— Скауты, скауты... — взъерошив фиолетовые иглы, пробурчала Паскаль. — За сегодняшнюю ночь я услышала это слово больше раз, чем за прошедшие десять лет! Кто такие скауты, что ты обрекаешь их эту... тройку на смерть и даже не чешешься?!

— Скауты... — Фил положил подбородок на лапы, взгляд его стал отсутствующим, как будто он задумался о чем-то очень далеком. — Скауты, милая моя Паскаль, это глаза и руки Цитадели. Глаза, которые могут заглянуть далеко-далеко, куда нет хода обычным разведчикам. И руки, часто вооруженные острым клинком. Могущие ударить нашим врагам в спину, когда они этого не ждут. Можно назвать их лучшими разведчиками, только это будет очень... неполно. Скауты больше чем разведчики. Куда больше. Они сами, как маленькая армия, только с той стороны. Они детище Михася. Михася и в какой-то степени, мое.

Как будто очнувшись, кроль взглянул Паскаль прямо в глаза, а его взгляд на миг обрел буквально алмазную остроту и стал леденяще холодным:

— Надеюсь, ты понимаешь, что не стоит болтать об этом налево и направо? И, прости, но в ближайшее время я буду занят. А потому...

Уже идя по коридорам, Паскаль обдумывала слова Фила. Он не выглядел расстроенным и даже сильно обеспокоенным. Задумавшимся — да, но не более. По-видимому, решила алхимик, положение Михася, Каролины и Крэйга не уж и плохо. И это хорошо! Значит, если поспешить, можно будет спокойно поспать до рассвета!

Трое мчались сквозь тьму. Много миль позади, на берегу одной из излучин северной реки навеки упокоился очень непростой враг.

Трое мчались сквозь тьму. Волчьим скоком — триста шагов бегом, триста шагом.

Трое мчались сквозь тьму. Уходя от погони. Обходя засады. Вперед и вперед.

Очередной раз запутав след, Михась принял животную форму и вслушался. Тишина. Настоящая ночная тишина. Ни звука, ни шелеста.

— Кажись, оторвались, — приняв получеловеческую форму, лис прислонился спиной к валуну. Каролина, уронив короткий меч, и сама упала, где стояла. Крэйгу же еще хватило сил взобраться на тот же валун и, последовав примеру Михася, тоже принять животную форму.

— Да, — говорить, не меняя формы, считалось почти невозможно, но грызун как-то справлялся: — Надо. Отдых. Устали.

Опершись лапами о ручку топора, Михась слабо шевельнул головой, соглашаясь. Мысленно он уже составлял максимально безопасный маршрут до Цитадели. Недели пешего хода, а с учетом изменившейся обстановки и того больше. Обстановка... Все слуги и союзники Насожа, все племена лутинов, люди, полувеликаны, все население северных земель вокруг Иртыша казалось бросило дела и ринулось в лес, ловить их тройку. Михасю оставалось только гадать: что же такое пообещал могущественный черный маг за их головы?

Последние дни скауты непрерывно прятались, путали след, убегали. Но враги неизменно находили их. Не было ни минуты покоя, ни часа для отдыха. То крупный патруль. То настоящая загонная партия, прочесывающая лес. То мелкая группка лутинов, вышедшая навстречу. Как это случилось не более получаса назад — хорошо еще, ни один из карликов не успел закричать.

— Отды... — Михась уже начал говорить, но тут на самой грани слышимости, далеко на юге послышались гулкие шаги, голоса загонщиков и рычание прирученных лутинами волков. — Уходим. Отдыхать заляжем после рассвета. Может, станет спокойнее.

Не стало. Плохая ночь сменилась не менее плохим днем. Ватага лутинов, севшая на след у того самого валуна, вцепилась им в хвосты не хуже клеща. Не важно, сколько раз скауты уходили от погони, их след неизменно находили. Скаутов настигали, происходила стычка. Каролина, Михась и Крэйг убивали одного-двух-трех лутинов, остальные тут же разбегались. Но каждая такая стычка отнимала бесценное время и привлекала внимание всей округи. Скаутам в очередной раз приходилось прятаться, сдваивать след, уходить по ручьям и речкам... И так снова, и снова, и снова!

Наконец, уже поздно вечером, почти ночью, пройдя несколько миль по реке, то и дело оскальзываясь на мокрых камнях и корягах, переплыв пару омутов и обойдя заболоченный берег, скауты остановились отдохнуть и подкрепиться. Михась, опять приняв животную форму, вслушался: едва слышное мышиное шуршание, спокойные птичьи трели — все говорило: преследователи далеко.

Жевательный пеммикан казался почти безвкусным. Усталость, всепоглощающая усталость, свинцовой тяжестью сковавшая ноги, напрочь отбила вкус пищи. Михась куснул раскрытую порцию, глотнул из фляжки воды... и едва успел подхватить падающую флягу — уснул, прямо с куском в зубах.

Его товарищи выглядели не лучше. Каролина прислонилась к сидящему лису спиной и медленно-медленно отъедала от куска супового пеммикана, еле шевеля челюстями. Крэйг вообще свернулся клубком и уснул, так и не раскрыв пайка. Михась осторожно потряс флягу, потом, махнув лапой, допил остатки. Не то, чтобы в этой холодной земле, да еще в двух шагах от большой реки стояла проблема напиться, нет, но... разыскивать воду — терять время. А времени-то и не было! Так что лис привесил флягу на место, куснул пеммикана и... замер глядя на взъерошившего шерсть Крэйга.

— Волки! — буквально одними губами прохрипел совсем отощавший за последние дни грызун.

Михась поднял нос по ветру, хорошенько вдохнул...

— Проклятье! – так же едва слышно прошептал он, хватая Каролину за плечо. — В кусты!

Выдрочка вся осела, даже шмыгнула носом и скривила мордочку, будто вот-вот заплачет, но пересилив себя, тремя укусами прикончила остаток пайка, и подхватила мешок.

Они ждали. Затаив дыхание, закрыв морды капюшонами, посреди густых и колючих кустов. Медленно тянулись минута за минутой, но ничего не происходило. Запахи постепенно менялись, волчий мускус перебило характерной вонью лутинов. Затихли птицы, насекомые, затаились мелкие лесные зверьки. Прислушавшись, Михась уловил очень, очень тихие шаги. Кто-то совсем близко, так же как они вслушивался и внюхивался...

Скауты, повинуясь жесту лиса, замерли, перестав даже дышать, а он сам решал очень трудную дилемму. Знает ли враг о них? Если нет, то рано или поздно, кто бы там ни был, он уйдет, уведя за собой лутинов. Если же знает... Если  знает, то уходить нужно уже им. Прорываться с боем. Но такой прорыв привлечет к ним внимание всей округи! А неверный выбор может обойтись очень дорого — последние дни они шли буквально по краешку смерти, и сейчас от решения Михася зависело, обойдут ли скауты этот краешек... или останутся в этом лесу насовсем.

Казалось, ожидание тянется вечно. Ожидание и едва слышные шаги кого-то четвероногого в стороне... Кто там мог быть? Михась мог только гадать, точно зная одно — лутинов поблизости не было. Но кто-то же был! Тихое шуршание листьев — что это? Чье-то движение? Медленно отвисающая челюсть и поднявшийся дыбом мех Крэйга, Каролина, кусающая себе лапу... Михась оглянулся.

Менее чем в двух футах от него стоял действительно большой, нет, просто гигантский волк. По меньшей мере тысяча фунтов⁹ когтей, клыков и натянутых как струна мышц. Молодой, не старше двух лет самец, с острыми как иглы, оскаленными зубами. Михась долгий-долгий миг смотрел на него... на замершего, внимательно принюхивающегося к чему-то молодого лютоволка, ростом с маленькую лошадь... на осторожно махнувшего хвостом лютоволка... который тем временем подошел к лису-морфу еще ближе и нахально полез широченным носом под плащ... да так и замер, размахивая хвостом и сопя.

Михась тоже замер, сначала не решаясь даже пошевелиться, потом рискнул протянуть свободную лапу (в другой он до сих пор держал недоеденную порцию пеммикана) и погладить волчару. Мощные шейные мышцы, в обхвате толще всей руки лиса-морфа, мягкий светлый мех снизу, более жесткий и потемнее — на загривке... Волк еще быстрее замахал хвостом и, вывернув нос из-под плаща, обнюхал Михася с ног до головы. На миг лису показалось, что у волка десяток носов, одновременно лезущих везде: в карманы, за шиворот, под капюшон плаща... И пяток языков, разом со всех сторон смачно облизавших Михасю морду и походя смахнувших остатки пайка из лапы — лис едва успел распрямить пальцы. Проглотив одним глотком смесь оленьего мяса, говяжьего жира с медом, орехами и сушеными фруктами, серый гость печально обнюхал пустую ладонь и коротко взвизгнул.