Литмир - Электронная Библиотека
Литмир - Электронная Библиотека > Горький МаксимАсеев Николай Николаевич
Гмырев Алексей Михайлович
Эренбург Илья Григорьевич
Зенкевич Михаил Александрович
Богданов Александр Алексеевич
Каменский Василий Васильевич
Белый Андрей
Городецкий Сергей Митрофанович
Мандельштам Осип Эмильевич
Кржижановский Глеб Максимилианович
Ахматова Анна Андреевна
Цветаева Марина Ивановна
Нечаев Егор Ефимович
Тарасов Евгений Александрович
Толстой Алексей Николаевич
Бальмонт Константин Дмитриевич "Гридинский"
Волошин Максимилиан Александрович
Анненский Иннокентий Федорович
Брюсов Валерий Яковлевич
Сологуб Федор Кузьмич "Тетерников"
Хлебников Велимир
Семеновский Дмитрий Николаевич
Чёрный Саша
Кузмин Михаил Алексеевич
Пастернак Борис Леонидович
Тихомиров Никифор Семенович
Бедный Демьян
Шкулев Филипп Степанович
Иванов Вячеслав Иванович
Северянин Игорь Васильевич
Потемкин Петр Петрович
Благов Александр Николаевич
Гастев Алексей Алексеевич
Клюев Николай Алексеевич
 > Русская поэзия начала ХХ века (Дооктябрьский период) > Стр.70
Содержание  
Сохранить
Шрифт
Размер шрифта   


Цвет фона

Цвет шрифта
Очистить
Настройки  
A
A
1
2
3
...
69
70
71
...
102

Мудрость

1

«Я спрашивал мудрецов вселенной…»

Я спрашивал мудрецов вселенной:
«Зачем солнце греет?
зачем ветер дует?
зачем люди родятся?»
Отвечали мудрецы вселенной:
«Солнце греет затем,
чтоб созревал хлеб для пищи
и чтобы люди от заразы мёрли;
ветер дует затем,
чтоб приводить корабли к пристани дальней
и чтоб песком засыпать караваны;
люди родятся затем,
чтоб расстаться с милою жизнью
и чтоб от них родились другие для смерти».
«Почему ж боги так все создали?»
«Потому же,
почему в тебя вложили желанье
задавать праздные вопросы».

2

«Что ж делать…»

Что ж делать,
что багрянец вечерних облаков
на зеленоватом небе,
когда слева уж видев месяц
и космато-огромная звезда,
предвестница ночи, —
быстро бледнеет,
тает
совсем на глазах?
что путь по широкой дороге
между деревьев мимо мельниц,
бывших когда-то моими,
но промененных на запястья тебе,
где мы едем с тобой, —
кончается там за поворотом,
хотя б и приветливым
домом,
совсем сейчас?
что мои стихи,
дорогие мне,
так же, как Каллимаху[242]
и всякому другому великому,
куда я влагаю любовь, и всю нежность,
и легкие от богов мысли,
отрада утр моих,
когда небо ясно
и в окна пахнет жасмином, —
завтра
забудутся, как и все?
что перестану я видеть
твое лицо?
слышать твой голос?
что выпьется вино,
улетучатся ароматы
и сами дорогие ткани
истлеют
через столетья?
Разве меньше я стану любить
эти милые хрупкие вещи
за их тленность?

3

«Как люблю я, вечные боги…»

Как люблю я, вечные боги,
прекрасный мир!
Как люблю я солнце, тростники
и блеск зеленоватого моря
сквозь тонкие ветви акаций!
Как люблю я книги (моих друзей),
тишину одинокого жилища
и вид из окна
на дальние дынные огороды!
Как люблю пестроту толпы на площади,
крики, пенье и солнце,
веселый смех мальчиков, играющих в мяч!
Возвращенье домой
после веселых прогулок,
поздно вечером,
при первых звездах,
мимо уже освещенных гостиниц,
с уже далеким другом!
Как люблю я, вечные боги,
светлую печаль,
любовь до завтра,
смерть без сожаленья о жизни,
где все мило,
которую люблю я, клянусь Дионисом,
всею силою сердца
и милой плоти!

4

«Сладко умереть…»

Сладко умереть
на поле битвы
при свисте стрел и копий,
когда звучит труба
и солнце светит,
в полдень,
умирая для славы отчизны
и слыша вокруг:
«прощай, герой!»
Сладко умереть
маститым старцем
в том же доме,
на той же кровати,
где родились и умерли деды,
окруженным детьми,
ставшими уже мужами,
и слыша вокруг:
«прощай, отец!»
Но еще слаще,
еще мудрее,
истративши все именье,
продавши последнюю мельницу
для той,
которую завтра забыл бы,
вернувшись
после веселой прогулки
в уже проданный дом,
поужинать
и, прочитав рассказ Апулея
в сто первый раз,
в теплой, душистой ванне,
не слыша никаких прощаний,
открыть себе жилы;
и чтоб в длинное окно у потолка
пахло левкоями,
светила заря
и вдалеке были слышны флейты.

5

«Солнце, солнце…»

Солнце, солнце,
божественный Ра-Гелиос[243],
тобою веселятся
сердца царей и героев,
тебе ржут священные кони,
тебе поют гимны в Гелиополе;
когда ты светишь,
ящерицы выползают на камни,
и мальчики идут со смехом
купаться к Нилу.
Солнце, солнце,
я — бледный писец,
библиотечный затворник,
но я люблю тебя, солнце, не меньше,
чем загорелый моряк,
пахнущий рыбой и соленой водою,
и не меньше,
чем его привычное сердце
ликует
при царственном твоем восходе
из океана,
мое трепещет,
когда твой пыльный, но пламенный луч
скользнет
сквозь узкое окно у потолка
на исписанный лист
и мою тонкую желтоватую руку,
выводящую киноварью
первую букву гимна тебе,
о, Ра-Гелиос солнце!
вернуться

242

Каллимакс (ок. 310–240 до н. э.) — древнегреческий поэт, представитель «александрийской» школы.

вернуться

243

Ра-Гелиос — в древнеегипетской религии бог солнца, творец вселенной, людей и богов. Центром почитания Ра был г. Он (греч. Гелиополь). Греки отождествляли Ра с Гелиосом.

70
Перейти к описанию Предыдущая страница Следующая страница
{"b":"259624","o":1}