— И какие же выводы ты сделал?

— Не хочу, чтобы мои слова показались вам высокопарными, — Данте пожал плечами и улыбнулся, — но цель закона заключается в соблюдении конституционных прав граждан.

Фрэнки склонил голову набок. Он тщательно взвесил каждое слово. Ему нравилось, что молодой человек не отводит взгляд, что держится почтительно, но непринужденно, ему нравилось, как выглядит Дэнни Данжело, которого он знал много лет. Он был хорошим соседским парнем из приличной, трудолюбивой итальянской семьи.

— Ну что ж, ты говоришь, что работа интересная и полезная. А чем бы ты хотел заниматься? У меня такое впечатление, что ты хочешь заняться чем-то новым. Я прав?

— Мне кажется, что я готов сменить свою профессию.

Теперь Фрэнки перешел на жесткий жаргон Бронкса:

— Что у тебя на уме, Дэн?

— Я подумываю о том, чтобы баллотироваться в Сенат.

— Ну а я-то чем могу помочь тебе?

— Все знают, что если ты собираешься предпринять что-то в Нью-Йорке, то следует обращаться к Фрэнки Маги. Вот почему я здесь.

Маги сунул в зубы карандаш и задумался. Наконец он сказал:

— Ну если ты такой умный, что знаешь это, то почему не можешь сообразить, что после того, как тебя выберут сенатором, дальше ты уже не продвинешься? Ты хочешь быть большой шишкой в Элбани? Тебе так нравится снег?

Данте понимал, что его не отвергают и не обескураживают. Происходило нечто очень важное. Фрэнки Маги оценивал его, у него были какие-то соображения на его счет. Данте даже боялся думать об этом.

Он заговорил сочным баритоном, который так выигрышно звучал в помещении суда:

— Я полагаю, что Элбани может стать ступенью в моей карьере, а не последним этапом в ней.

— Это одно и то же, парень. — Фрэнки откинулся в кресле и уставился в потолок. Потом он спросил:

— Твой дом на Пелхам-Паркуэй принадлежит тебе?

— Да, он застрахован на мое имя. Мы выкупили его у моего тестя несколько лет тому назад.

— Хорошо, хорошо. Значит, у тебя крепкие корни в этом районе, ты принимаешь активное участие в общественных делах? Церковь, союз ветеранов, всякие там общества? Партийная работа?

Конечно же, он имел в виду демократическую партию. Других в районе не существовало.

Данте рассказал ему о той общественной работе, которой занимался, и Фрэнки кивнул: хорошо, хорошо, хорошо.

— Итак, твое имя известно, не так ли?

— Да, меня знают.

— Что ж, пусть узнают еще лучше. В районе, в партии. Особенно в партии, и не только во время предвыборной кампании. Пусть о тебе там постоянно помнят. Ты должен присутствовать там. Не гнушайся никакой партийной работы. Начни с оказывания небольших услуг соседям. Тусуйся среди людей.

Он открыл верхний ящик письменного стола и извлек оттуда карточки, перетянутые резинкой. Протянул их Данте. Это были карточки с именами людей и их телефонными номерами. Данте посмотрел на них, потом перевел взгляд на Фрэнки, не отрывавшего от него глаз.

— Это те люди, с которыми тебе надо познакомиться. Они могут помочь тебе. От них все зависит. Понимаешь, о чем я веду речь, мистер прокурор с отличной характеристикой?

С ним не темнили.

Данте сказал:

— Речь идет о Конгрессе Соединенных Штатов.

— У тебя неплохая биография. Герой войны, закончил юридическую школу с отличием, имеешь хорошие характеристики с места работы. Ты и твоя жена, вы из хороших семей. У тебя приличный трудолюбивый отец, хорошие, достойные братья и сестры. У всех у них семьи и дети. Есть ли где-то белая ворона? Я должен знать об этом.

— Если бы таковая имелась, то вы не стали бы помогать мне в устройстве на мою предыдущую работу, Фрэнки.

Впервые за все время разговора Фрэнки Маги разразился громким смехом. Да, смышленый парень.

— Черт побери, ты прав. Меня беспокоили твои дяди, но они оказались просто работящими итальянцами. А теперь расскажи мне о своем тесте. Я знаю, что он занимается поставкой вина и продажей недвижимости. Богатый человек, не так ли? Готов поддержать тебя не только словами, но и деньгами, верно?

— Да. Сто процентов.

— Ну что ж, хорошо, Дэнни. Что ж, сынок, в следующем, 1954-м году у нас будут выборы в конгресс. У тебя есть чуть больше года на подготовку к ним. Будущее принадлежит вам, молодым ребятам. У нас в стране много молодых людей, которые по достоинству должны занять ведущие места в большой политике. Избрание на должность конгрессмена — это только твой первый шаг.

— Сначала я буду избран конгрессменом на пару сроков, — сказал Данте. — А затем, в должное время, меня выберут в сенат. А потом… кто знает?

Мне кажется, ты знаешь, подумал Фрэнки Маги. Они расслабились, заговорили о минувших днях о соседских ребятах, которые все уже были взрослыми людьми.

Прощаясь, долго жали друг другу руки. Это было крепкое мужское рукопожатие. Фрэнки Маги еще раз изучающе посмотрел на молодого прокурора, а затем одобрительно кивнул.

О да, в нем, в этом молодом итальянце, чувствовалось тщеславие и решимость. Он подходил на роль политического лидера.

Прошло около двух лет, прежде чем Сюзи Гинзбург окончательно выздоровела. После того как вышла из больницы, худая как скелет, она стала работать над собой с решимостью спортсмена мирового класса.

— Смотрите, этот мешок с костями — то, что от меня осталось. Но я намерена опять научиться двигать руками и ногами. Возможно, уже не смогу больше танцевать, но, черт возьми, я буду ходить и, может быть, даже бегать.

В течение тех лет, когда она училась в высшем учебном заведении, где изучала искусство, она переписывалась с Меган, а иногда, по уик-эндам, они даже встречались в Гринич-Виллидже. Она познакомила Меган с образом жизни своей семьи и с теми необычными людьми, которые, несмотря на то, что она была студенткой, называли ее «крошкой из Бронкса».

К тому времени, когда им исполнилось по двадцать лет и Меган уже проходила интернатуру, а Сюзи начала выставляться в одной из галерей Виллиджа, Сюзи решила внести некоторое изменение в жизнь Меган.

— Боже мой, ты совсем не читаешь романов, журналов и газет. Не ходишь на концерты и в театр. Ты даже в кино не ходишь. Ты не имеешь ни малейшего представления о том, что творится в мире. Для тебя существует только твоя психиатрия. В культурном отношении ты — ноль. Поэтому, во имя твоего спасения, я приглашаю тебя на выставку, которая открывается в пятницу. Хочу познакомить тебя с одним очень талантливым, умным и красивым художником. Среди четырех художников, представленных на моей выставке, Джефри Мэдисон — самый лучший. Ты сразу же влюбишься в него и начнешь совершать с ним безумные поступки, а иначе я с тобой больше разговаривать не буду. Или замучу тебя до смерти. Обязательно приходи. Я тебе приказываю.

Галерея Сюзи была полна друзьями и родственниками художников, критиков и коллекционеров. Меган помахала Сюзи, приняла бокал с шампанским и стала ходить по галерее, рассматривая картины. Вокруг Джефри Мэдисона постоянно находились его поклонницы, но, когда его представили Меган, он стиснул ее руку и прошептал: «Слушай, я хочу проводить тебя, хорошо? Не уходи без меня». Она пожала плечами и затерялась в толпе.

Меган смотрела на его картину: яркие краски, странные формы и фигуры. Боже, она ничего не понимала. Она выбралась из толпы, поставила на стол нетронутый бокал с шампанским и вздохнула полной грудью. В одной из секций галереи вообще не было народа. На табличке написано, имя художника: Майк Келли. На стенах висели его картины. Они были больше по величине, чем другие работы, представленные на выставке, и темнее. Меган осматривала картину за картиной, а потом вдруг остановилась как вкопанная перед одной из них. Картина называлась «Иногда» и представляла собой мрачное ущелье. С одной стороны его были черные скалы с зубчатыми вершинами, внизу протекала река. Другая сторона ущелья была темно пурпурного цвета, скалы тут были причудливой формы. Ужасное место, куда не проникал ни один луч света. Место отчаяния. Меган стало не по себе. Она возненавидела эту картину и в то же время не могла от нее оторваться. Пристально всмотрелась в серые воды реки и заметила тонкую полосочку света. Плот? Человек? Кошмар. Скалы тут, казалось, ближе прижимались друг к другу, чтобы сдавить то, что находилось в реке.