И вот тут судьба показала им доброе лицо — переход, который должен был занять день и большую часть ночи, который они планировали не столько пройти, сколько проползти, прячась от бесчисленных вражеских патрулей... Так вот этот переход они одолели за четыре часа. Местность как будто вымерла. Ни единого лутина. Ни единого патруля.

Скауты остановились, не дойдя буквально нескольких шагов до тайника. Они вынюхивали, высматривали, искали засаду... и наконец, Михась увидел очень умело замаскировавшегося наблюдателя. Всего несколько шагов, но до боли в глазах вглядываясь в загороженную кустами, буквально сливавшуюся с ними фигуру, лис никак не мог понять кто это. Враг? Друг? И как назло, ветер относил запах в сторону! Михась еще раз вгляделся и тут ветер наконец сменил направление.

— Привет Лаура, — прохрипел лис, внезапно обессилев. — Давно ждете?

— Горелый разослал все тройки, какие были в Цитадели, — сейчас уже не было смысла таиться, но Лаура все равно говорила вполголоса. — А еще выдвинул за Отпорную стену почти половину гвардейцев. И даже драконов!

Пока Михась и Каролина перекусывали, а Раллис накладывал на Крэйга исцеляющее заклятье,  Лаура и Саманта пересказывали последние новости. Сейчас у камня с четырьмя царапинами собрались аж три команды скаутов, но тройка Финбара оставалась на страже, контролируя окружение. Только стажерку Даниэллу, куницу-морфа оставили в помощь целителю.

— Все, — выдохнул рысь-морф. — Ребра подлатал и закрепил. До дому сам дойдешь, а там уже и в лазарет. Или дракона позовем? В миг ведь домчит!

Грызун только покачал головой:

— Нет. Сам.

— Михась, — тем временем куница-морф дотронулась до лапы лиса. — Фил говорил, что ты убил Фурлина. Это правда? Можно мне... увидеть?

Михась, Крэйг и Каролина переглянулись.

— Не вижу смысла прятать его теперь, — ухмыльнулась выдра.

— Хорошо, покажи ей, — кивнул лис грызуну.

Куница осторожно дотронулась до вынутого из мешочка с солью уха и прошептала:

— Да... это его. Спасибо!

Они уже собрались выходить, когда Михась вспомнил самое очевидное:

— Лаура! А куда делись карлики? Ни одного же лутина на всем побережье!

Скауты из ее тройки заухмылялись, потом сама Лаура ткнула рукой на юго-восток:

— А туда ты не смотрел?

Лис поднялся на валун и увидел: милях в двадцати-двадцати-пяти, за лесом поднимался густой столб черного дыма. Очень густой. Михась напряг усталые мозги, вспоминая карту...

— Поселение Серебряных Ножей! Так вот зачем все тройки и часть гвардии! Вы их... Но ведь здесь не их территория, это территория... О-о!

Жесткая ухмылка на лице женщины стала еще шире:

— Вот именно! Мы вырезали защитников поселения и ушли. А соседи...

— Собрались пограбить на дармовщинку! — договорила за нее Каролина.

Теперь злобно улыбались уже все защитники далекой Цитадели. Крейг приложил к ушам ладони и помахал ими.

— Ага, — кивнула Лаура. — Что называется, узнай Горелого по ушам его

Михась еще раз мстительно ухмыльнулся и подхватил Каролину под лапу:

— Любовь моя, а теперь пойдем домой?

Выдра сжала лисью лапу и ответила:

— Пойдем. Домой.

Перевод — Claw Lyne.

Литературная правка — Дремлющий.

⁹ Молодой самец лютоволка на самом деле весит 800-900 фунтов (360-400 килограмм).

¹⁰ 20 футов — примерно 6 метров.

¹¹ 30 футов — чуть больше 9 метров

Год 706 AC, середина апреля

Солнце жарило совсем по-весннему, хотя горный воздух все еще был более чем прохладным. Ветерок едва чувствовался, снег постепенно подтаивал, но все еще укрывал камни, по которым Мишель шлепал лапами, идя следом за Линдси.

Шлепал, шлепал... уф-ф-ф! Жарко.

— Ну, и что там? Сколько надо срубить сегодня? — спрашивая, молодой бобер старался смотреть мимо одетой во все тот же красно-черный, клетчатый юбко-плащ, ах да, разумеется, эльфийский килт собеседницы, а сам, в то же время приоткрывал ворот рубахи, чтобы хоть чуть проветрить... и тут же вновь запахивал его. Да, он все еще не желал демонстрировать свою черно-красную, клетчатую расцветку. И не в первую очередь из-за вот этих самых... килтов!

— По стволу на нос. Пополудня значит, заканчиваем на энтой деляне, спускаем все к реке, а там и сворачиваемся. Завтрева готовим пни, а чуток попозжа значит и на следующий участок.

Линдси приставила ладонь козырьком ко лбу и вгляделась в пронзающие небеса вершины гор:

— О как! Хоть весь день глядай, а?

Мишель тоже уставился на сияющий белизной пик, уходящий вершиной куда-то далеко за облака. Сплошной лесной покров поднимался по склонам почти до самых ледников, раздвигаемый только стекающими по скалам потоками. Речушками... ниже они сомкнувшись в единое русло, наберут силу, достаточную, чтобы тянуть на себе бревенчатые плоты, а еще ниже вольются в Ангару, ледяную реку, берущую начало где-то в море Душ и проходящую через всю Метаморскую долину.

— Ага.

— Пик Гасконца оно. Вот. Был значит такой чудик, лет так сто пятьдесят назад. В Цитадели проживал. Жил, не тужил, да вот надумал туда взобраться. А ведь самый пик, на сотню миль вокруг выше нету.

— И как? Взобрался?

— Да кто ж знает? — пожала плечами полувеликанша. — Сам не вернулся, за ним никто не ходил. Там же что ни откос, так ледник, иль скала. Дураков нет! Мда...

Мишель вздохнул, отмечая, что остальные уже порядком ушли вперед и прибавил ходу.

— Да че уж там. Пойдем.

— И то верно, — опустив руку, Линдси двумя широкими шагами догнала бобра.

Так они и шли по следам утянутых хлыстов, почти до самых скал — верхней границы участка. Там оставалось совсем немного стволов, их-то и нужно было сначала повалить, а потом спустить вниз, к реке.

Едва они разошлись по назначенным местам, как Мишель опять потянул за ворот рубашки. Здесь было совсем не жарко... холодно здесь было, вообще-то. Более чем, да еще дующий со склонов горы ветер добавлял, но молодому бобру, с его-то меховой шубой, да подкольчужной рубашкой, да легкой кольчугой, да еще одной теплой рубашкой напяленой сверху... А когда он начал размахивать топором, стало и еще жарче.

Обходя ствол вокруг и, намечая топором будущий скос, Мишель только злобно (и жарко!) пыхтел. Как быстро все можно было бы сделать при помощи его, именно и только для этого предназначенных зубов! Но... глава артели, бык-морф Татхом решил, что Мишелю будет полезно «набрать мышцу». Мышцу! Это ему-то, бобру, ростом чуть повыше табуретки!

Вот и получалось в результате, что Мишель не столько работал, сколько пыхтел, отдыхивался да остывал. А еще злился. Ну и что, пусть на него тогда дерево упало... Можно подумать, будь он посильнее, оно бы промахнулось! Ну... в очередной раз упавши в снег и блаженствуя в его прохладных объятьях, юноша не смог не признать, хотя бы самому себе, что будь он тогда посильнее, может и смог бы спихнуть с себя ствол. А то и увернуться... Эх!

Заметив очередной взгляд Линдси, Мишель через силу поднялся, глубоко вдохнул жаркий воздух и в очередной раз взял в лапы топор.

— Уф-ф-ф... — солнце уже подошло к полудню и грело изо всех весенних сил, дерево все так же вызывающе высилось над усыпанной ветками и хвоей деляной. А вот юноша лежал в снегу совсем без сил.

— Малец, чегой-то ты на снегу лежишь?

— Я... уф-ф-ф... не могу, — сглатывая буквально текущую по языку слюну, выдавил из себя бобер.