— Р-р-р... бессердечные! Ну что ж, потерплю до завтра, — сказал Андрэ, взбираясь на коня. Он уже тронул бока жеребца пятками, но тут же хлопнул его по шее ладонью, останавливая:

— Кстати, Дженифер приглашает вас обоих отобедать в эту пятницу. Что скажете?

Каролина и Михась переглянулись, потом выдра ответила:

— Звучит заманчиво...

— Вот и прекрасно! Передам ей. Спокойного вам отдыха! — напоследок пожелал росомах и, махнув солдатам, направился дальше по дороге.

— Ты видела его жену? — спросил Михась.

Кэрол кивнула:

— О да! Она нянечка, присматривает за совсем уж мелюзгой. Кстати, росомаха, как и муж.

— Да? Я и не знал, что вы знакомы.

— Ты еще много чего обо мне не знаешь, — улыбнулась она.

И скауты отправилсь дальше плечо к плечу, разговаривая и смеясь.

Древний серый камень всегда казался Кэрол слишком теплым и дружелюбным для столь грозного воплощения военной мощи, как надвратная башня. Возвращение в Цитадель Метамор всегда воспринималось Каролиной как возвращение домой. Даже когда ее семья впервые прибыла сюда, тогда девочке едва исполнилось пять лет, но даже тогда, проходя под тяжелыми сводами надвратных башен, она почувствовала совершенно необъяснимые покой и тепло, казалось исходящее от каждого камня.

Сейчас, пройдя массивными воротами и открыв толстенную дверь, Каролина смотрела как та же самая старшая смены стражников, что записывала их уход долгие недели назад, вписывает в журнал так давно ожидаемые слова:

«Тройка Михася, в составе: Михась Яркий Лист, Каролина Харди, Крэйг Лантонер. Возвращение из дальнего рейда. Потерь нет. Писано четырнадцатого дня, апреля месяца, года от падения северных границ семьсот шестого».

А лис, с улыбкой прикладывает к пергаменту личную печатку.

— С возвращением сэр, — еще раз улыбнулась сержант.

Тогда Михась, сжав плечо Каролины, сказал:

— Мы дома, Кэрол. Дома.

— Хорошо погуляли? — напоследок спросила стражница.

— Бесконечно долгое, и столь же скучное путешествие, — улыбнулся ей Михась.

Кэролайн знала, что лишь после разрешения Фила Теномидеса они смогут рассказать что-либо вне круга скаутов.

— Идем? — Михась, махнув лапой стражникам, повел Кэрол сначала под опускной решеткой, потом по проходу... и вдруг остановился: — Знаешь, это место всегда казалось мне немного страшным, — он показал лапой на потолок и она, отследив его жест, увидела ряды отверстий, пронзающих монолитный камень. — Особенно те бойницы, на которые ты смотришь. Через них льют горящее масло или кипящую воду на врага, застрявшего перед решеткой, как раз там, где стоишь сейчас ты.

Голос лиса чуть изменился, и Кэрол опустила взгляд как раз вовремя,  чтобы увидеть его бегство. Тем временем наверху что-то зашумело, скрипнуло и как раз в тот момент, когда выдра опять посмотрела вверх, на нее обрушился поток воды. Прямо на голову.

Она издала леденящий душу крик, полный возмущения и страдания:

— Мерзавцы! Вода же ледяная!!

Послышался смех Михася, и промокшая до кости, дрожащая от холода выдра увидела стоящего на солнышке совершенно сухого лиса.

— Ты, наглая рыжая морда! А ну иди сюда! — прошипела она.

— Не-не-не! Я лучше тут побуду, — ответил мерзавец, предусмотрительно оставаясь на месте.

— Зачем ты... зачем вы это сделали? — пробурчала уже не столь злая, но все еще сердитая Кэролайн.

— Это часть твоего посвящения, — сказал он, медленно подходя ближе, пока не они не оказались нос к носу. — Все мы проходили его, так что... Добро пожаловать в скауты!

— Я принята? — удивленно спросила она.

Михась кивнул.

— Спасибо! — воскликнула Кэролайн и поскорее обняла его, как можно плотнее прижимаясь насквозь мокрым телом.

Лис взвизгнул, когда холодная вода пропитала одежду и тонкий летний мех.

— Добро пожаловать, дорогой, — теперь рассмеялась уже выдра.

Позади тоже засмеялись, причем сразу на несколько знакомых голосов и, обернувшись, Каролина обнаружила стоящих тесной группой Крэйга, Финбара, Лауру, а с ними и всех прочих скаутов, вернувшихся в Цитадель вместе. Они окружили Каролину, хлопая ее по плечам и спине, пожимая ей лапы и даже обнимая ее.

Все вместе они пошагали дальше, мимо открытых ворот Цитадели, мимо домиков предместья. Разговаривая и смеясь по пути, Каролина впервые чувствовала себя среди скаутов, настоящей элиты Цитадели, своей. Совсем своей. Равной среди первых!

Но потом они как-то вдруг остановились, разговоры тоже разом стихли и Кэрол, осмотревшись, поняла почему. Они стояли перед лавкой ее отца.  С последним пожатием лап и похлопыванием по плечам, скауты распрощались и совсем незаметно разошлись. И спустя каких-то пару минут у двери остались только лис и выдра.

Они вместе переступили порог. Вид, запахи и звуки отцовской мастерской пришли к ней, как старые друзья. Сверкающие и едва слышно тикающие механизмы по полкам. Острый запах разогретого металла и тихий «тук-тук-тук» ювелирного молоточка.

— Папа?

Стук стих, из задней комнаты послышались шаги. Потом дверь распахнулась, и высокий барсук замер в дверном проеме.

— Кэрол! — воскликнул он, бросаясь к дочери.

Михась с легкой улыбкой наблюдал, как отец сжимает в объятьях выдрочку, потом упав на колени, прижимается лбом к ее груди...

— Видишь, Уилл, я вернул ее живой и здоровой, как и обещал! — громко сказал лис, налюбовавшись родственными объятьями.

Уилл все еще на коленях отодвинулся от дочки на расстояние вытянутых лап, несколько мгновений разглядывал ее, потом поднялся на ноги, сложил лапы на груди, и грозно уставился на лиса:

— А скажи-ка мне, наглый рыжий, почему моя дочь насквозь мокрая? Чем вы там таким занимались бесстыдники?! А?!

Перевод — Redgerra, Дремлющий.

Литературная правка — Дремлющий.

Год 706 AC, середина мая-середина июня.

— Мне все равно! — буркнул Орен. — Я хочу пить!

— Пожалуйста, остановись! — взмолилась Анна. — Старейшины запретили пить воду в этой пещере! Они нам даже заходить сюда запретили!

Орен опустился на колени у чаши источника и, отодвинувшись от света, вгляделся вглубь.

— Да что может случиться? — фыркнул он. — Вода прозрачна как небесные глубины! Чем она может быть опасна?

— Дядюшка Бер говорил, что на этом источнике проклятье изменения судьбы!

Орен только поднял брови. Не то чтобы добродушный толстяк, в меру сил, желания и умения обучавший деревенскую молодежь чтению и письму, был плохим человеком, просто... В числе его убеждений было непреложное утверждение, что вселенная представляет собой огромный шар, летающий в бездонной пустоте вокруг солнца. Ха! Ну, все же видят... а ладно. В общем, дядя с прибабахом, и для сугубо практичного парня авторитетом не был.

Игнорируя просьбы Анны, Орен наклонился и отхлебнул прохладной, освежающей воды.

Анна вскрикнула, но вопреки ее волнениям, Орен поднялся на ноги не только живой и здоровый, но и весьма посвежевший.

— Ох, зря ты это сделал!

Орен только улыбнулся ей и широким, упругим шагом пошагал домой.

Орен вскочил вместе с солнцем, чувствуя удивительный прилив сил. Быстро умылся и, не желая терять такое чудесное утро на приготовление и поедание завтрака, прихватил несколько полосок вяленой рыбы из кладовой — сжевать на ходу.

Он едва успел прикрыть за собой дверь, и улыбнуться нарождающемуся дню, синему, безоблачному небу, поднимающемуся из-за горизонта солнцу, как за соседним заборчиком показалась широкая женская шляпка, украшенная чуть запыленными цветами и пером. А под шляпкой и украшенное симпатичными ямочками личико ее владелицы — Дороти, очень даже симпатичной жены одного из деревенских старейшин. Какая приятная встреча — успел еще подумать Орен, касаясь рукой полей шляпы и говоря, с самой доброжелательной улыбкой: