Защитники Преславы теперь уже не отворяли ворот. Стоя на стенах, они гасили пожары, бросали на ромеев камни, лили кипящую смолу, осыпали их стрелами.

Случалось и по-другому: несколько раз во время боя под стенами Преславы в стане ромеев поднималась тревога — то начинали гореть метательные машины, то стрелы летели воинам в спины. Ночью ромеи боялись удаляться от стана — кто-то неведомый совсем близко скрывался среди скал.

Наконец разгневанный Иоанн объявил Варду Склиру и Иоанну Куркуасу:

— Пасху я должен встретить в Преславе! Если вы этого не сделаете, я сам поведу войска, а вас прикажу повесить.

Тогда в пятницу пошли на новый приступ Преславы. Вард Склир, Иоанн Куркуас и прочие полководцы, зная, что им грозит, если они не возьмут город, обещали воинам большие награды да еще напоили их допьяна.

И когда машины Иоанна Куркуаса стали метать камни, а в стены внезапно ударили пороки и тараны, ромеи кинулись к стенам, поставили лестницы и со страшным, леденящим душу криком полезли наверх.

Битва эта тянулась бы, наверное, еще долго, и, наверное, защитники Преславы дрались бы на ее стенах до конца, но в самый страшный час, когда русские вой отбивали пьяных ро-меев, когда стены залили потоки крови, а над каждым уже витала смерть, кто-то сбил крюки и засовы на воротах, распахнул их и открыл путь врагу…

Но и тогда Преслава еще не пала. Многие вой ринулись тотчас к воротам, увидав там боилов и боляр, свершивших черное дело, схватили их и подняли на копья. Вой стали грудью у ворот и бились секирами, ножами с ромеями. А когда сошли со стен и остальные, вой, подняв щиты, стали отходить к Вышнему граду, который высился на горе над Камчией, бросились к гриднице и стали на ее стенах.

Когда император Иоанн въехал в город, бой еще продолжался. Сойдя с коня и стоя на скале, откуда были видны Вышний град и гридница перед ним, Иоанн понял, что им не скоро удастся взять гридницу, где собралось несколько тысяч ру-сов и болгар, и велел сжечь ее.

Ромеи потащили все, что только могло гореть, и со всех сторон поджигали деревянные стены гридницы, стены града.

День угасал. Солнце ушло за горы. Багряное море колыхалось на западе, и огненное море бушевало в Преславе — горел Вышний град, краса Болгарии, гибли в огне русские вой.

Но вот русские вой стали быстро выходить из огненного моря. Они становились перед гридницей, предпочитая умереть с оружием в руках, чем сгореть в огне.

Так началась последняя сеча в Преславе. Со всех улиц спешили к гриднице пешие и конные ромеи. Они медленно окружали стоявших в поле воев. Их оставалась тысяча, потом несколько сот, потом несколько десятков. Они умирали, но перед ними вырастал вал вражеских тел. Это было так страшно, что император Цимисхий воскликнул:

— Я еще не видел, чтобы кто-нибудь так умирал!

Как раз в это время к императору примчались всадники и доложили, что нашли в Вышнем граде в каменном дворце кесаря Бориса.

Услыхав об этом, император Иоанн, не мешкая ни минуты, вскочил на коня и во главе большого отряда бессмертных помчался к дворцу.

Известие о кесаре Борисе очень взволновало императора: значит, Святослав держал его в тюрьме Вышнего града, а войска ромеев наступали так быстро, что русские вой не успели его вывезти…

«Скорее туда, скорей! — думал император. — Я сниму с него кандалы, выведу из темницы, живой кесарь Болгарии мне нужен больше, чем Преслава!»

Думал он и о другом. Начиная от Аспаруха и Омарторга, как это было хорошо известно Иоанну, болгарские кесари собирали в своих древних столицах — Плиске, а позднее Пресла-ве — неслыханные сокровища. Об этих сокровищах знал весь мир и, конечно, императоры Византии. Начиная свои войны с Болгарией, они всегда стремились к Плиске и Преславе, тянулись к этим сокровищам. Мечтал о них и император Иоанн. О, как нужны были сейчас золото, серебро, драгоценные камни обнищавшей империи!

Но император, конечно, не допускал и мысли, что сокровища болгарских кесарей могли уцелеть, если князь тавроскифов побывал со своей ордой в Преславе, он, безусловно, взял сокровища с собой. Разве не так поступил бы Иоанн? Повсюду — в Сирии, Египте, арабских странах, — где только ни проходил со своим войском Иоанн, он прежде всего захватывал сокровища…

До каменного дворца в Вышнем граде было совсем близко, и Цимисхий с бессмертными быстро прискакали туда. Влетев в ворота дворца, они увидели, что там происходит то же самое, что и в Преславе: со всех сторон неслись стоны, крики, ходили с мешками легионеры.

— Где кесарь? Быстрей к нему! — крикнул Иоанн.

— Он в церкви! — ответили императору.

Вместе с бессмертными император кинулся к церкви. Но что это? В сопровождении своих боляр на пороге церкви появился кесарь Борис — в белой одежде, пурпуровом корзне, перепоясанном красным поясом, в красных сандалиях, с цепью и гривнами на груди. Увидев императора, кесарь остановился и, упав ниц, приветствовал его.

— Встань, — промолвил Цимисхий, — и подойди сюда. Кесарь сделал несколько шагов и стал перед Иоанном.

— Бедный кесарь Болгарии, — сказал император, — как долго и много ты страдал…

— Да, великий василевс, нам всем пришлось долго и много страдать…

— Ты, кесарь, со своими болярами оказал большую услугу, отворив ворота Преславы, и империя никогда не забудет ваших стараний… Но я не знал, что ты на свободе, я думал, что Святослав бросил тебя в тюрьму…

— Нет, император, мучения мои и боляр были ужасны, но в темнице я не сидел, а оставался все время здесь, в Вышнем граде.

— Великое счастье, что вы все уцелели, — промолвил император Иоанн, обернувшись к болярам. — Я пришел сюда, угнетенные болгары, чтобы спасти вас от орд тавроскифов, от язычников Святослава, чтобы освободить Болгарию, чтобы жить с ней в любви и мире, как завещали императоры ромеев и как стремились к тому ваши кесари…

И в знак своей благосклонности к болгарам император сошел с коня, подал руку кесарю Борису, и они вместе направились ко дворцу.

Там император ромеев хорошо поел, выпил, отдохнул, а потом спросил кесаря Бориса:

— А как, кесарь, с сокровищами?

— Они целы, василевс…