Когда война закончилась и герои-фронтовики стали возвращаться домой, Уилли был уволен из кинотеатра. Все вполне легально: нужно предоставить работу ветеранам. Он сказал мистеру Фелнику, что да, он, мол, понимает, но эти герои-фронтовики, по его мнению, долго в кинотеатре не продержатся. Он предупредил мистера Фелника, чтобы потом тот к нему не обращался, он найдет себе занятие.

Эти вернувшиеся с войны негодяи пользовались всяческими привилегиями. Их сразу же брали на любую работу, а если они предпочитали бездельничать, то им в течение пятидесяти двух недель выплачивали хорошее пособие. В колледже они учились бесплатно. При покупке дома им делали большую скидку. Они имели все, а такие парни, как Уилли, — ничего.

Правда, он все еще работал на Руччи. Двое шоферов погибли на работе, один поступил в колледж, а еще один вернулся с войны одноруким. Во всяком случае, Уилли не прогоняли. Он старался. Никогда не жаловался, если его заставляли работать в сверхурочное время. Не интриговал, не доносил на других.

Одним из уроков, который Уилли наконец усвоил, был: держи язык за зубами. Собирай всяческую информацию, но не распространяй ее. Запоминай все, потому что в будущем это может тебе пригодиться. Он научился помалкивать, даже когда его нервы были на пределе. Носи все в себе, Уилли. Жди своего часа.

И этот час пробил совсем неожиданно через три года после того, как Уилли устроился на работу к братьям Руччи. Его позвали в контору. Мистер Джо хотел поговорить с ним.

Это никогда не сулило ничего хорошего, неважно, совершил ты какой-либо проступок или нет. Это не имело значения.

Он стоял перед обшарпанным письменным столом в комнатушке, которую мистер Джо называл своим кабинетом. Сердце так сильно стучало, что у него болела грудь. Во рту пересохло, он хотел сглотнуть слюну, но подавился и закашлялся, прикрывая рот рукой. Он знал, что хозяин видит, как он волнуется. Он был страшно напуган, хотя не знал за собой никаких грехов. По крайней мере, за последнее время ничего такого не натворил.

Мистер Джо был человеком небольшого роста, но крепкого телосложения и, сидя за столом, выглядел как гигант. У него были очень короткие ноги, и когда он хотел произвести впечатление, всегда принимал посетителей, сидя за столом.

Он разговаривал по телефону и, когда вошел Уилли, прикрыл своей грязной рукой микрофон. Его фартук мясника был покрыт засохшими пятнами крови.

— Садись, парень, садись. Подожди минутку.

Он внимательно слушал то, что ему говорили по телефону, хмурился и урчал, шаря руками по бумагам, среди которых были всякие счета, отчеты, каталоги и формуляры. Он говорил то по-английски, то переходил на итальянский и все рылся в бумагах, пробегая пальцами по столбцам цифр и отбрасывая бумажки в сторону.

Он увидел, что Уилли смотрит на часы, висящие над его головой: они были сделаны в виде рекламы кока-колы, и вместо цифр там бутылочки.

— Сейчас, сейчас, парень, присаживайся.

Уилли не заметил, чтобы мистер Джо сердился на него. Обычно если он на кого-то злился, то впадал в истерику, начинал размахивать руками, подпрыгивать, как ребенок, и орать диким голосом. Когда Уилли в первый раз увидел его в таком состоянии, он чуть не намочил штаны. Все остальные не обращали на это никакого внимания, как не обращают внимания на выходки ребенка, которого, если что, всегда можно отшлепать. Но никто никогда не смел поднять руку на мистера Джо, все просто ждали, когда он успокоится. Когда приступ заканчивался, будто кто-то невидимый нажал на выключатель, все делали вид, будто ничего не произошло, и сам мистер Джо вел себя так, будто ничего не случилось. Сначала это пугало, но вскоре все привыкли. Припадки дурного настроения случались с мистером Джо через каждые два дня.

Когда же по-настоящему злился на кого-то, все бывало иначе. Он становился очень спокойным, обстоятельным, сосредоточенным. Хмурил свои кустистые брови, лицо его превращалось в маску. Он оскаливал рот и показывал зубы, желтые и большие, и начинал рычать. Мистер Джо был страшен в гневе, и, как слышал Уилли, очень злопамятен.

Наконец он положил трубку. Пососал свою потухшую сигару, встал из-за стола, подошел к двери и запер ее. Уилли замер.

— Нам никто не должен мешать. Нам нужно поговорить наедине. Хорошо?

О Боже, думал Уилли. Он сейчас спросит меня о том, почему я так долго вез это мясо в Нью-Джерси. Знает ли он, что по дороге Уилли делал несколько остановок и занимался своими делами, пытаясь заработать пару зеленых? Уилли ненавидел эти перевозки. Парни, которые принимали у него незаконный товар, пугали его до смерти. Он хотел бы упасть на колени и признаться в своих преступлениях, но научился держать язык за зубами. И ждать.

— Я узнал, что ты любишь кино, парень. Это так?

Уилли уставился на хозяина, попытался сглотнуть слюну, но это ему не удалось. Было ли это только началом большого разговора? К чему он клонит?

— Ну да.

— Так ты, наверное, хочешь стать кинозвездой, как Кларк Гейбл, а?

Мистер Джо разразился громким хохотом. Уилли пожал плечами и улыбнулся. Они оба понимали, что это смешно. Тогда в чем, собственно, была суть беседы? Может быть, это только прелюдия? Но к чему?

Мистер Джо подался вперед, опершись на свои толстые руки, и заговорил уже серьезным голосом, изучающе рассматривая Уилли.

— Так скажи мне, парень, почему тебя интересует кино?

Уилли колебался. Он ни с кем не хотел делиться своими мечтами. Стал скрытным, потому что люди пользовались его доверчивостью и издевались над его слабостями. Он окинул человека за столом внимательным взглядом. Тот не улыбался. Не дразнил его. Он был совершенно серьезен.

— Почему вы спрашиваете об этом, мистер Джо?

— Молодец. Ты умный парень. Я тебе найду подходящую работу. Да, у меня на это есть свои причины. Но сначала я хочу знать, серьезный ли ты человек. Ты когда-нибудь думал о том, чтобы поехать в Голливуд?

Он заметил, как в глазах молодого человека вспыхнула надежда, как он сразу оживился. О, это был тщеславный сукин сын. Нет, он неплохой парень, в нем что-то есть. Что-то кроется за этой худощавой фигурой и осунувшимся лицом с раскосыми глазами.

— Ты смотришь все эти фильмы по много раз подряд. Так что, ты хочешь стать владельцем кинотеатра или киномехаником? Кем бы ты хотел быть?

Когда парень не ответил на вопрос, мистер Джо подался вперед.

— А, так ты рассчитываешь на большее, да? Хорошо, что у тебя есть мечта, но ведь ты должен и что-то предпринять, чтобы воплотить ее в жизнь.

— Я стараюсь, мистер Джо. Вы же видите, как я упорно тружусь. Может, когда-нибудь…

Мистер Джо улыбнулся:

— Когда-нибудь, когда-нибудь. Тебе нужно попасть в Голливуд, туда, где делают эти фильмы. Ты ведь этим хочешь заниматься, верно? Ты хочешь снимать картины?

— Да. Но сначала я должен научиться многому, я же так мало знаю…

— Сейчас ты ходишь смотреть все фильмы подряд в «Парадизе» и других кинотеатрах. Это уже неплохо для начала. Многие парни, которые работают швейцарами, со временем становятся директорами. Однако это не для тебя. Так скажи мне, Уилли, хотел бы ты поехать в Голливуд? Где снимаются все эти фильмы? Там ты мог бы устроиться на какую-нибудь работу. Там много всяких работ. Должен же ты с чего-нибудь начать. Начинать ведь можно с любой работы, верно?

Уилли напрягся и ждал, что вот сейчас над ним начнут смеяться. Он изо всех сил старался сохранить бесстрастное выражение лица. Не хотел, чтобы кто-то знал, о чем он думает. Всю жизнь он был слишком прост. Над ним все смеялись. Его считали придурком, который сделает все, лишь бы понравиться другим. Но никто не любил. Однако он не мог понять: зачем мистеру Джо понадобилось насмехаться над ним?

Джо Руччи понимал людей. Он видел, что парень в отчаянии. Он разгадал его мечту, и Уилли не знал, как ему себя вести. В его молчании уже содержался ответ. Джо откинулся в кресле, сомкнул руки на большом животе и улыбнулся: