Кэтлин привстала на цыпочках, чтобы поцеловать его в щеку.

– Я поговорю. Спасибо за понимание, Робби. Ты добрый малый.

«Я идиот», – подумал он, наблюдая, как она прыгает по ступенькам, ведущим наверх, на лужайку. Но ведь он собственный идиот Кэтлин, и этого уже не изменить.

– Ч-Чарлз?

Чарлз отнял руку, усилием воли прогоняя неминуемо близящийся оргазм. А он был так близко! Прикрывшись губкой, он сел, расплескивая воду по плиткам пола.

– Вам нужен туалет? Я вылезу из ванны через минуту, – крикнул он хриплым голосом.

– Простите, что потревожила вас. Я не знала – ведь дверь была не заперта.

– На будущее я должен запомнить, что ее следует запирать. – Боже, как это было неловко. Его застали на месте преступления, как прыщавого школьника. Интересно, долго ли она стояла за дверью? Достаточно, судя по тому, как рдеют ее щеки. Он хорошо видел Луизу, хотя зрение его туманилось. На ней была смятая ночная рубашка, отделанная кружевом по вырезу у горла и на манжетах. Скромное одеяние, однако Луиза и в рубашке казалась ему соблазнительной, будто явилась в ванную совершенно голая.

Он представлял ее спящей в лосинах для верховой езды, но так было еще лучше. Луиза казалась отдохнувшей, и фиолетовые круги под глазами почти растаяли. Чарлз уже сожалел – надо было лечь спать, а не читать и не купаться.

Он измучился до мозга костей и довел себя до агонии, думая о том, чему не бывать. Иисусе всемогущий, не далее как сегодня он просил Луизу выйти за него замуж! Похоже, удар по голове повредил его рассудок куда больше, чем он полагал сначала.

Луиза так и стояла над ним, и кончики ее пальцев щипали ткань ночной рубашки.

– О-о, да какого черта, – пробормотала она, порывисто стягивая рубашку через голову.

– Луиза! – Чарлз был так потрясен, что вместо ее имени вышло какое-то кваканье. Закрыв больной глаз, он восхищенно смотрел на нее, позабыв закрыть рот.

– Я солгала. Я знала, что вы здесь – слышала плеск воды. И стоны тоже. Вы производите слишком много шума, когда ищете удовлетворения. И это… Это меня взволновало. Я никак не могла заснуть.

Чарлз знал, что сейчас похож на вытащенную на берег рыбу, хотя сидел в воде.

– Можно к вам в ванну? Не знаю, что тут можно сделать, но я попытаюсь.

– Луиза! – Мистер Лягушка никуда не делся и снова квакал. Рыба, лягушки и его собственная русалка с кудрявящимися золотистыми локонами только что расплетенной косы.

– Это большая ванна. Думаю, мои мама и папа иногда купались вместе, хотя, конечно, это немного странно – представить своих родителей на месте преступления. Они – вместе – были очень пылкой парой. Может быть, именно оттого тетя Грейс их так не любила. Не могу представить, чтобы она принимала ванну вместе с дядей. И все же у них был секс, по крайней мере, один раз, если на свет явился Хью.

Теперь он не в состоянии был даже квакнуть. Чарлз смотрел, как Луиза поднимает длинную белую ногу и ступает в ванну.

– Отодвиньтесь чуть-чуть, хорошо?

Как безмозглый трутень, Чарлз отодвинулся как можно дальше, скользя по дну ванны. Солнце садилось, но он зажег лампы, намереваясь тщательно сбрить отросшую за день щетину. Теперь был отчетливо виден каждый дюйм кожи Луизы. То, что грезилось Чарлзу прошлой ночью в освещенной огнем камина комнате, не шло ни в какое сравнение с Луизой при свете угасающего солнца. Тонкий покров серебристых волосков на ногах и руках; немного темнее треугольник волос между ног. Она опустилась в воду, и они сидели, касаясь друг друга коленями.

– Кажется, в мыльнице были шпильки для волос. Не могли бы вы подать их мне? Иначе мои волосы ни за что не успеют высохнуть к обеду, и Кэтлин на меня очень разозлится.

Шпильки? Мыльница? Может, она хотела сказать, чтобы он перестал на нее пялиться? Чарлз заглянул в металлическую корзинку, которая была приделана к краю ванны. Действительно, там было несколько длинных шпилек. Он неуклюже выудил их и стал смотреть, как Луиза закручивает свои длинные, до талии, волосы в свободный узел и закалывает его на макушке.

Русалка исчезла. Но ее шея была длинной и изящной, с маленьким синяком – бесстыдный след его жадного поцелуя прошлой ночью. Нагнувшись, Чарлз погладил синяк большим пальцем.

– Больно?

– О нет. Но Кэтлин пришла в ярость, когда увидела. Кажется, она затаила на вас злобу.

Насколько Чарлз помнил, он был безупречно вежлив с этой рыжеволосой горничной. Ему придется удвоить усилия, чтобы сравняться с обаяшкой Максимилианом Норвичем.

– Что она подумает, когда придет наверх, чтобы помочь вам одеться к обеду, и обнаружит нас в ванне вдвоем?

– Я заперла дверь на ключ. Кроме того, она, похоже, по горло занята Робертсоном. Право же, им следует пожениться.

«И нам тоже». Но эти непрошеные слова он держал при себе. В конце концов, он знает Луизу всего пару дней!

– Ну а теперь что? – весело спросила она.

– Чт-то вы имеете в виду?

– Мне было трудно заснуть. Но, приняв решение, я отлично выспалась – впервые за целую вечность.

Сердце Чарлза чуть не сделало кувырок. Неужели она хочет сказать, что, в конце концов, принимает его предложение?

– Какое решение?

– Я решила, что это глупо – не воспользоваться вами в полной мере, пока вы здесь. Кто знает, когда еще я снова встречу такого достойного, такого привлекательного джентльмена? Вам же известно, что я намерена остаться старой девой. И не придумать слова кошмарственней! Так и представляешь себе криво, сидящие старые очки, запах камфорных шариков от моли и уродливую шляпку. Но не вижу никаких причин, почему бы мне не получать удовольствие, когда можно? Пусть все прочие в Роузмонте удавятся от злости, но у меня есть вы – на целый месяц.

– Кошмарственный – такого слова нет, – сурово сказал Чарлз. Итак, она надумала воспользоваться им в полной мере? Он не племенной жеребец, а она не кобыла, которую требуется покрыть. Может быть, ему очень хочется поднять ее из воды и насадить на каменно-твердый ствол. Но у него есть правила. Его наняли, чтобы ломать комедию, а не заниматься прелюбодеянием. Она заставила его почувствовать себя чем-то вроде мужчины-проститутки.

– Не учите меня грамматике, ведь у нас так мало времени.

Чарлз плотнее прижал губку к болезненно изнывающей плоти.

– Луиза, это в высшей степени неразумно. Не говоря уж о том, что нужно быть акробатом, чтобы делать это в ванне.

– Уверена, с этим можно справиться, если приложить некоторые усилия. Послушайте, вам же ничего не нужно делать, только сидеть. Я заберусь на вас сверху и…

– Луиза!

Она не побледнела, не моргнула и глазом. В отличие от любого из его рекрутов, которые достаточно знали этот его тон, чтобы перепугаться до смерти, Луиза Стрэттон не испугалась. Одарив его соблазнительной улыбкой, она невинно захлопала ресницами. Тренировалась перед зеркалом, что ли?

Она просто невозможна. И неотразима. Кажется, именно о таком он мечтал, когда она ворвалась сюда в своей девической ночной рубашке? Разумеется, в его фантазиях ее волосы был распущены, однако, с точки зрения практичности, Луиза права. Никому не захочется злить свою горничную.

– Вода остывает. Нам следует выйти из ванны.

Пошарив у себя за спиной, Луиза открыла кран.

– Мы зальем весь дом.

– Хватит брюзжать. В Роузмонте комнат пятьдесят, не меньше. Ну, промокнет где-нибудь потолок, и что? Итак, на чем мы остановились?

Ухватившись за край ванны, Чарлз рывком поднялся на ноги.

– Ни на чем. – Но, к несчастью, с этими словами его угораздило взглянуть на Луизу сверху вниз и сквозь мельтешение черных пятен в больном глазу увидеть, как ее розовый язычок облизывает уголки губ. Ее рот оказался почти на уровне его мужского органа, и добрые намерения – все до единого – тут же стекли в сливное отверстие ванны.

Чарлз закрыл глаза.

– Луиза, – протянул он умоляюще.