— Смотрите! — воскликнул Махар Зангиев и указал вниз, в распадок.

Там над утесом поднимался черный дым.

— Жгут костры на башнях.

— Ну-ка, где? — встрепенулся Асхат Аргуданов и тут же с твердой уверенностью заявил: — Это нам сигнал. Ну конечно, немцы прошли в ущелье.

— Во дает! — усмехнулся Прохоров. — Ты-то откуда знаешь?

— Нужно не только знать, но и соображать, — отпарировал Асхат. — Товарищ старший лейтенант, я могу, если доверите, пойти… выяснить…

— Хорошо. Пойдет с тобой и Зангиев.

— И Прохоров, — добавил политрук Карпов. — Вдруг на вражеский секрет налетят.

Хачури преднамеренно посылал Аргуданова и Зангиева вместе: пусть притираются друг к другу, рассудил он, привыкают, как два сноровистых коня к одной упряжке.

Бойцы спустились в распадок, пошли по дну его, обходя огромные валуны, и вышли на каменную площадку. Вот недалеко и до башни, названной горцами «каланчой». Над ней продолжал струиться дым.

— Смотрите в оба. — Асхат торопливо двигался на коротких ногах, чем-то напоминая медведя. — В засаду бы не попасть.

Но вместо гитлеровцев они увидели Заиру. Девушка стояла на огромном камне, словно в раздумье: сможет ли перепрыгнуть на следующий валун?

— Свалишься! — сдавленно вскрикнул Махар так, будто за горло его схватили; он бросился к девушке, не думая о том, что может быть обнаружен противником.

— Заира? — опешил Асхат. — А ты что здесь делаешь?

— Я… к вам иду, — виновато призналась Заира и захлопала длинными черными ресницами. — Я торопилась. Жду, жду, а никто не идет. Решила сама подняться наверх.

— С ума сошла. Нашла бы ты нас на такой верхотуре! — обронил брат.

— Надо же было вас предупредить! Или как? — Заира круто приподняла черные брови. — Никого не видать, а я волнуюсь. Аж продрогла до косточек.

— Так это ты зажгла костер на башне? — удивился Асхат.

— Ну конечно! Я и Чабахан. Предупредить хотели: немецкая колонна направилась наверх.

— Ты сама видела? — переспросил недоверчиво брат.

— Какой ты непонятливый, а еще в Красной Армии. Была я у бабушки. Смотрю — немцы. Между прочим, и тебе не мешает навестить старушку, — упрекнула она.

— Соображаешь, что говоришь?! — разозлился брат. — Или ты думаешь, что там, в горах, мы играем в разбойники.

— Что ты пристал к ней, как репейник к бараньему курдюку. — Махару явно не понравилось, как Асхат разговаривает с сестрой.

— Не мешай. Стой в стороне и слушай.

— А ты спрашивай по-человечески, — не отступал Махар. — Говори, а не стращай. Заира такой поступок совершила, а ты…

— Помолчи! — повысил голос Асхат. — Значит, колонну ты обнаружила у нашего села? — уточнил он.

— Что тут сомневаться! — выпалил Махар. — Ясно и так — немцы направляются в сторону Ларисы.

— Что ты болтаешь? Сообразил! — насмешливо воскликнул Прохоров. — Где Лариса, а где ущелье? — Твердости в его возражении, однако, не чувствовалось: он, казалось, намеревался уточнить, вызывая ребят на спор. — Колонна может свернуть, не доходя до села. Верно, Асхат?

— Не будем голову ломать, — ответил Аргуданов важно, как человек, оказавшийся в центре внимания. — Я — чабан. Меня не проведешь. И могу сказать точно: немцы выбрали ущелье «Надежда». Надеются, гады! Могу сказать еще вот что — выбрали правильно. — Он подмигнул товарищам. — Но и мы — себе на уме. Горцев не проведешь.

Он повернулся к Заире.

— Мы пошли. Нам надо спешить. А ты иди скорее домой, — на сей раз он заговорил с сестрой вполне миролюбиво, с теплотой в голосе. — Молодцы, что сообщили, Только смотри… будьте осторожны. И вообще…

Он замолчал: Заира его не слушала, переглядывалась с Махаром. Асхат был задет: он, старший брат, дает сестре наставления, а она тем временем глазки строит Зангиеву, а на него — ноль внимания.

— Ладно. Ступай, — поторапливал Аргуданов.

— Я провожу ее. — Махар рванулся вперед.

Асхат схватил его за руку, крепко сдавил.

— Соображаешь, что делаешь? Нам надо срочно возвращаться в роту.

Заира махнула рукой на прощание, мелькнуло ее сиреневое платье среди камней, и она скрылась.

— Чего стоишь? Окаменел, что ли? — бросил Асхат. — Мы уходим.

Махар и в самом деле точно окаменел среди бездыханных скал, все еще смотрел девушке вслед. Он, пожалуй, и себе не смог бы толком объяснить, от чего больше загоревал: то ли оттого, что не может побыть с любимой девушкой хотя бы с полчаса, то ли переживал, как бы не случилось с ней беды в дороге. «Неужели не наступит долгожданный день, когда мы сможем быть вместе? — думал он. — Мы любим друг друга, и никто не может этому помешать — даже брат Заиры!»

Очнувшись, Махар быстро обогнал Прохорова и пошел следом за Аргудановым.

— Послушай, Асхат, почему ты такой грубый? — не удержался Зангиев. — С нами еще полбеды, но ты и с сестрой такой же.

— Я — чабан. С баранами все время дело имею. А они вежливостей не понимают. Только язык кнута… — пробурчал в ответ Асхат.

Какое-то время взбирались вверх молча, сосредоточение глядя под ноги. Потом Зангиев оглянулся — сзади никого.

— Эй, постой! — позвал он Асхата. — Стой, говорю! Прохоров пропал!

Аргуданов даже не обернулся.

— Тебе говорю — постой! — вскричал Махар. — Слышишь, Прохорова не видать.

— Чего паникуешь? — Асхат остановился, и ему, очевидно, требовалась передышка, да разве признается. — Ну, где он? Наверно, приспичило, вот и скрылся. Ну и вояки! Ну-ка, поторопи его. Что он там… Свяжись с вами. Пока мы тут торчим — немцы проскочат наверх.

— Может быть, что-то с ним случилось? Ногу подвернул или…

— Или немцы увели? Рта у него нет? Мог бы закричать. — Аргуданов подождал еще минуту и заявил: — Нельзя нам время терять. Сделаем так: ты дожидайся Прохорова, придете вместе. А я поспешу — командиру надо срочно о немецкой колонне доложить.

Махар хотел было взобраться на скалу, откуда виднее, но потом передумал — ведь на скале его могли увидеть фашисты. Он прошел метров тридцать — сорок вниз, завернул за скалу, миновал кустарник и неожиданно остановился. «А что, если Прохоров где-нибудь уже там, выше?» Обогнал их по другой тропке смеха ради. А он, Махар, мчится вниз, очертя голову.

— Саша! — позвал он негромко.

Кругом тихо. Куда же он делся? Не откликнулся Прохоров и во второй раз. А что, если его схватили немецкие разведчики? Схватили так, что и пикнуть не успел. Махара охватила тревога. Что же делать? Он снял с плеча винтовку, осмотрелся внимательнее: нужно быть начеку.

— Где ты, белобрысый черт? — Собственный голос показался Махару чужим.

Покосился на застывшие в стороне темно-серые валуны, притаившиеся поодаль кустарники. А если там немцы и ждут удобного момента, чтобы схватить и его, Махара?

Вдруг за его спиной послышались шаги, покатились камешки. Махар резко развернулся в сторону шума и, сжимая винтовку покрепче, взволнованно прокричал:

— Стой, кто идет?

Зашевелились макушки кустарника, скатилась по ложбине щебенка.

— Ну чего ты раскричался? — недовольно пробурчал Асхат, из пожелтевшей листвы кустарника показалась его сердитая физиономия.

— Послушай, Асхат! — обрадовался Махар тому, что Аргуданов вернулся. — Дело, видать, серьезное. Прохорова нигде нет…

— Сейчас поищем.

Но искать Прохорова теперь не пришлось, он появился потный, запыхавшийся, возбужденный:

— Что же получается? Убегаете, аж пятки сверкают. Хотя бы раз оглянулись. Немцев видели?

Асхат и Махар переглянулись.

— Так и знал. Под носом у вас прошли разведчики, а вы ушами хлопаете.

— Ты кого-нибудь видел? — Асхат уставился на Махара.

— Нет. — Зангиев пожал плечами.

Обоим стало неловко.

— Вот и получается ерунда! — усмехнулся Прохоров. — Отстал от вас, в горах я новичок, смотрю — немцы. Стал вам махать рукой, куда там. Одни ваши спины мелькают за кустарником. А крикнуть опасно, услышат. Совсем близко были. Решил пойти за ними. Нужно было выяснить: куда это они направляются? Оказывается, туда, в сторону ущелья, потопали.