<1874> ИЗ ГАФИЗА Встрепенись, взмахни крылами, Торжествуй, о сердце, пой, Что опутано сетями Ты у розы огневой, Что ты в сети к ней попалось, А не в сети к мудрецам, Что не им внимать досталось Дивным песням и слезам; И хоть слез, с твоей любовью, Ты моря у ней прольешь И из ран горячей кровью Все по капле изойдешь,- Но зато умрешь мгновенно Вместе с песнею своей В самый пыл – как вдохновенный Умирает соловей. <1875> ВЕСНА Посвящается Коле Трескину Уходи, Зима седая! Уж красавицы Весны Колесница золотая Мчится с горной вышины! Старой спорить ли, тщедушной, С ней – царицею цветов, С целой армией воздушной Благовонных ветерков! А что шума, что гуденья, Теплых ливней и лучей, И чиликанья, и пенья!… Уходи себе скорей! У нее не лук, не стрелы, Улыбнулась лишь – и ты, Подобрав свой саван белый, Поползла в овраг, в кусты!… Да найдут и по оврагам! Вон уж пчел рои шумят, И летит победным флагом Пестрых бабочек отряд! <1881> ПЕРЕЧИТЫВАЯ ПУШКИНА Его стихи читая – точно я Переживаю некий миг чудесный - Как будто надо мной гармонии небесной Вдруг понеслась нежданная струя… Нездешними мне кажутся их звуки: Как бы влиясь в его бессмертный стих, Земное все – восторги, страсти, муки - В небесное преобразилось в них! <1887> * * * Мысль поэтическая,- нет! - В душе мелькнув, не угасает! Ждет вдохновенья много лет И – вспыхнув вдруг – как бы в ответ Призыву свыше – воскресает… Дать надо времени протечь, Нужна, быть может, в сердце рана - И не одна,- чтобы облечь Мысль эту в образ и извлечь Из первобытного тумана… <1887> ГРОЗА Кругом царила жизнь и радость, И ветер нес ржаных полей Благоухание и сладость Волною мягкою своей. Но вот, как бы в испуге, тени Бегут по золотым хлебам - Промчался вихрь – пять-шесть мгновений - И, в встречу солнечным лучам, Встают с серебряным карнизом Чрез все полнеба ворота, И там, за занавесом сизым, Сквозят и блеск и темнота. Вдруг словно скатерть парчевую Поспешно сдернул кто с полей, И тьма за ней в погоню злую, И все свирепей и быстрей. Уж расплылись давно колонны, Исчез серебряный карниз, И гул пошел неугомонный, И огнь и воды полились… Где царство солнца и лазури! Где блеск полей, где мир долин! Но прелесть есть и в шуме бури, И в пляске ледяных градин! Их нахватать – нужна отвага! И – вон как дети в удальце Ее честят! как вся ватага Визжит и скачет на крыльце! <1887>
* * * Уж побелели неба своды… Промчался резвый ветерок… Передрассветный сон природы Уже стал чуток и легок. Блеснуло солнце: гонит ночи С нее последнюю дрему - Она, вздрогнув, открыла очи И улыбается ему. <1887> ОЛИМПИЙСКИЕ ИГРЫ Все готово. Мусикийский Дан сигнал… сердца дрожат… По арене олимпийской Колесниц помчался ряд… Трепеща, народ и боги Смотрят, сдерживая крик… Шибче, кони быстроноги! Шибче!.. близко… страшный миг! Главк… Евмолп… опережают… Не смотри на отсталых! Эти… близко… подъезжают… Ну – который же из них? «Главк!» – кричат… и вон он, гордый, Шагом едет взять трофей, И в пыли чуть видны морды Разозлившихся коней. <1887> СТАРЫЙ ДОЖ «Ночь светла; в небесном поле Ходит Веспер золотой; Старый дож плывет в гондоле С догарессой молодой…» [74]Занимает догарессу Умной речью дож седой… Слово каждое по весу - Что червонец дорогой… Тешит он ее картиной, Как Венеция, тишком, Весь, как тонкой паутиной, Мир опутала кругом: «Кто сказал бы в дни Аттилы, Чтоб из хижин рыбарей Всплыл на отмели унылой Этот чудный перл морей! Чтоб укрывшийся в лагуне Лев святого Марка стал Выше всех владык – и втуне Рев его не пропадал! Чтоб его тяжелой лапы Мощь почувствовать могли Императоры, и папы, И султан, и короли? Подал знак – гремят перуны, Всюду смута настает, А к нему – в его лагуны - Только золото плывет!…» Кончил он, полусмеяся, Ждет улыбки, но – глядит - На плечо его склоняся, Догаресса – мирно спит!… «Все дитя еще!» – с укором, Полным ласки, молвил он - Только слышит – вскинул взором - Чье-то пенье… цитры звон… И все ближе это пенье К ним несется над водой, Рассыпаясь в отдаленье В голубой простор морской… Дожу вспомнилось былое… Море зыбилось едва… Тот же Веспер… «Что такое? Что за глупые слова!» Вздрогнул он, как от укола Прямо в сердце… Глядь: плывет, Обгоняя их, гондола, Кто-то в маске там поет: «С старым дожем плыть в гондоле… Быть – его и – не любить… И к другому, в злой неволе, Тайный помысел стремить… Тот «другой» – о догаресса!…- Самый ад не сладит с ним! Он безумец, он повеса,- Но он – любит и – любим!…» Дож рванул усы седые… Мысль за мыслью, целый ад, Словно молний стрелы злые, Душу мрачную браздят… А она – так ровно дышит, На плече его лежит… «Что же?… Слышит иль не слышит? Спит она – или не спит?!» вернуться Эти четыре строчки найдены в бумагах Пушкина как начало чего-то. Да простит мне тень великого поэта попытку угадать: что же было дальше? |
