Тетка Луизы вцепилась в подлокотники кресла, но не встала.

– Как вы смеете! Если бы я не приехала сюда, когда погибли мой брат и его глупая жена, нынешнее положение Луизы было бы не столь завидным, каким оно представляется вам сегодня. Спросите мистера Бакстера – путем разумных вложений я вчетверо увеличила ее состояние.

– Мы вам благодарны. Но теперь Луизе не нужны опекуны. У нее есть я.

– И вы, иностранец, кем бы ни были ваши родители, полагаете, что явитесь сюда и узурпируете мою власть? Ну, нет, молодой человек, этому не бывать. Луиза, несмотря на ее прискорбные манеры, обязана иметь хоть каплю благодарности. Она не позволит, чтобы меня вышвырнули из моего же дома.

– Мы с этим разберемся, – ответил Чарлз. Похоже, он наступил ногой в кучу навоза. Луиза не говорила ему, каким образом она собирается просить свою тетку и кузена оставить Роузмонт. Но раз уж Чарлз оказался в логове дракона, следует принести пользу. Лучше самому принять гром и молнии гнева Грейс Уэстлейк, нежели они полетят прямо в Луизу.

Теперь Чарлз понимал, насколько далеким от правды было его представление о Луизе как об избалованной, беспечной девице. Быть может, сам Чарлз рос в весьма стесненных обстоятельствах. Но пока была жива мать, в доме царила любовь. Любовь и заботу родителей Луиза потеряла, когда ей едва сравнялось четыре. Оказаться на попечении Грейс Уэстлейк – настоящая пытка. Но Луиза каким- то чудом умудрилась сберечь свое доброе сердце.

– С вашего позволения, мне кажется, что наш разговор окончен. И я снова хочу предостеречь вас, миссис Уэстлейк, что не стану вашей жертвой, какой бы заговор вы с вашими фаворитами ни затеяли, чтобы от меня избавиться. У меня будет оружие, и, уж поверьте, я умею защищаться.

– Вы говорите исключительные глупости.

– Правда? Скажем так, здесь, в Роузмонте, мы все будем начеку. Пока мы здесь. – Чарлз надеялся, что не оставил сомнений в том, кому именно придется уехать.

Он оставил тетку Луизы в состоянии такого гнева, которого не мог скрыть никакой искусно наложенный макияж. Насвистывая, Чарлз спускался вниз по винтовой лестнице башни. Всего лишь три раза повернул не туда – и все же нашел гостиную Луизы, где она расхаживала туда-сюда перед камином, в котором жарко ревел огонь. На столе валялись газета и несколько книг, как будто она тщетно пыталась сосредоточиться на чтении, да не нашла ничего подходящего. Когда Чарлз вошел, ее лицо просияло, отчего что-то странно шевельнулось в его груди. Неужели она считает его своим спасителем?

Ей не следует этого делать.

– Я цел. Она предложила мне деньги, но боюсь, что не смогу сообщить, во сколько вас оценили. До таких подробностей мы не дошли. Она клянется, что ничего не знает о вчерашнем инциденте, и я ей почти верю. А еще… но вам лучше сесть. Возможно, вам не понравится то, что я скажу.

Поколебавшись, Луиза грациозно опустилась на краешек серого дивана. После завтрака она успела переодеться в кремового цвета шерстяное прогулочное платье с высоким воротом и выглядела очаровательно. Ее щеки порозовели, хотя глаза были затуманены после этой ночи, когда оба почти не спали. Сложив руки на коленях, Луиза устремила на Чарлза доверчивый взгляд своих чистых глаз. Она смотрела на него так, что ему захотелось держать голову выше. И побольше бы ему здравого смысла – возможно, слишком скоро он не удержится от того, чтобы не коснуться ее руки.

– Продолжайте.

– Я более или менее ясно предложил вашей тете покинуть Роузмонт. Сказал, что в ее помощи больше не нуждаются.

Луиза растерянно заморгала.

– И что же она на это ответила?

– Она не пришла в восторг от этого предложения. Заявила, что в Роузмонте ее дом и что вы должны благодарить ее за все, что она для вас сделала, и позволить ей остаться.

Луиза усмехнулась:

– Благодарить, вот как? Я бы выразилась иначе. – Она посмотрела на свои крепко стиснутые руки, бледные, как ткань платья. – Роузмонт был ее домом, когда Грейс была еще ребенком. Полагаю, что она возненавидела моего отца, когда он унаследовал дом от дедушки. Кажется, Роузмонт не являлся неотчуждаемым имением. Необязательно, чтобы он доставался именно наследнику мужского пола.

– Но как бы две семьи делили один дом, даже столь огромный?

– Действительно. Уверена, как раз об этом дедушка и подумал. Он ожидал, что Грейс выйдет замуж – что она и сделала, едва выйдя за порог детской. У нее было внушительное приданое, хотя, конечно, Роузмонт был куда большей ценностью.

– Что за муж ей достался? Бьюсь об заклад, он был счастлив умереть молодым. – В общем, Чарлз не мог себе представить, как бы Грейс могла лечь с мужем в постель. Чтобы хотя бы волосок выбился из ее прически? Супружеская жизнь полна осложнений, которые брезгливая Грейс Уэстлейк вряд ли могла вытерпеть.

– Я его почти не помню, однако он был уже не так молод. Дядя Гарри был на добрых два десятка лет старше Грейс – дедушка не одобрил бы этот брак, даже притом что брат Гарри был виконтом. Но остановить Грейс, если она чего-то хочет, просто невозможно.

– Похоже на ее племянницу, – поддразнил Чарлз.

Луиза криво улыбнулась:

– За это мне следовало бы вызвать вас на дуэль.

– Стреляться на рассвете? В этот час я мог бы найти для вас занятие поинтересней. – Слова вырвались прежде, чем он успел одуматься. О господи, да он флиртует! И мысленным взором видит Луизу в постели, ее халат распахнут, и прекрасное белое тело открыто для вторжения. Они условились, что прошлая ночь была ошибкой – какими бы чудесными и всепоглощающими ни были их ощущения. Не стоит ему питать вожделение к своей работодательнице.

Но конь уже вырвался из стойла. Или – из уважения к Луизе – автомобиль выкатился из гаража. Можно ли вернуть джинна обратно в лампу? Или зубную пасту в тюбик? Чарлз мог бы привести сотни метафор, но его все равно влекло к Луизе – ничего тут не поделаешь! Действительно, она была очаровательна, когда от его слов ее щеки залил розовый румянец. Было бы так просто наклониться и поцеловать ее большой рот, подразнить шоколадного цвета родинку в уголке губ, затеять дружескую перепалку с ее теплым языком.

– Чарлз, – предостерегающе сказала Луиза, но он, кажется, не мог с собой совладать. Наклонившись, обнял ладонью ее щеку. Кожа была розовая и нежная, как будто Луиза принимала ванну из меда и лепестков розы. Губы протестующе раскрылись, и Чарлз заставил ее замолчать стремительным поцелуем.

Какая разница, что Луиза сидела, а Чарлз стоял, наклонившись в неудобной позе, если она поцеловала его в ответ, несмотря на то, что вроде бы и не желала этого поначалу. И целовала довольно пылко. Черт, к чему было сдерживаться – она просто-таки пожирала его, ее ресницы трепетали, а руки расстегнули сюртук и вцепились в лацканы. Чарлз опустился одним коленом на этот безобразный диван и схватил Луизу в объятия. Он не видел способа быстро расстегнуть ее платье, поэтому, закрыв глаза, просто наслаждался тем, как дрожит ее тело в его руках. Аромат фиалок кружил голову. Будь у него деньги, он бы каждый день дарил ей букетик фиалок. Их роскошный, насыщенный цвет так красиво смотрелся бы на ее светлой коже. Чарлз усыпал бы их крошечными лепестками всю постель.

И они искали бы наслаждение, сокрушая нежные цветы тяжестью своих тел.

Он терял голову – это было проще простого. И его не заботило, где ждет его отрезвление, сейчас Луиза была рядом – лишь руку протяни.

Предполагалось, что этого больше не должно было произойти. Они договорились прошлой ночью, точнее, сегодня утром, затормозить любые попытки дальнейшего сближения. Просто она так устала, переволновалась. Была выбита из колеи возвращением «домой», где некто очень постарался ее напугать, и Чарлз был так… Так – о-о, слова путались в голове, пока Чарлз целовал Луизу, и гладкий черный атлас его наглазной повязки скользил по ее виску. Ладони крепко обнимали голову, пальцы ерошили волосы. Прощай, прическа!