<1886> * * * Жду я, тревогой объят, Жду тут на самом пути: Этой тропой через сад Ты обещалась прийти. Плачась, комар пропоет, Свалится плавно листок… Слух, раскрываясь, растет, Как полуночный цветок. Словно струну оборвал Жук, налетевши на ель; Хрипло подругу позвал Тут же у ног коростель. Тихо под сенью лесной Спят молодые кусты… Ах, как пахнуло весной!… Это наверное ты! <1886> * * * Когда читала ты мучительные строки, Где сердца звучный пыл сиянье льет кругом И страсти роковой вздымаются потоки,- Не вспомнила ль о чем? Я верить не хочу! Когда в степи, как диво, В полночной темноте безвременно горя, Вдали перед тобой прозрачно и красиво Вставала вдруг заря И в эту красоту невольно взор тянуло, В тот величавый блеск за темный весь предел,- Ужель ничто тебе в то время не шепнуло; Там человек сгорел! <1887> * * * Что за звук в полумраке вечернем? Бог весть,- То кулик простонал или сыч. Расставанье в нем есть, и страданье в нем есть, И далекий неведомый клич. Точно грезы больные бессонных ночей В этом плачущем звуке слиты,- И не нужно речей, ни огней, ни очей - Мне дыхание скажет, где ты. <1887> * * * Как беден наш язык! Хочу и не могу. Не передать того ни другу, ни врагу, Что буйствует в груди прозрачною волною. Напрасно вечное томление сердец, И клонит голову маститую мудрец Пред этой ложью роковою. Лишь у тебя, поэт, крылатый слова звук Хватает на лету и закрепляет вдруг И темный бред души, и трав неявный запах; Так, для безбрежного покинув скудный дол, Летит за облака Юпитера орел, Сноп молнии неся мгновенный в верных лапах. <1887> * * * Одним толчком согнать ладью живую С наглаженных отливами песков, Одной волной подняться в жизнь иную, Учуять ветр с цветущих берегов, Тоскливый сон прервать единым звуком, Упиться вдруг неведомым, родным, Дать жизни вздох, дать сладость тайным мукам, Чужое вмиг почувствовать своим, Шепнуть о том, пред чем язык немеет, Усилить бой бестрепетных сердец - Вот чем певец лишь избранный владеет, Вот в чем его и признак и венец! <1887> * * * Не нужно, не нужно мне проблесков счастья, Не нужно мне слова и взора участья, Оставь и дозволь мне рыдать! К горячему снова прильнув изголовью, Позволь мне моей нераздельной любовью, Забыв все на свете, дышать! Когда бы ты знала, каким сиротливым, Томительно-сладким, безумно-счастливым Я горем в душе опьянен,- Безмолвно прошла б ты воздушной стопою, Чтоб даже своей благовонной стезею Больной не смутила мой сон. Не так ли, чуть роща одеться готова, В весенние ночи,- светила дневного Боится крылатый певец? И только что сумрак разгонит денница, Смолкает зарей отрезвленная птица,- И счастью и песне конец. <1887> * * * Прости! во мгле воспоминанья Все вечер помню я один,- Тебя одну среди молчанья И твой пылающий камин. Глядя в огонь, я забывался, Волшебный круг меня томил, И чем-то горьким отзывался Избыток счастия и сил. Что за раздумие у цели? Куда безумство завлекло? В какие дебри и метели Я уносил твое тепло? Где ты? Ужель, ошеломленный, Кругом не видя ничего, Застывший, вьюгой убеленный, Стучусь у сердца твоего?… <1888> * * * На кресле отвалясь, гляжу на потолок, Где, на задор воображенью, Над лампой тихою подвешенный кружок Вертится призрачною тенью. Зари осенней след в мерцанье этом есть: Над кровлей, кажется, и садом, Не в силах улететь и не решаясь сесть. Грачи кружатся темным стадом… Нет, то не крыльев шум, то кони у крыльца! Я слышу трепетные руки… Как бледность холодна прекрасного лица! Как шепот горестен разлуки!… Молчу, потерянный, на дальний путь глядя Из-за темнеющего сада,- И кружится еще, приюта не найдя, Грачей встревоженное стадо. <1890> * * * Опять осенний блеск денницы Дрожит обманчивым огнем, И уговор заводят птицы Умчаться стаей за теплом. И болью сладостно-суровой Так радо сердце вновь заныть, И в ночь краснеет лист кленовый, Что, жизнь любя, не в силах жить. |
