— Я что-то не понимаю, — сказал Бен.

— Дэнни, о чем ты хочешь рассказать нам?

— Уилли был единственным человеком, знавшим о моем существовании. Благодаря мне он попал в Голливуд. Оказался там, где смог реализовать себя в полной мере. Однако он, не задумываясь, бросил нас. И наблюдал за нами. За мной.

Данте сказал:

— Дэнни, я должен был знать. Я должен был…

— Да. Может быть. Но Уилли знал. Разрешите мне рассказать вам о последнем разговоре с ним. Он не знал о том, что каждый из вас мог быть моим отцом. И я сказал ему об этом.

— Но зачем? Какой смысл? — спросил Бен.

— Дэнни, что еще ты рассказал Уилли, когда он умирал? — спросила Меган.

Дэнни Уильямс улыбнулся:

— Я сказал ему о том, что каждый из вас мог быть моим отцом. Он заинтересовался, могу ли я написать об этом и добавить материал к его автобиографии. Тогда я спросил его: о какой автобиографии идет речь?

— Что ты имеешь в виду, Дэнни?

— Я сказал ему, что его автобиография не будет опубликована. Фактически все копии я раздал вам. А здесь у меня с собой пленки с записью. Я отдам их вам, делайте с ними, что хотите. Я сказал Уилли, что работаю над его биографией, и моим правом является включать в нее любые эпизоды из его жизни. Сказал, что не буду даже упоминать тот вечер на Змей-горе. Никаких ребят там не было, а Сташева убил его старик. О вас там говорится просто как о необычных ребятах с Рай-авеню, из которых потом получились замечательные люди — сенатор и, возможно, президент США, израильский генерал и посол Израиля при ООН, который может стать премьер-министром Израиля, епископ и в будущем американский папа, брат которого был так поражен видом немецких концлагерей, что перешел в иудаизм. И, наконец, совершенно необычная девочка, ставшая психиатром и преподавателем, а также активисткой женского движения.

Сначала они как бы не понимали того, что он говорил им. Все это не сочеталось с теми страхами, которые они пережили после того, как получили рукопись Уилли.

Бен, всегда мысливший реалистично, спросил:

— Чего ты хочешь от нас, Дэнни?

Переводя взгляд с одного на другого, Дэнни Уильямс сказал:

— Абсолютно ничего.

— Ты даже не хочешь знать, кто твой настоящий отец?

Дэнни улыбнулся:

— Уилли был моим отцом. И я обошелся с ним точно так же, как и он со своим. Я научился у него кое-чему, и у вас тоже. Да, интересно было бы знать, кто из вас мой настоящий отец. Но, в сущности, это неважно. Я хочу быть свободен от Уилли и всех вас. Цикл завершен.

Меган кивнула, а затем спросила его:

— Почему ты хотел, чтобы все мы знали об этом? Ты дал нам рукопись. Ведь мог бы этого и не делать.

Он разозлился:

— Я не ваш пациент, Меган, и я не люблю копаться в своей душе. Скажем так, я хотел, чтобы вы все узнали кое-что обо мне. А также друг о друге.

Воцарилось неловкое молчание. Все размышляли о чем-то своем.

— И еще одно, — сказал Дэнни. — Это касается моей матери. Кто бы она ни была — а это никого не касается, — она была и останется отличной матерью. Сейчас она живет на вилле Уилли с двумя своими внуками и Мишей, который наконец обрел материнскую ласку, какой ему всю жизнь не хватало. Насчет Миши Уилли ошибался: он проживет долгую и счастливую жизнь.

Бен Херскель рассмеялся:

— Боже мой, ты сказал Уилли про это?

— Надо было сказать, но тогда мне это в голову не пришло, а теперь он мертв.

— Все как-то странно, не так ли? — сказала Меган. — В этой квартире жил Уилли, а теперь в его доме будет жить твоя мать.

— Жизнь вообще странная вещь, — сказал Дэнни.

Он взял свой кейс и вынул из него пленки. Потом положил на стол еще и рукопись.

— У меня только одна копия. Вы можете прочитать это, Данте, а потом передать другим…

Открыл рукопись и прочел надпись на первой странице. «Биография моего отца, Уилли Писса».

Данте открыл вторую страницу и прочитал посвящение. У него отвисла челюсть, и он передал рукопись Дэнни:

— Прочти это вслух, Дэнни.

Дэнни кивнул и начал читать:

— Посвящается ребятам с Рай-авеню, добившимся в жизни больших успехов. От их духовного отца, Дэнни Уильямса.

Все ушли. В квартире остались только Данте и Меган. Она собрала все стаканы и выбросила остатки еды в мусорное ведро.

— Итак, что ты обо всем этом думаешь? — спросил Данте.

— Я не знаю. Думаю, что жизнь, действительно, очень странная вещь, Данте. А что ты скажешь об этом парне?

— Он похож на меня, верно? Но чьим бы сыном он ни был, парень он что надо.

— Еще бы. Ведь его родители жили на Рай-авеню.

— Знаешь, Меган, я так много размышлял в последние дни. Вспоминал наше детство. Понимаешь ли ты, что если бы в тот вечер мы не оказались на Змей-горе, то у Уилли все было бы по-другому? Может быть, тогда он не зациклился бы на нас, а разобрался бы со своей жизнью сам. И не было бы той ненависти и мстительности.

— Может быть, все было бы по-другому, если бы мы любили Уилли.

Но в тот вечер они оказались на Змей-горе.

И они не любили Уилл!

В субботу 28 декабря 1935 года, примерно в 10.25 вечера, Вальтер Сташев прижал руки к окровавленной голове.

Маленькие ублюдки, чем же они его так отделали? Он пошевелил ногами. Он их всех прекрасно знал. Ладно, он им устроит. Они думают, что это сойдет им с рук? Нет, они ошибаются. Он их всех знает.

Он сел, охватив руками голову. Они били его какой-то железкой. Ах да, они били его лопатой. Ну, ублюдки! Он с ними и без лопаты разберется. Сейчас надо немного передохнуть, а потом — выпить.

Да. Его друг, Стэнли, угостит его. Да, Стэнли злится на него за что-то, но так было всегда. Они постоянно злились друг на друга. Стэнли еще, наверное, в баре. Пьет там. Надо пойти туда. Стэн обязательно купит ему виски. Выпить сейчас просто необходимо.

Он встал на колени, но у него страшно болела голова, поэтому он решил еще немного посидеть. Протянул руку и нащупал лопату. Он мог бы заработать пару долларов. Почистить для кого-нибудь снег. А потом он угостит Стэнли. А может быть, и не угостит.

Он посмотрел вверх:

— Что ты на это скажешь, Стэн? Сначала ты угощаешь меня, потом я тебя, а?

Стэнли Пейсек стоял над ним. Его покачивало. А, черт! Вальтер понял, что потратит все свои деньги только на себя. Он напьется сам, а этого угощать не будет, тоже мне друг.

— Почему ты не хочешь угостить меня, Стэн? Ты — сукин сын. А?

Стэнли Пейсек вспомнил, зачем он пришел сюда. Взял в руки лопату.

Он знал, что зол на Вальтера. Он помнил, что обещал проломить ему череп лопатой. Он не помнил, за что, но это и неважно.

— Ты, Вальтер, подонок. Ты знаешь об этом? Я сейчас убью тебя, понял?

Вальтер хотел схватить своего друга за ноги, по растянулся на снегу, так как Стэн сделал шаг назад. Он посмотрел на Стэна и выругался.

Стэн говорил что-то. Ругался. Он держал в руках лопату.

Стэн занес лопату над головой и обрушил удар на Вальтера.

Тот попытался подняться, но не смог этого сделать. Он хотел что-то сказать Стэнли, но не знал, что. Следующий удар проломил его череп.

Больше он ничего не чувствовал.