<1857> * * * Есть в осени первоначальной Короткая, но дивная пора - Весь день стоит как бы хрустальный, И лучезарны вечера… Где бодрый серп гулял и падал колос, Теперь уж пусто все – простор везде,- Лишь паутины тонкий волос Блестит на праздной борозде. Пустеет воздух, птиц не слышно боле, Но далеко еще до первых зимних бурь – И льется чистая и теплая лазурь На отдыхающее поле… <1857> * * * Смотри, как роща зеленеет, Палящим солнцем облита, А в ней какою негой веет От каждой ветки и листа! Войдем и сядем над корнями Дерев, поимых родником,- Там, где, обвеянный их мглами, Он шепчет в сумраке немом. Над нами бредят их вершины, В полдневный зной погружены, И лишь порою крик орлиный До нас доходит с вышины… <1857> * * * Она сидела на полу И груду писем разбирала И, как остывшую золу, Брала их в руки и бросала. Брала знакомые листы И чудно так на них глядела, Как души смотрят с высоты На ими брошенное тело… О, сколько жизни было тут, Невозвратимо пережитой! О, сколько горестных минут, Любви и радости убитой!… Стоял я молча в стороне И пасть готов был на колени,- И страшно грустно стало мне, Как от присущей милой тени. <1858> * * * Осенней позднею порою Люблю я царскосельский сад, Когда он тихой полумглою Как бы дремотою объят, И белокрылые виденья, На тусклом озера стекле, В какой-то неге онеменья Коснеют в этой полумгле… И на порфирные ступени Екатерининских дворцов Ложатся сумрачные тени Октябрьских ранних вечеров – И сад темнеет, как дуброва, И при звездах из тьмы ночной, Как отблеск славного былого, Выходит купол золотой… <1858> * * * Хоть я и свил гнездо в долине, Но чувствую порой и я, Как животворно на вершине Бежит воздушная струя,- Как рвется из густого слоя, Как жаждет горних наша грудь, Как все удушливо-земное Она хотела б оттолкнуть! На недоступные громады Смотрю по целым я часам,- Какие росы и прохлады Оттуда с шумом льются к нам! Вдруг просветлеют огнецветно Их непорочные снега: По ним проходит незаметно Небесных ангелов нога… <1860>
* * * Иным достался от природы Инстинкт пророчески слепой – Они им чуют, слышат воды И в темной глубине земной… Великой Матерью любимый, Стократ завидней твой удел - Не раз под оболочкой зримой Ты самое ее узрел… <1862> * * * Утихла биза… Легче дышит Лазурный сонм женевских вод - И лодка вновь по ним плывет, И снова лебедь их колышет. Весь день, как летом, солнце греет, Деревья блещут пестротой, И воздух ласковой волной Их пышность ветхую лелеет. А там, в торжественном покое, Разоблаченная с утра, Сияет Белая гора, Как откровенье неземное. Здесь сердце так бы все забыло, Забыло б муку всю свою, Когда бы там – в родном краю – Одной могилой меньше было… <1864> * * * Как неразгаданная тайна, Живая прелесть дышит в ней - Мы смотрим с трепетом тревожным На тихий свет ее очей. Земное ль в ней очарованье Иль неземная благодать? Душа хотела б ей молиться, А сердце рвется обожать… <1864> * * * О, этот юг, о, эта Ницца!… О, как их блеск меня тревожит! Жизнь, как подстреленная птица, Подняться хочет – и не может… Нет ни полета, ни размаху - Висят поломанные крылья, И вся она, прижавшись к праху, Дрожит от боли и бессилья… <1864> * * * Весь день она лежала в забытьи, И всю ее уж тени покрывали. Лил теплый летний дождь – его струи По листьям весело звучали. И медленно опомнилась она, И начала прислушиваться к шуму, И долго слушала – увлечена, Погружена в сознательную думу… И вот, как бы беседуя с собой, Сознательно она проговорила (Я был при ней, убитый, но живой): «О, как все это я любила!» Любила ты, и так, как ты, любить – Нет, никому еще не удавалось! О господи!., и это пережить… И сердце на клочки не разорвалось… |
