— Доброго вам ут, вут, вут.

Дороти улыбнулась в ответ несколько озадачено, удивленно приподняв брови, а Орен стоя с шляпой в руке, не зная как объяснить случившееся. Глубоко вдохнув, он попробовал снова:

— Доброе утрррррр...

— Мистер Орен, вы хорошо себя чувствуете? — спросила Дороти.

Орен вернул на место шляпу, улыбнулся как смог обаятельно и кивнул. И тут же прибавил шаг, постаравшись убраться поскорее. Впрочем, не так уж и далеко — повернув и пройдя, десятка два шагов, он приблизился к лавке пекаря. А уж там, восхитительный запах остывающих мясных пирогов заставил желудок Орена забурчать, а его самого издать тихий свист с цокающим звуком на конце. Вот так посвистывая и прицокивая, причем, сам того не замечая, Орен осмотрел прилавок и выбрал себе один из маленьких, в добавок к вяленой рыбе.

— Можно мне хуг-хуг вут? — спросил он.

Пекарь, уставился на него, растерянно хлопая глазами.

— Я хочу сказать, пирог с мясом. Один из тех, маленьких. Чрип!

— Похоже, уважаемый слегка перегрелся на утреннем солнышке? — засмеялся пекарь, заворачивая выбранный пирог в дерюжку. — Что ж, пусть жара не помешает тебе отведать моего прекрасного пирога!  Две звездочки¹³.

— Э-э-э... — выдавил Орен. — Ну, э-э-э... Должно быть фр-р-р и есть.

Поспешно оплатив покупку, он буквально выбежал на улицу и... ну, не помчался, но очень поспешил к Анне. Может она поймет, что происходит?

— Я же говорила тебе: не пей воды из источника! — воскликнула Анна, хватаясь за голову.

— Я знаю... Вут. Вут... это сделал... — покаянно вздохнул Орен. — Придумай что-нибудь чирп!

Анна задумалась, поджав губы...

— Все, что я могу посоветовать, братец — тащи свою задницу к Нане. Она целитель, травница. Пусть маг из нее никакой, но посмотреть и определить, что с тобой она сможет. Может чего и посоветует.

Орен поежился:

— Она же вут! вут! в совет старейшин! Мне вут! не хочется чрип! им о питье из источника вут! вут! пещере.

— Если хочешь всю оставшуюся жизнь говорить как идиот, то не ходи!

Еще раз тяжело вздохнув, Орен кивнул. Похоже, пойти все-таки придется.

Нана была без сомнения милой женщиной. Пожилой, но на взгляд Орена, еще очень даже. Она налила ему чашку горячего, очень ароматного травяного взвара и, усевшись напротив, сказала:

— А теперь дорогуша, расскажи мне все не спеша и подробно.

Орен невольно улыбнулся. Ему нравилась Нана, но он и сейчас еще иногда вспоминал, как ненавидел в детстве ее привычку всех называть «дорогуша».

— Хорошо, — начал он. — Сегодня с утра я хуг! хуг! странные звуки, когда хрррррр. Звериные звуки!

Нана кивнула.

— Признавайся дорогуша!

— Что?! Я... Да я фр-р-р-р...

— Вот только не надо лгать Нане, дорогуша! Говори уж! Из источника в запретной пещере пил?

— Да я... хуг! хуг! вут! фр-р-р-р... Ох-х-х...

— Вот тебе и вут! — кивнула женщина.

— Ты можешь? Хоть что-нибудь, вут?

— О-хо-хо... — вздохнула Нана. — У тебя проблемы, дорогуша. И серьезные. Я дам тебе один антимагичсекий травяной взвар, но действенность его... мда. А еще я должна сообщить о тебе остальным старейшинам.

Орен опустил голову и весь съежился.

Это был плохой день. Взвар не подействовал и Орен раз за разом выставлял себя идиотом, издавая вместо членораздельных слов рычание, чирикание, фырканье и прочие животные звуки. Все было бы не так уж плохо, будь он всего лишь одним из воинов-охотников, но его второй его работой было рассказывание историй. И теперь Орен по сути стал инвалидом.

А перспектива была еще хуже. За длинным столом черного дерева, стоящем в деревенской зале, разместились старейшины. Нана, местный целитель, Тимоти, святой наставник Эли, его жена Дороти и Барри, портной, в своем нелепом наряде и с давней нелюбовью ко всем имеющим художественный дар, в душе. Барри всегда морщился, слушая истории Орена и сейчас, похоже, готовился высказать тому все.

— Орен, — святой наставник, вперив в молодого мужчину мрачный взгляд, мастерски выдержал паузу. — Орен, скажи нам, зачем ты пил из источника в Запретной пещере?

— Я хотел пить.

Старейшины что-то вполголоса обсудили. Потом Нана печально покачала головой. А Орен, не замечая ее грустного взгляда, наоборот оживился. Он только что нормально говорил! Может быть...

— Ты, разумеется понимаешь, что эта пещера названа Запретной отнюдь не по пустому нашему желанию, но из-за опасности именно источника, в ней содержащегося?

— Чирп! Хуг! Хуг! Вут! Фрррррр-р-р... Вот же пакость!

— Почему ты решил ослушаться запрета?

— Ну-у... Вут! Ох... Я не поверил, чирп! Я. Не. Поверил. Что. Озеро. Опасно.

Барри пискнул:

— И потому ты позволил себе наплевать на наши запреты?!!

— Нет же! Я... грррах!

— Орен, — вздохнул Тимоти. — Оставь нас. Подожди снаружи, пока мы все обсудим.

Орен, закрывая за спиной двери зала, знал, что будет дальше. Барри уже угрожал несколько раз, когда Орен рассказывал молодежи истории. Те самые, что так яростно осуждал портной. Барри считал, что эти рассказы — порождение чересчур необузданной фантазии, что они развращают молодые умы, погружая их в вымышленные миры.

И теперь, не желая дожидаться официального изгнания, Орен пошел домой, собирать вещи.

Никто не видел, как он ушел. Собственно, так Орен и хотел. Старый, добрый шест в руки, смену одежды в мешок, кое-какую еду туда же, черкнуть пару слов сестре... Все. Орен отправился искать новый дом.

Ки-койот замедлил бег, увидев кое-что новое даже для Цитадели Метамор. Ручеек, бегущий прямо вдоль коридора. Именно ручеек, не подтекшая из умывальни или моечной вода. В углублении, вдоль серых плит пола, украшенный блестящими камушками, ракушками и черепками разбитых амфор.

Очень интересно.

Ки пробежался вдоль ручейка. Сначала по коридору, потом по лестнице, вдоль которой ручеек сбегал по уступам, маленькими водопадами. Потом еще чуть-чуть по коридору, где ручеек вдруг сворачивал, исчезая за стеной. Койот толкнул незнакомую дверь, как и всегда в Цитадели, сколоченную из тяжелых дубовых плах, с железными полосами поперек, потертую, побитую, словно она стояла здесь сотни лет. Хотя Ки мог бы поклясться, что еще вчера здесь была ровная стена. За ней, в комнате, ручеек вновь сбегал изящным каскадом в маленький внутренний пруд.

Пруд. В комнате. Еще интереснее.

Орен проснулся на ложе из влажной травы весь мокрый от обильной утренней росы. Вот совсем весь! Отсыревший плащ хоть выжимай. Штаны вообще, даже выжимать не надо, вода сама струйками стекает. Боты... слава богам, хоть внутри не хлюпает, зато пальцы во что-то уперлись и жутко болят. Да что там такое, спросонья подумал парень, машинально ослабляя кожаные ремешки и стягивая обувку. После чего несколько мгновений моргал, никак не понимая, что он видит. А видел он на месте ног пару лап с перепонками. Как у выдры. Большой выдры. Ростом с человека.

— О Учитель Эли! — простонал, наконец проснувшийся Орен. — Кажется, Нана была права. У меня проблемы! — он машинально провел когтями по усам-вибриссам, мрачно прижимая уши к голове. — Я думал, это будет вут! вут! голос... А что теперь? Как далеко зайдет мое изменение?

Он подцепил когтями в мешке пару шматков вяленой рыбы и начал отгрызать по кусочку.

Уже которую неделю Орен шел на север, постепенно отклоняясь к западу. Живя в маленькой деревеньке у южных отрогов пологих и достаточно выветрившихся от древности Сатморских гор, он часто слышал о красоте и величии Большого Барьерного хребта. И вот сейчас, сначала просто идя на север, потом вдоль опушки какого-то древнего и чудовищно густого леса, потом ориентируясь на показавшиеся вдали, действительно грандиозные вершины, вдоль заросших лесом холмов, постепенно становящихся все круче и круче...