<1910?> Конь Пржевальского Гонимый — кем, почем я знаю? Вопросом: поцелуев в жизни сколько? Румынкой, дочерью Дуная, Иль песнью лет про прелесть польки, — Бегу в леса, ущелья, пропасти И там живу сквозь птичий гам, Как снежный сноп сияют лопасти Крыла, сверкавшего врагам. Судеб виднеются колеса С ужасным сонным людям свистом. И я, как камень неба, несся Путем не нашим и огнистым. Люди изумленно изменяли лица, Когда я падал у зари. Одни просили удалиться, А те молили: озари. Над юга степью, где волы Качают черные рога, Туда, на север, где стволы Поют, как с струнами дуга, С венком из молний белый черт Летел, крутя власы бородки. Он слышит вой власатых морд И слышит бой в сковородки. Он говорил: «Я белый ворон, я одинок, Но всё — и черную сомнений ношу, И белой молнии венок — Я за один лишь призрак брошу, Взлететь в страну из серебра, Стать звонким вестником добра». _____ У колодца расколоться Так хотела бы вода, Чтоб в болотце с позолотцей Отразились повода. Мчась, как узкая змея, Так хотела бы струя, Так хотела бы водица Убегать и расходиться, Чтоб ценой работы добыты, Зеленее стали чеботы, Черноглазые, ея. Шепот, ропот, неги стон, Краска темная стыда, Окна, избы с трех сторон, Воют сытые стада. В коромысле есть цветочек, А на речке синей челн. «На, возьми другой платочек, Кошелек мой туго полн». «Кто он, кто он, что он хочет? Руки дики и грубы! Надо мною ли хохочет Близко тятькиной избы?» «Или? или я отвечу Чернооку молодцу, О сомнений быстрых вече, Что пожалуюсь отцу? Ах, юдоль моя гореть!» Но зачем устами ищем Пыль, гонимую кладбищем, Знойным пламенем стереть? И в этот миг к пределам горшим Летел я, сумрачный, как коршун. Воззреньем старческим глядя на вид земных шумих, Тогда в тот миг увидел их. <1912> Перуну Над тобой носилась беркута, Порой садясь на бога грудь, Когда миял [296] ты, рея, омута, На рыбьи наводя поселки жуть, Бог, водами носимый, [297]Ячаньем встречен лебедей. Не предопределил ли ты Цусимы Роду низвергших тя людей? Не знал ли ты, что некогда восстанем, Как некая вселенной тень, Когда гонимы быть устанем И обретем в временах рень, Сил синих снем. Когда копьем мужья встречали, Тебе не пел ли — мы не уснем В иных времен начале. С тобой надежды верных плыли, Тебя провожавших зовом «боже!», И как добычу тебя поделили были, Когда взошел ты на песчаной рени [298] ложе. Как зверь влачит супруге снеди, Текущей кровью жаркий кус, Владимир не подарил ли так Рогнеде [299] — Твой золоченый длинный ус? Ты знаешь: путь изменит пря. И станем верны, о Перуне, Когда желтой и белой силы пря Перед тобой вновь объединит нас в уне, Навьем [300] возложенный на сани, Как некогда ты проплыл Днепр — Так ты окончил Перунепр, Узнав вновь сладость всю касаний. <1914> Написанное до войны[301] Что ты робишь, печенеже, Молотком своим стуча? — О прохожий, наши вежи Меч забыли для мяча. В день удалого похода Сокрушила из засады Печенегова свобода Святославовы насады [302]. Он в рубахе холщевой, Опоясанный мечом, Шел пустынной бечевой. Страх для смелых нипочем! Кто остаться в Перемышле Из-за греков не посмели, На корму толпою вышли — Далеко та мель прославлена, Широка и мрачна слава, Нынче снова окровавлена Светлой кровью Святослава. Чу, последний, догоняя, Воин, дальнего вождя, Крикнул: «Дам, о князь, коня я, Лишь беги от стрел дождя!» Святослав, суров, окинул Белым сумраком главы, Длинный меч из ножен вынул И сказал: «Иду на вы!» И в трепет бросились многие, Услышав знакомый ответ. Не раз мы, в увечьях убогие, Спасались от княжеских чет. Над смущенною долиной Он возникнул, как утес, Но прилет петли змеиной Смерть воителю принес. «Он был волком, не овечкой! — Степи молвил предводитель. — Золотой покрой насечкой Кость, где разума обитель. Знаменитый сок Дуная Наливая в глубь главы, [304]Стану пить я, вспоминая Светлых клич: «Иду на вы!» Вот зачем сижу я, согнут, Молотком своим стуча, Зная, шатры сегодня дрогнут. Меч забудут для мяча. Степи дочери запляшут, Дымом затканы парчи, И подковой землю вспашут, Славя бубны и мячи. вернуться Бог, водами носимый… — По принятии христианства киевский князь Владимир Святославович (978-1015) приказал сбросить в Днепр огромный деревянный идол Перуна (верховного божества и бога грома и молнии у древних славян). вернуться Написанное до войны. — Это название было дано стихотворению при включении его в сборник «Четыре птицы» (1916). вернуться Знаменитый сок Дуная // Наливая в глубь главы. — По летописному преданию, Святослав был убит и обезглавлен на днепровских порогах печенегами, хан которых сделал из его черепа чашу для пиров. |
