Он благоразумно не сообщил об этом майору.

В восточной части комплекса размещались солдаты с плечевыми ракетометами и станковыми болте-рами. Они находились в постоянной готовности защищать танки от нападения, хотя майор считал эту меру излишней, — он был уверен, что такое нападение было в принципе мало вероятно.

Принципы принципами, а тот синий десантный шаттл, что на прошлой неделе пролетел над ними, наделал в лагере немалый переполох. Все забегали как нашкодившие дети, и это было тревожным звоночком всем тем людям, что здесь разместились: нельзя терять бдительности, надо постоянно быть настороже.

По плато под камуфляжными сетками расхаживали десятки солдат: стрелки, заряжающие, водители, механики — все те, кто нужен, чтобы держать эти мощные машины в постоянной боевой готовности. Когда же придет их время, Морган не знал, но майор заверил своих людей, что это время не за горами.

Единственное, что Морган знал точно, так это то, что всего здесь, на плато, и в горах было укрыто триста двадцать семь танков. «Василиски», «Грифоны», «Леманы Руссы», «Адские гончие» и разные другие модели. Он подсчитал их однажды, когда со своим экипажем был в дозоре. Количество и разнообразие модельного ряда впечатляло, но Морган достаточно хорошо разбирался в военной технике, чтобы понимать, что на самом деле все эти танки были лишь подобиями боевых машин, изготавливаемых в имперских мирах-кузницах. И подобиями, честно говоря, не лучшего качества.

Хотя в данной ситуации это не имело значения.

Объединившись в ударную группу, они были прочнее, чем адамантиум. Вера в справедливость их дела будет их броней, а вера в победу станет их оружием.

Морган улыбнулся, вспоминая слова полковника планетарных сил самообороны Понтелуса из Врат Брэндона, который привез его сюда. Полковник страстно рассуждал о предательстве картеля Шонаи, о том, как ее картель вероломно объединился с такими же алчными личностями из других картелей, чтобы выжать последние гроши и достоинство из рабочего человека. Ведь ее десятинный налог был не чем иным, как попыткой как можно туже набить карманы, пока ее не выкинули с должности.

Поначалу Морган скептически отнесся к словам полковника, видя значок картеля Талун на форменном кителе своего командира. Он знал, что Талун и Шонаи были политическими противниками, но слова Понтелуса задели молодого танкиста за живое. Вместе они сразятся за свое освобождение от деспотического режима Шонаи, вместе они — сила.

Морган понимал, что за свободу надо платить и что ее ценой станет кровь патриотов. Он был патриотом, готовым ради свободы к самопожертвованию, а стало быть, его командиры могли на него рассчитывать. Шонаи всеми силами тянула Павонис ко дну, и такая политика губернатора стала для планеты совершенно неприемлемой.

Власть без свободы — это тирания, и Морган ни дня не желал больше жить под игом губернатора.

Сыны Павониса больше не будут трудиться как рабы в изматывающей духоте предприятий продажных картелей! Прогрессивные мыслители, такие как Талун и де Валтос, понимали, что людям отваги и чести нужно отстаивать то, во что они верят, и сердце Моргана переполнялось чувством гордости.

Он знал, что он — один из лучших людей планеты.

Солнце продолжало медленно подниматься над Вратами Брэндона, обжигая улицы города своими безжалостными лучами. Жара была не по сезону злой, и город изнемогал от зноя. Над возвышающимися градирнями предприятий не было привычных газообразных ореолов, вечно грохочущие машины сегодня стояли без дела в гаражах.

Весь город был охвачен единым порывом: по узким улочкам рабочих предместий тысячи людей медленно стекались к белоснежным стенам финансового и административного центра города.

Мужчины, женщины и дети собирались в большие колонны, готовясь к маршу. Почти все местные предприятия и конторы были закрыты — либо из соображений безопасности, либо в силу того, что их рабочие направлялись сейчас к площади Освобождения. Транспортные сети замерли, лишь поезда железной дороги, состав за составом, доставляли из отдаленных пригородов на демонстрацию все новых и новых рабочих.

Организаторы демонстрации опасались, что известие о прибытии Космических Десантников испугает людей и те побоятся выйти на улицы, но, как ни странно, все произошло с точностью до наоборот. В толпе царило праздничное настроение. Люди шли семьями, взявшись за руки, и идущие в гуще все нарастающей толпы музыканты наигрывали жизнерадостные патриотические песни, что еще больше воодушевляло людей. Легкий ветерок развевал красочные знамена и транспаранты с эмблемами разных отделений Объединения Рабочих и воззваниями к единству.

Здесь и там группы неформальных лидеров и организаторов рабочего движения раздавали листовки с вдохновляющими лозунгами и управляли движением, казалось, неуправляемой толпы. Десятки тысяч рабочих заполнили улицы города, превратившись в одну огромную, непрестанно движущуюся массу людей, объединенных общими целями и стремлениями. Сотрудники служб безопасности со значками различных картелей выстроились вдоль зданий, принадлежащих их хозяевам, но никак не вмешивались в ход демонстрации. Никого из картеля Шонаи на улицах не было, что и неудивительно. Время от времени смеющиеся участники демонстрации подходили к работникам правопорядка, предлагая присоединиться к процессии. Иногда это срабатывало, иногда — нет, но, так или иначе, все пока шло мирно и не было никаких проявлений агрессии ни с той, ни с другой стороны.

По мере того как толпа продолжала нарастать, организаторы марша начали осознавать, что дело приобретает совсем нежелательный оборот. Демонстрация объединенной силы превращалась в чрезвычайно опасное предприятие. Присутствие такой массы людей на городских улицах, несмотря на их пока еще мирный настрой, властями могло быть расценено как откровенный мятеж. Малейшая провокация со стороны властей — и рассматривать происходящее можно будет именно так, и если такое произойдет, то следующим шагом станет применение властями для разгона людей смертоносной силы.

Эти люди уже доказали, что не будут стесняться в выборе средств. Не потому ли на стенах только что освященного Дома Мучеников высечены имена тех, кто познал это на своем горьком опыте? Готовые теперь уже ко всему, организаторы марша нервно оглядывались по сторонам в поисках зловещих черных доспехов Адептус Арбитрес.

Но явных признаков присутствия арбитров не было — часть выстроилась на плацу возле своей базы, другие заняли позиции вокруг кованых железных ворот дворца губернатора и на улицах, примыкающих к площади Освобождения.

Движение толпы при приближении к внутренним мраморным стенам набирало скорость по мере того, как становились шире улицы, ведущие отовсюду к центру города. Ворота платного входа были распахнуты настежь, а сами привратники куда-то подевались, видимо не испытывая желания встречаться с организованно марширующей колонной.

Простые граждане Врат Брэндона следовали за рабочими, кто небольшими организованными группками, кто сам по себе, желая продемонстрировать свою солидарность с рабочими. Строители в касках, люди в грязных спецовках и робах смешивались с горожанами в треугольных шляпах и щегольских черных костюмах, которые обошлись бы большинству рабочих в сумму, равную их годовому заработку.

Процессия проходила через городские ворота, в этом узком месте слегка замедляя свое движение, после чего выплескиваясь на широкие, усаженные рядами аккуратно подстриженных деревьев бульвары. Лица демонстрантов светились гордостью и страстной решимостью сделать наконец так, чтобы их голос был услышан. Раздражения в толпе почти не чувствовалось, наиболее рьяных участников демонстрации успокаивали группы организаторов движения.

В общем и целом демонстрация Объединения Рабочих начиналась хорошо.

Наблюдая за тем, как бесчисленная масса людей шагает по мощеным улицам ее столицы, губернатор Шонаи, крепко сдавив виски руками в попытке унять дрожь, ощущала, как ею начинают овладевать мрачные предчувствия. Она пыталась было на глаз прикинуть количество, демонстрантов, но сразу же оставила эти попытки. У толпы, втекающей в городские ворота, словно гигантская река, не было ни конца ни края. Уже тысячи людей, проникнув в парк Беллахон по внутренней поверхности стен, топтали ухоженные клумбы и бултыхались в неглубоком озерце, где дворцовые биологи выращивали бесценные породы рыб.