Говорят, что у комиков случаются вспышки неуверенности в себе и депрессии, потому что они не знают, где прячется источник их таланта. Юмористы открывают рот и шутят, не имея ни малейшего понятия, как и почему. Их гложет неуверенность в том, сохранится ли этот невидимый источник вдохновения. Откуда берутся остроты? Когда они закончатся?

Ловлю себя на похожей мысли. Откуда все берется? Вот только юмористы боятся, что источник смешных выходок оскудеет, я же опасаюсь, что он забьет фонтаном.

– Крис, по-моему, вам необходимо несколько дней отдохнуть, – произносит Джефф Кларк.

Моя первая мысль – вот дерьмо, попался. Совсем как в школе, когда сидишь и вырезаешь свое имя на парте, вдруг голос учителя умолкает, и ты думаешь: «Черт, попался». Поднимаешь голову и видишь, что преподаватель вообще-то и не смотрит в твою сторону, а уткнулся в учебник.

Итак, моя первая мысль: Джефф каким-то образом догадался, что я пьян. Точнее, не совсем пьян – по моим меркам, – но и не вполне трезв.

Если он догадался, то снимаю перед ним шляпу. Мне удалось войти так, будто я совершенно трезв, разве что чуть споткнулся. Правда, я сделал вид, что к моему ботинку прилипла соринка, и я хочу ее снять. Так что мысль о том, что Джефф обо всем догадался, кажется несколько неожиданной. Тем более сейчас всего без четверти десять утра, никому и в голову не придет, что я успел набраться. А любое странное поведение можно списать на плохой сон ночью или на то, что поездка в метро была чересчур утомительной.

Я запнулся, когда шел через самый опасный участок пути – т лифта к своему столу, – предельно сосредоточенно, изо всех сил стараясь идти прямо.

Когда я добрался до места, парни подняли глаза, затем снова опустили, притворяясь, что поглощены работой, ведь появился начальник. Затем я обратил внимание, что Люк Рэдли без галстука, и решил не ждать, а высказать ему все сразу:

– Эй, австралиец! Что это ты… где твой галстук? Нагло ухмыляясь, он ответил, что не надел галстук потоку, что не знал об этом правиле.

– Мы все носим галстуки, – отчеканил я. На это Люк заметил, что в других редакциях галстуков не носят.

– Мне плевать, что делают в других редакциях. Здесь, в журнале «Дерзость», мы обязаны носить галстук. А вдруг тебе придется… вдруг тебе нужно будет встретиться с клиентом?

Тут Рэдли, усмехаясь еще самодовольнее, парировал, что на сегодня у него не запланированы встречи с клиентами, а ели бы он собирался с кем-то встретиться, то непременно повязал бы галстук.

– Послушай, мне безразлично, что ты там делал в своем долбаном… Мельбурне, – произнес я, желая стереть с его лица самодовольную ухмылку, сделать его серьезнее. – Просто надевай чертов галстук, понятно? Таковы правила.

Он, продолжая нагло щериться, спросил, почему же тогда я сам без галстука.

Я схватился рукой за горло, только чтобы убедиться, что Рэдли прав. Но тут же вспомнил, что запихнул галстук в карман костюма, чтобы нацепить в метро. Словно фокусник, я вытащил его из кармана и со словами «У меня-то он есть, так что, будь добр, завтра обязательно приходи в галстуке» демонстративно повязал. Все же после нашей стычки у меня осталось чувство поражения.

Через некоторое время позвонил Джефф и попросил зайти к нему в кабинет, где я сейчас и сижу, думая о том, что у шефа так жарко, а ему хоть бы хны.

С трудом превозмогаю ощущение того, что меня застукали, хотя, судя по речи Джеффа, ему невдомек, что я поддатый. Шеф просто считает, что мне необходим небольшой отпуск.

– Вам, наверное, требуется чуть больше времени, чтобы прийти в себя после смерти отца, – говорит он. – Нельзя, чтобы это как-то отразилось на работе. Недели будет достаточно, да? Просто… э-э… отдохните немного, соберитесь и возвращайтесь, когда почувствуете себя лучше.

Похоже, неплохая идея, думаю я, очень мило с его стороны, особенно если учитывать то, что он не знает об уходе Сэм. Я уже представляю себе, как за эти несколько дней приду в норму, возможно, урежу количество спиртного, приведу в порядок квартиру. Хорошо бы еще написать благодарственные письма всем, кто присутствовал на похоронах. Напишу письмо и родителям Сэм; они расскажут ей, и она решит, что я наконец взялся за ум. Я смогу сделать первый шаг к тому, чтобы ее вернуть, как бы это ни было тяжело. Она вернется, и все снова будет хорошо. Я еще не потерял работу. У меня еще есть жена.

– Ну так что, Крис? Что скажете? – спрашивает Джефф после долгого молчания.

– Да. Я думаю, да. Возможно, вы правы. Наверное, мне действительно нужно чуть больше времени, чтобы прийти в себя. Я сейчас проинструктирую персонал, и, может, немного позже мы с вами встретимся и поговорим – ну, знаете, – о том, как обстоят дела.

– Не надо, – возражает Джефф, – чем быстрее, тем лучше. Хорошо? Отправляйтесь-ка сразу домой. Пока вас не будет, Грэхэм за всем проследит…

(Да неужели?)

– …и новенький, Люк, кажется, неплохо справляется… (Хм, да неужто?)

– …так что, я думаю, все в порядке. Увидимся, когда будете готовы вернуться.

«Что же ты, придурок, не позвонил и не сказал все по телефону, чтобы я не тащился на работу только для того, чтобы меня здесь развернули и отправили домой», – вот что нужно было бы ответить. Но я настолько увлечен мыслью о предстоящем отпуске, что только повторяю: «Отлично, отлично», встаю и слегка теряю равновесие. Чтобы не упасть, хватаюсь за спинку кресла, а оно поворачивается прежде, чем мне удается выпрямиться.

Я чуть было не растянулся на полу прямо перед шефом. Когда я бросаю на него взгляд, чтобы извиниться за свою неуклюжесть фразой: «Понедельник, день тяжелый…», Джефф не замечает. Он уже уткнулся в какой-то документ на столе, и я, мысленно возблагодарив Бога, выхожу из кабинета. Грэхэм заканчивает разговор с Люком словами:

– В общем, если вы закончите это к концу дня, будет замечательно.

Он смотрит на меня, потом снова опускает взгляд.

– Ну что ж, – говорю я, – мне придется отлучиться на несколько дней, так что справляйтесь самостоятельно.

Отлично. «Мне придется отлучиться на несколько дней» звучит так, словно меня отправляют в командировку, словно Джефф специально вызвал меня в кабинет, чтобы дать важное задание, которое нельзя обсуждать с подчиненными.

Они все заняты работой и не отвечают. Я осматриваюсь и вижу, что другие сотрудники с неприкрытым интересом уставились на нас.

– Ребята? – спрашиваю я. – Грэхэм? Справитесь сами?

– Думаю, да, спасибо, Крис, – отвечает Грэхэм, глядя мне прямо в глаза. – Полагаю, что у меня все схвачено.

Люк Рэдли тоже поворачивается ко мне, насмешливо улыбаясь.

– Надеюсь, мы справимся без вас, босс, – говорит он. Я едва сдерживаюсь, чтобы не поднять «дипломат» и не врезать наглецу как следует. Если бы я попал металлическим корпусом по голове, то наверняка раскроил бы ему череп.

Собираю вещи и ухожу, направляюсь к лифту и прочь из офиса. Конечно, в ту минуту мне невдомек, что я вижу своих коллег в последний раз.

По пути к метро забегаю в винный магазин «Оддбинс», чтобы купить набор маленьких бутылочек водки взамен взятых из кухни. Когда вернется Сэм, шкалики должны стоять на месте. Не хочу, чтобы жена подумала, будто я их выпил.

В магазине «Абсолюта» нет, нет вообще никаких подарочных наборов. Покупаю маленькие бутылочки всякой другой водки и рассовываю их по карманам пальто. Может, Сэм и не заметит подмены.

Платформа станции «Финзбери-Парк» почти пуста, поэтому я сажусь на скамейку и, так как вокруг никого нет, выпиваю один из шкаликов. «Фанта» давно закончилась, мне становится все хуже, так что водка меня взбодрит, и я смогу добраться до дома, немного отдохнуть и с новыми силами взяться за дело.

Беда в том, что действие водки оказывается прямо противоположным, и когда я на миг смыкаю глаза, просто чтобы дать им передышку, то не могу разлепить веки, во всяком случае – какое-то время.

Наконец я просыпаюсь и вижу, что надо мной стоит одна из служащих лондонской подземки. На ней ярко-оранжевый жилет, в одной руке – пакет с мусором, в другой – металлический совок.