<1858> * * * Еще работы в жизни много, Работы честной и святой. Еще тернистая дорога Не залегла передо мной. Еще пристрастьем ни единым Своей судьбы я не связал И сердца полным господином Против соблазнов устоял. Я ваш, друзья,- хочу быть вашим. На труд и битву я готов,- Лишь бы начать в союзе нашем Живое дело вместо слов. Но если нет – мое презренье Меня далеко оттолкнет От тех кружков, где словопренье Опять права свои возьмет. И сгибну ль я в тоске безумной Иль в мире с пошлостью людской,- Все лучше, чем заняться шумной, Надменно-праздной болтовней. Но знаю я – дорога наша Уж пилигримов новых ждет, И не минет святая чаша Всех, кто ее не оттолкнет. <1860 или 1861> * * * О, подожди еще, желанная, святая! Помедли приходить в наш боязливый круг! Теперь на твой призыв ответит тишь немая И лучшие друзья не приподымут рук. <1860 или 1861> * * * Бурного моря сердитые волны, Что так влечет меня к вам? Я ведь не брошусь, отвагою полный, Встречу свирепым валам. Грудью могучею, сильной рукою Не рассеку я волны; Не поплыву я искать под грозою Обетованной страны. Край мой желанный, любимый мной свято, Там, где волна улеглась, Там, далеко, где, спускаясь куда-то, Море уходит из глаз. Мне не доплыть до страны той счастливой Сквозь этих яростных волн… Что же стою я, пловец боязливый, Жадным желанием полн? Так бы и кинулся в ярое море, В бой бы с валами вступил. Кажется, в этом бы самом просторе Взял и отваги и сил. <1861> * * * Милый друг, я умираю Оттого, что был я честен; Но зато родному краю, Верно, буду я известен. Милый друг, я умираю, Но спокоен я душою… И тебя благословляю: Шествуй тою же стезею. <1861> М. МИХАЙЛОВ ГРЕНАДЕРЫ Во Францию два гренадера Из русского плена брели, И оба душой приуныли, Дойдя до Немецкой земли. Придется им – слышат – увидеть В позоре родную страну… И храброе войско разбито, И сам император в плену! Печальные слушая вести, Один из них вымолвил: «Брат! Болит мое скорбное сердце, И старые раны горят!» Другой отвечает: «Товарищ! И мне умереть бы пора; Но дома жена, малолетки, У них ни кола ни двора. Да что мне? Просить Христа ради Пущу и детей и жену… Иная на сердце забота: В плену император! в плену! Исполни завет мой: коль здесь я Окончу солдатские дни, Возьми мое тело, товарищ, Во Францию! там схорони! Ты орден на ленточке красной Положишь на сердце мое, И шпагой меня опояшешь, И в руки мне вложишь ружье. И смирно и чутко я буду Лежать, как на страже, в гробу… Заслышу я конское ржанье, И пушечный гром, и трубу. То Он над могилою едет! Знамена победно шумят… Тут выйдет к тебе, император, Из гроба твой верный солдат!» <1846,1858>
НА ПУТИ Предо мной лежит Степь печальная. Все мне слышится Речь прощальная. Все мне видятся Взоры милые, Все твержу «прости» Через силу я. И все та ж в ответ Речь прощальная… Но молчит кругом Степь печальная. <1848> * * * Когда ж минует испытанье? Когда из лона черных туч Тебя, колосс, осветит луч Животворящего сознанья? Ты гордо голову вознес, Дивя испуганное око; Но безглаголен ты, колосс!… Когда же луч сойдет с востока И под святым его огнем Твоих речей раздастся гром? Ведь говорят, во время оно И неподвижный столб Мемнона Гудел под солнечным лучом. <1853, 1858 (?)> ПЕРЕПУТЬЕ Труден был путь мой. Холодная мгла Не расступалась кругом, С севера туча за тучею шла С крупным и частым дождем… Капал он с мокрых одежд и волос; Жутко мне было идти: Много суровых я вытерпел гроз, Больше их ждал впереди. Липкую грязь отряхнуть бы мне с ног И от ходьбы отдохнуть!… Вдруг мне в сторонке блеснул огонек… Дрогнула радостью грудь… Боже, каким перепутьем меня, Странника, ты наградил! Боже, какого дождался я дня! Сколько прибавилось сил! |
