Серенада («Тихо вечер догорает…») (стр. 191).- Известны романсы П. П. Булахова и Н. А. Римского-Корсакова.

«О, долго буду я, в молчанье ночи тайной…» (стр. 193).- На эти слова Фета создан романс С. В. Рахманинова.

«Свеж и душист твой роскошный венок…» (стр. 196).- На слова стихотворения написан романс Н. А. Римского-Корсакова.

«Я болен, Офелия, милый мой друг!…» (стр. 200).-Второе стихотворение из цикла «К Офелии». В стихотворении есть отзвуки трагедий Шекспира «Гамлет» (песня Офелии из 5 явл. IV д.) и «Отелло» (песня Дездемоны из 3 явл. IV д.).

Диана (стр. 200).- Стихотворение очень высоко оценивалось современниками. С восторгом писали о нем Некрасов, Тургенев, Дружинин, В. Боткин; Ф. М. Достоевский в статье «Г.- бов и вопрос об искусстве» (1861) писал: «В муках жизни и творчества бывают минуты не то чтоб отчаяния, но беспредельной тоски, какого-то безотчетного позыва, колебания, недоверия и, вместе с тем, умиления перед прошедшими, могущественно и величаво законченными судьбами исчезнувшего человечества. В «этом энтузиазме» (байроническом, как называем мы его) перед идеалами красоты, созданными прошедшим и оставленными нам в вековечное наследство, мы изливаем часто всю тоску о настоящем, и не от бессилия перед нашею собственною жизнью, а, напротив, от пламенной жажды жизни и от тоски по идеалу, которого в муках добиваемся. Мы знаем одно стихотворение, которое можно почесть воплощением этого энтузиазма, страстным зовом, молением перед совершенством прошедшей красоты и скрытой внутренней тоской по такому же совершенству, которого ищет душа, но должна еще долго жить и долго мучиться в муках рождения, чтоб отыскать его. Это стихотворение называется «Диана»…» Далее, приведя все стихотворение Фета, Достоевский продолжал: «Последние две строки стихотворения полны такой страстной жизненности, такой тоски, такого значения, что мы ничего не знаем более сильного, жизненного во всей нашей русской поэзии» («Полн. собр. соч. Ф. М. Достоевского», т. 9. СПб., 1895, с. 78-79).

«О, не зови! Страстей твоих так звонок…» (стр. 201).- Сам поэт так комментировал это стихотворение: «…Человек влюбленный говорит не о своих намерениях следовать или не следовать за очаровательницей, а только о ее власти над ним. «О, не зови – это излишне. Я без того, заслышав песнь твою, хотя бы занятую без мысли обо мне, со слезами последую за тобой» (А. Фет. Мои воспоминания. 1848-1889, ч. I. М. 1890, с. 128).

«Какие-то носятся звуки…» (стр. 203).- Об обстоятельствах создания этого стихотворения Фет написал в воспоминаниях «Ранние годы моей жизни»: «Я уже говорил о замечательной музыкальной способности Елены (под именем Елены Лариной была выведена Фетом его возлюбленная Мария Лазич.- В. К.). Мне отрадно было узнать, что во время пребывания в Елизаветграде Лист умел оценить ее виртуозность и поэтическое настроение. Перед отъездом он написал ей в альбом прощальную музыкальную фразу необыкновенной задушевной красоты. Сколько раз просил я Елену повторить для меня на рояли эту удивительную фразу! Под влиянием последней я написал стихотворение:

(А. Фет. Ранние годы моей жизни. М., 1893, с. 432).

«Люди спят; мой друг, дойдем в тенистый сад…» (стр. 203).- На слова стихотворения написан романс С. И. Танеевым.

Буря (стр. 207).- «Вот я вас!» – восклицание Нептуна в «Энеиде» Вергилия.

Венера Милосская (стр. 213).- Стихотворение написано под впечатлением от созерцания статуи в Лувре.

«Только станет смеркаться немножко…» (стр. 214).- Стихотворение положено на музыку П. П. Булаховым (романс «Крошка»).

Еще майская ночь (стр. 214).- Стихотворение вызвало восторг Л. Н. Толстого, который писал В. П. Боткину: «Стихотворение Фета прелестно. Не прочтя вашего замечания о неловких 2-х стихах, я сделал то же. Досадно. Зато: «И в воздухе за трелью соловьиной разносится тревога и любовь!»- Прелестно! И откуда у этого добродушного толстого офицера берется такая непонятная лирическая дерзость, свойство великих поэтов?» (Л. Н. Толстой. Поли. собр. соч., т. 60. М., 1949, с. 217).

Певице (стр. 215).- Известен романс П. И. Чайковского, написанный на эти слова.

«Измучен жизнью, коварством надежды…» (стр. 225); «В тиши и мраке таинственной ночи…» (стр. 226).- Стихотворениям предпослан общий эпиграф из сочинения Шопенгауэра «Раrerga und Paralipomena», в котором изменено одно слово («Die» вместо «Jene»), Высказано предположение, что второе стихотворение, вероятно, связано с воспоминанием о М. Лазич.

Майская ночь (стр. 227).- Л. Н. Толстой писал Фету из Ясной Поляны 11 мая 1870 года: «Развернув письмо, я – первое – прочел стихотворение, и у меня защипало в носу: я пришел к жене и хотел прочесть; но не мог от слез умиления. Стихотворение одно из тех редких, в которых ни слова прибавить, убавить или изменить нельзя; оно живое салю и прелестно. Оно так хорошо, что, мне кажется, это не случайное стихотворение, а что это первая струя давно задержанного потока… «Ты нежная», да и все прелестно. Я не знаю у вас лучшего. Прелестно все… Желаю вам только посещения музы. Вы спрашиваете моего мнения о стихотворении; но ведь я знаю то счастье, которое оно вам дало сознанием того, что оно прекрасно и что оно вылезло-таки из вас, что оно – вы» (там ж е, т. 61, с. 235-236).

«В дымке-невидимке…» (стр. 228).- Л. Н. Толстой писал Фету 11 мая 1873 года: «Стихотворение ваше крошечное прекрасно. Это новое, никогда не уловленное прежде чувство боли от красоты, выражено прелестно» (там же, т. 62, с. 26). На слова стихотворения С. И. Танеев написал романс.

Графу Л. Н. Толстому (стр. 229).- Стихотворение предваряло в «Русском вестнике» цикл «Песни кавказских горцев», переложенных Фетом в стихи. Так бросил мне кавказские ты песни…- Прозаические переводы некоторых песен кавказских горцев были присланы Фету Л. Н. Толстым.

«Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали…» (стр. 230). – Стихотворение навеяно пением Т. А. Кузминской (1846 – 1925), сестры жены Л. Н. Толстого.

Alter ego (стр. 230).- Высказано предположение, что стихотворение навеяно воспоминаниями о М. Лазич.

«Ты отстрадала, я еще страдаю…» (стр. 231).-Существует предположение, что это стихотворение, как и предыдущее, навеяно воспоминаниями о М. Лазич.

А. Л.Бржеской («Далекий друг, пойми мои рыданья…») (стр. 232).- Л. Н. Толстой писал Фету, имея в виду это стихотворение: «Коли оно когда-нибудь разобьется и засыпется развалинами и найдут только отломанный кусочек: в нем слишком много слез, то и этот кусочек поставят в музей и по нем будут учиться…» (Л. Н. Толстой. Поли. собр. соч., т. 62, М., 1953, с. 472-473). А. Л. Бржеская и ее муж, А. Ф. Бржеский, херсонский помещик и поэт-дилетант, были дружны с Фетом.

«Встречу ль яркую в небе зарю…» (стр. 235).- Второе стихотворение из цикла «Romanzero». Romanzero – испанские народные песни. Этим именем назвал цикл своих лирических произведений Г. Гейне.

На книжке стихотворений Тютчева (стр. 237).- Сырты – возвышенности между Волгой и Южным Уралом.

«Страницы милые опять персты раскрыли…» (стр. 239); «Солнца луч промеж лип был и жгуч и высок…» (стр. 240).-Существует предположение, что оба стихотворения навеяны воспоминаниями о М. Лазич.

«Я тебе ничего не скажу…» (стр. 241).- На слова этого стихотворения П. И. Чайковский написал романс.

Осенняя роза (стр. 242).- По воспоминаниям А. Б. Гольденвейзера, Л. Н. Толстой, процитировав строфу из стихотворения, сказал: «Как это хорошо: «Дыханьем ночи обожгло!» Это совсем тютчевский прием… Как смело, и в трех словах вся картина!» (А. Б. Гольденвейзер. Вблизи Толстого. М., ГИХЛ, 1959, с. 319).