, что меня увидит жена.

– Правда? Она там, в Сток-Ньюингтоне, да?

– Нет, мы сейчас живем отдельно. Я надеялся, что она меня увидит. Я хотел, чтобы она подумала, что я похож на тебя.

– Неужели? – Феликс слегка ерзает на сиденье. Боюсь, что мои слова привели его в замешательство. А время идет, поездка скоро закончится; если я собираюсь завязать с ним дружбу, это нужно делать прямо сейчас.

– Да, я думал… ну… что это поможет ее вернуть.

– А… Послушай, тебе, наверное, повезло… – Феликсу хватает ума сдержаться и не сказать, что такого уродливого ублюдка, как он, еще поискать. – В смысле… Нужно, чтобы она вернулась из-за тебя самого. Ну, не из-за того, что ты на кого-то там похож… Может, твоя идея с телевидением была не слишком удачной.

– Надо придумать что-нибудь другое…

– Жаль, не могу тебе помочь. Знаешь что, очаруй ее своим обаянием. Действует без осечки. – Вдруг он неожиданно наклоняется вперед. – Фрэнк, сделай радио погромче, ладно? Вдруг там передают мою песню.

– Какую песню? – спрашиваю я. Меня мутит, струйка пота стекает из-под мышки к ремню, и следом вот-вот отправится другая.

– Не просто песню, а ту самую песню. Которая попала в хит-парады. «Люблю тебя (в N-ной степени)».

Из приемника льется музыка, что-то незнакомое. Феликс откидывается назад, презрительно фыркнув.

– Никогда не передают того, что хочешь, да? – с трудом выдавливаю я. За какую-то секунду он потерял ко мне всякий интерес. Мне хочется разрыдаться.

– Точно.

– Это очень хорошая песня.

– Спасибо.

– Я на днях купил твой новый альбом.

– Поздравляю, дружище.

– И предыдущий.

– Отлично. Спасибо.

– Мне еще там понравилась песня – «Планета зевак». Классная вещь.

– Да, ничего. Меня эта композиция тоже радует. Она о том, каково жить под неусыпным наблюдением публики.

Феликс смотрит в окно; наверное, ему хочется, чтобы здания проносились мимо чуть быстрее. Он словно куда-то ушел, занял оборонительную позицию. Я думаю о выпивке, ужасно жаль, что он пошутил, когда предложил пива. На верхней губе у меня выступает пот, и я украдкой его смахиваю.

– Я послал жене пленку с записью. Той самой песни – «Люблю тебя (в N-ной степени)».

– Неужели?

– Я подумал, типа, вот хорошая романтическая песня. Вроде как цветы, только более личное.

Наверняка он понимает это лучше других. Моя голова начинает трястись, я пытаюсь дышать ровно.

– Та песня, «Люблю тебя (в N-ной степени)», на самом деле совсем не о любви. Скорее это издевка над так называемыми любовными песнями. Звучит похоже, но если прислушаться…

– Правда?

– Точно. А фразу «Я тебя люблю-у-у» я пою с иронией в голосе. Слова «в N-ной степени» в названии стоят в скобках по той же самой причине. Это очень важно.

– Да?

– Точно. Вот мы и приехали.