— Ну же! Фил! Где ты! Ответь же! — алыми всполохами на тревожном желтом фоне. — Фил? Ну наконец-то!

— Кто ты? — каждый звук своим цветом, каждое слово как маленькая радуга, миниатюрный цветовой вихрь.

— Паскаль?!! — измруды удивления, сквозь коричневый тон усталости и тревоги. — Я пытаюсь дозваться Горело... то есть Фила Теномидеса. Демон! Вряд ли кролик ночует в твоей лаборатории.

— Ночует, — светло-зеленый смех и проблески алого... как заалевшие ушки юной девушки. — Но отнюдь не кролик.

Две цветных точки, два «я», соединенные радужной нитью, протянувшейся сквозь мили и мили... Многоцветное сияние, кружение, вихрь на миг притянувший, соединивший два «я» в одно. Единое.

— Ох ты! — лис/дикобраз, он/она, оглянулся/оглянулась. Маленькая пещерка, поздний вечер, почти ночь и дождь льющий, как из ведра, холодный мокрый ветер, пробивающийся сквозь прикрывающие вход в пещерку ветки. — Неуютно как! Где ты? Что ты... Ой!

Тень, шевельнувшаяся у входа в пещеру, оказалась Крэйгом, луговой белкой-морфом. А теплое, дышащее в спину — Каролиной, выдрой-морфом.

— Ой, ты не один? А что случилось?

Лис-морф устало вздохнул:

— Извини, если разбудил... Только у меня есть срочное сообщение для Фила. Мы сейчас в трех милях к северу от селения Сарвен...

— Где?!!! Сарвен?!! Да это же в верхнем течении Иртыша! Что ты там делаешь?!

— Я скаут, — пожал плечами лис. — Это моя работа...

— О! — смущенно выдохнула Паскаль. — Так что ты хотел?..

— Передай Филу...

Вихрь, гудящее, черно-коричневое торнадо, с проблесками кроваво-алого затягивает в себя одно из сознаний. И тут же наваливаются разом: пьянящий, хлещущий по ноздрям запах крови, свист стрел — Каролина опустошает колчан. Скорчившийся на прибрежном песке мужчина — вывалившиеся из распоротого живота сизе-розовые кишки расползлись по прибрежному песку, в переломанной спине белеют обломки костей, ноги беспорядочно сучат, но целая рука упрямо тянется к валяющемуся в стороне жезлу. Ххек! Черное, с отблесками алого лезвие топора, разрубив шею, врубается в песок. «Уходим! Быстрее!!» Но Крэйг все равно успевает отхватить мертвецу ухо. И опять все скрывается в гудящем, черно-коричневом, с алыми проблесками кружении...

— ...Фурлин. Эй?! Паскаль! Что с тобой?!

В далекой лаборатории перепуганная до полусмерти самка дикобраза, приняв животную форму, свернулась клубком, выставив иглы.

— Паскаль?! Что случилось?! Паскаль?

— Михась? — чуть успокоившись, она распрямилась, приняла получеловеческий вид и закуталась в переливчатую ткань. — Я... я видела, на берегу реки... еще голову... черный такой топор, это же твой?!

— О... да, это Шелест.

— А тот... на берегу?

— Я же говорю. Один из Насожевых ближников. Фурлин. Фурлин-мясник. Фурлин-висельник.  

— И ты его?.. А ухо зачем?

— Ухо? Лорд Хассан обещал за его смерть двести солидов. Немало, а?

— Двести солидов?! Тысяча золотых... Да-а... — Паскаль прислонилась к рабочему столу. — Похоже этот Фурлин его светлости весьма досаждал.

Михась коротко хохотнул.

— Не то слово! Ладно. Пора закругляться. Расскажи Филу... вот, что видела, то и расскажи. И имя: Фурлин. Еще передай, что мы будем отходить к четырем царапинам на камне. Он знает, где это. Пусть высылает навстречу две тройки, мы наверняка будем не одни.

— Ох... Я понимаю... — пробормотала Паскаль. — Удачи вам.

— Спасибо.

Многоцветное сияние стихает, кружится все медленнее, Радужный мост, соединивший два «я» сквозь мили и мили, истончается... и рвется.

А Паскаль открывает глаза. Она все еще в лаборатории, возле рабочего стола. И лишь только трясущиеся лапы — след мимолетного разговора.

Три глубоких вздоха. «Какой может быть алхимик, без внутренней самодисциплины?» Еще три. «Каждый охотник желает знать, где сидит Фурлин. Уже. Отсиделся. Интересно, кто он такой? Был?»

Лапы, раскрашенные во все возможные оттенки фиолетового, толкают сколоченную из дубовых плах дверь, ведущую в коридор... и Паскаль видит измятую, но пустую кровать под балдахином, тяжелые сундуки у стены, окна, закрытые дубовыми ставнями, стол с бумагами. И никого.

— Что за?!

Развернувшись на месте, она утыкается в запертую на три тяжелых засова дверь.

— А теперь очень медленно подними руки.

Что-то твердое и острое упирается ей в спину, а знакомый голос повторяет:

— Очень медленно.

— Значит Фурлин... — белошерстный, лишь местами сменивший расцветку на седину кроль-морф, едва четырех футов роста, уступил кресло у столика с винами и фруктами гостье, а сам уселся на высокий табурет. — Это... многообещающе. Мне нужно будет... подумать. А ведь красивый был мерзавец, правда?

Паскаль покрутила в лапах надкусанное яблоко, вспоминая. Жесткие скулы, упрямый подбородок, шапка черных волос над холодными серыми глазами. И ведь не сдался! Боролся до самого конца, еле живой, с переломанной спиной, полуоторванной рукой, пробитой стрелами грудью. Да, в такого легко можно было бы влюбиться без памяти. И будь ей восемнадцать, она пала бы к его ногам, помани он только пальцем.

— Мне знаком подобный тип, — она с хрустом вгрызлась в плод. — Самоуверенный, самовлюбленный эгоист. Но да, красив, и красив по-мужски. Отдаться такому — хоть сейчас. Полюбить? Спасите светлые боги!

Фил усмехнулся и дополнил по-своему:

— Жесток, равно к врагам и к союзникам. Умен, и очень, очень эффективен. Можно поручить что угодно. Пойдет по трупам, по колено в крови, сотрет в порошок своих и чужих. Но сделает. На таких как Фурлин держится Насожева армия. Жаль, что он не с нами. И благодарение Эли, что он мертв.

Какое-то время кроль вглядывался в мутное стекло кружки с вином, потом тряхнул ушами:

— Ладно. Так значит, Михась пытался дозваться меня. И пусть ему не удалось, но тебя-то он дозвался! Нельзя ли...

— Бесперспективно, — покачала головой Паскаль.

— Почему? — приподнял бровь Фил.

— Нет, ну если у тебя в хозяйстве завалялся еще один Михась...

— Второго Михася у меня нет, — покачал головой кроль. — А чем таким Михась отличается от других скаутов? Он хороший боец, но не лучший. Со своим топором да, великолепен. Но с другим оружием, увы, не слишком. Хороший разведчик, но опять же не самый незаметный. Есть магические способности, но совершенно не учился, и не развивал.

— Позволю себе напомнить, что старший брат Михася, — Паскаль ткнула в сторону Фила пальцем, — сильнейший маг Мидлендса. Не самый умелый, не самый умный... честно говоря, на голову совсем никакой, но именно самый сильный. Михась того же рода. Да, он почти ничего не умеет, да, не развивал и не учился. Но уж сделав хоть что-нибудь, сможет вбухать туда более чем достаточно силы.

Теперь уже Фил крутил в лапе надкушенный фрукт:

— Понимаю. Значит либо мастерство Магуса, либо сила Брайана Яркого Листа.

— Либо предрасположенность от рождения, как у Электры и ее брата.

— М-да... — вздохнул кроль. — Последние годы Магус совсем отходит от дел. А Пости...

— Магус уже старик. Пости, при всем моем уважении, тоже не молод. К тому же, даже в лучшие годы, не отличался ни могучей силой, ни великим мастерством. Произвести впечатление — да. Взять умом, усидчивостью, даже где-то кропотливостью — тоже его. А вот вдохновения, полета мысли, отличающего истинного художника от очень-очень хорошего маляра, боги ему не дали.

— Вы жестоки, мадам, — ухмыльнулся Фил.

— Всего лишь точна, — грустно покачала головой Паскаль. — Так ты отправишь помощь Михасю?

— Безусловно. Мы встретим его сразу за Высоким Бродом. Если повезет — немного раньше.

— За Высоким Бродом?! Но ведь от моря Душ, до излома Иртыша бог знает сколько миль! Как же они?.. Ведь Насож узнав, кто убил его ближника, придет в ярость! И что тогда будет?

Кролик помолчал, отведя взгляд.

— Они скауты, Паскаль. Моя лучшая тройка. Михась был на севере сотни раз, Каролина тоже не девочка и Крэйг не первый день за Отпорной стеной. Будем ждать и надеяться.