– Непростительно то, что я не соединилась с вами на пике блаженства.

Он взглянул на нее и вдруг рассмеялся.

– Вы кажетесь чертовски суровой. А еще просите меня довести вас до конца. Дайте мне минуту передышки, и я займусь вами.

Что за странная реакция! Он что, маньяк?

– Не беспокойтесь. Я сама о себе позабочусь.

– Черта с два. Я сойду с ума, если мне придется видеть, как вы ублажаете себя самостоятельно. Простите, Луиза. Для меня это была целая вечность. Лечь в постель с женщиной. Я вам говорил. Я думал, что я уже не способен. Но сегодня я ни разу не подумал о… – И вдруг его улыбка погасла, растаяла без следа.

– О чем? Или мне лучше спросить – о ком? – Луиза оправила складки халата. – Кто эта ваша возлюбленная, из-за которой вы погибли для других женщин?

– Не совсем так. – Перебросив ноги, он сел на самый край кровати, спиной к Луизе. Она увидела россыпь легких шрамов на его спине сбоку. Шрапнель, решила она. Бедняга Чарлз.

– Как это было?

– Нам следует лечь спать. Я вернусь в свою комнату и помолюсь, чтобы кто-нибудь спас меня от позора. Кирпич. Совок для угля. Что под руку подвернется.

– Так вы хотите изменить данному слову?

Чарлз оглянулся на нее через плечо. Его лицо тонуло во мраке.

– Что вы имеете в виду?

– Если я правильно поняла, вы собирались «довести меня до конца». И я жду, что вы приступите к делу. То, что произошло, не совсем справедливо. Я тоже очень долго ждала.

Чарлз молчал так долго, что Луиза забеспокоилась – не разучился ли он говорить? Потом он вздохнул:

– Вы самая необычная из всех молодых леди, Луиза Стрэттон. Недооценивать вас – себе же во вред.

– Благодарю. Полагаю, некоторые могли бы назвать меня бесстыдницей.

– И это тоже. Тогда ложитесь и устраивайтесь поудобней. Я собираюсь оправдать свое содержание.

– Но дело не в деньгах, – сказала она, невольно выдавая свое раздражение. – Мне кажется, мы выше этого, не правда ли?

Он устроился рядом с ней, растянувшись на постели своим длинным телом.

– Выше, на многие мили. Вы просто прелесть, когда сердитесь.

– Я не сержусь. Просто сексуально неудовлетворена. Доктор Фрейд считает…

– К черту Фрейда и прочих шарлатанов. – Чарлз поцеловал кончик ее носа, отчего на миг ее глаза закатились. Его лицо было так близко, что дыхание согревало ее щеку. – Вы не хотите развязать пояс халата?

– Если вы снимете свою простыню.

– Очень хорошо. – Он дернул узел, и льняная ткань соскользнула с его бедер. Его член был в состоянии покоя, оставаясь, однако, замечательно набухшим. Гораздо больше в размерах, чем у сэра Ричарда, с некоторым беспокойством подумала Луиза. Сейчас ей не следовало вспоминать об этом человеке, даже если Чарлз вспоминал былую любовь. – Ваша очередь.

Пальцы Луизы запутались в шелке, и Чарлз помог ей. Полы халата разлетелись под его внимательным взглядом.

– Вы красивы. По мне, так слишком красивы.

– Н-не говорите глупостей. – Под пристальным взглядом Чарлза Луиза несколько смущалась.

– Нет, правда. У вас такая узкая талия. Как вы сумели этого добиться?

– Упражнения для талии. Я годами спала в корсете, с самого детства. По настоянию тети Грейс. Бывало, мне казалось, я не смогу проглотить ни кусочка.

Он провел пальцем по ее телу от ключицы до пупка.

– Это пытка. Мучение.

– Да, зато теперь моя фигура выдерживает все ухищрения моды. Думаю, мне следует поблагодарить тетю. – Интересно, подумала Луиза, что будет, если она когда-нибудь забеременеет. Однако вряд ли это произойдет. Сначала нужно найти мужа, а она вовсе не собирается его искать.

Боже правый, не было ли у Чарлза Купера жены? Может быть, он печальный вдовец, который отправился на войну, оставив ее одну, умирать?

– Расскажите мне об этой женщине.

– Нет. Не сейчас. Сейчас я буду очень занят. – Нагнувшись, он прижался губами к округлости ее бедра. Потом его губы двинулись ниже, покрывая кожу щекочущими поцелуями. Он приближался…

– Чт-то вы делаете?

– Стараюсь вас порадовать, разумеется. Неужели никто раньше не пробовал вас на вкус?

– Меня? На вкус? Я не блюдо на столе.

– Вы ошибаетесь. Божественный нектар находится как раз здесь.

А потом его язык – его язык! – скользнул в расселину Венеры, и Луиза вскрикнула.

– Тише. Мы же не хотим перебудить весь дом. Ведь я не сделал вам больно, правда?

О, он был сущий дьявол. Лукавое выражение лица Чарлза сказало ей, что он прекрасно понимает, какой эффект производят на нее его ласки.

Какой дурой она была. Луизе давно следовало понять, что мужчины могут проделывать это с женщинами точно так же, как женщины проделывают это с мужчинами. Как было бы чудесно, если бы они могли ласкать так друг друга одновременно. Возможно ли это? Как только Чарлз закончит, она у него спросит. Ясно ведь, что в данный момент она не может сказать ни слова.

Его рот нельзя было сравнить ни с чем. Зубы, язык и проворные пальцы были ему в помощь. Ныряли вглубь. Тянули. Луиза не знала глаголов, чтобы описать многое из того, что он с ней делал. Надавил на лобковую кость, лизнул, и Луиза почувствовала, что уничтожена, разбита вдребезги, лежа на постели с раскинутыми ногами. Спина выгнулась дугой в восхитительной агонии. Но Чарлз не остановился, пока она еще и еще раз не взлетела на самую вершину сияющего безукоризненным совершенством наслаждения.

– Нектар, – сказал Чарлз и вытянулся на постели рядом с Луизой. – Почувствуйте сами. – Он накрыл ее рот своим, и она ощутила, как тело пронзила жаркая стрела возбуждения. Конечно, это было очень неприлично. Но когда она давала хоть ломаный грош за правила приличия?

Луиза поцеловала его в ответ, окончательно растеряв остатки разума и угрызений совести, если они у нее когда-нибудь были. Чарлз Купер – демон. И на следующие тридцать дней – ее личный демон.

Она протянула руку к мужскому достоинству Чарлза, зачарованная тем, что и оно реагировало на этот чудодейственный поцелуй. В Луизе проснулась алчность. Она хотела получить еще больше. Она хотела получить все, любое из тех безнравственных, жарких приключений, что он был способен ей подарить. Возможно, для этого у них лишь сегодняшняя ночь, потому что некто вышел на охоту, чтобы их погубить. Правда-правда, она должна освободить Чарлза от обязательств, чтобы самой встать лицом к лицу с Роузмонтом и его обитателями. Максимилиана могут отозвать по делам. А еще они могут поссориться, как это бывает у супругов. И Чарлзу никто и ничто не будет угрожать.

Но не сегодня. Слишком уж она эгоистка. И упряма как черт. Она хотела стереть воспоминания Чарлза, каковы бы они ни были, нагоняя на него тоску и уныние. Она прогонит его призрак, если Чарлз ей позволит.

Луиза прервала этот греховный поцелуй.

– Любите меня, – прошептала она. Его член дернулся в ее руке. – Умоляю.

Чарлз смотрел на нее, и глаза его были темны от страсти и желания.

– Вам мало?

– Мне много не будет. Вы меня совратили.

– Хорошо, – сказал он и продолжил совращать ее дальше.

Это было безумием. И оно обуяло Чарлза не меньше чем глупую девицу в его объятиях. Кто-то из них должен был руководствоваться здравым смыслом. Но, как опасался Чарлз, лично он на эту роль не годился никак.

Луиза Стрэттон наняла его на работу, но эта незначительная подробность не имела никакого отношение к данному запутанному положению. Он ее хотел. Впервые за много месяцев хотел женщину. Но что, если бы между ними встала Мария, призрак, напоминающий Чарлз о том, как он виноват?

Нет. Не сейчас. Он видел и чувствовал только Луизу. Ее вкус, и ласки, и аромат довели его до сладостного помешательства. Последствия будут потом. Но на эту ночь он притворится нормальным мужчиной. Притворится, что он – Максимилиан Норвич, предающийся чувственным утехам, освященным, между прочим, церковью, со своей прекрасной, богатой женой. Разве это подлость или распутство – вонзить жаждущий ствол в ее влажную, скользкую глубину, чтобы довести их обоих до экстаза?