Не дав воину договорить, Хаэрон поднял меч, разрубая его тело надвое, и останки с плеском рухнули в воронку. Молния вновь расчертила небо, и прогрохотал гром. Принц демонов повернулся к своей армии; если лакеи Абаддона думают, что смогут помешать ему выполнить приказ примарха, то они сильно ошибаются.

Воздев клинок, с которого капала кровь, Хаэрон отдал команду начать наступление.

Демоны Кхорна карабкались по бронированной шкуре дредноута Железных Воинов, выбивая из нее искры. В безумной ярости они отрывали пластины саркофага, стремясь добраться до мягкой плоти воина, останки которого покоились внутри. Некиссар Ван Даал выдернул ревущий топор из покореженных доспехов сраженного принца демонов. Тело Хаэрона уже начало распадаться и, вытекая из прорех, оставленных в броне топором противника, шипело при соприкосновении с дождем. Ван Даал и его демоны победили принца, и теперь он, воздев топор к грозовым небесам, издал торжествующий рев.

Первый артиллерийский залп пришелся точно в центр бреши и уничтожил практически всех, кто там оказался. Огонь и осколки распороли воздух, с одинаковой легкостью разрывая как демоническую плоть, так и керамит. Дредноут упал, не устояв в цепочке взрывов, а от демонов, напавших на него, осталось лишь облако зловонного ихора. Легионеры Ван Даала исчезли в огне; сам он почувствовал чудовищную боль в левом боку, практически уничтоженном разорвавшимися снарядами. Он выронил топор и упал, заливая кровью землю, которая продолжала содрогаться от гулких залпов артиллерийского обстрела. Ван Даал не знал, сколько уже продолжается стрельба, и в сознании его не осталось ничего, кроме боли и шума. Наконец оглушительный рокот стих, и он попытался встать, но ног у него не было — их оторвало по середину бедра, и из-под брони белели обломки костей. Перекатившись на спину, он потянулся за топором уцелевшей рукой.

Пальцы его уже обхватили рукоять, когда оружие прижал к земле бронированный сапог. Ван Даал поднял затуманивающийся взгляд и, увидев воина в доспехе цвета вороненого железа с черными и желтыми шевронами, попытался заговорить, но голос изменил ему. Железный Воин протянул блестящую механическую руку и забрал у него топор.

— Хорошее оружие, — сказал Хонсу, кузнец войны из легиона Железных Воинов. Примериваясь, он взвесил топор в руке.

— Врата должны… остаться в тайне, — глухо проговорил Ван Даал, умирая.

Хонсу кивнул, а потом размахнулся и опустил топор на шею легионера. Отрубленная голова откатилась в провал бреши и с плеском рухнула в наполненную водой воронку.

— Так и будет, — пообещал кузнец войны.

Мужчина, которого схватил Обакс Закайо, был слишком слаб и не смог даже закричать, когда тот швырнул его в зубастую пасть плавильной печи. Очередное зверство, и никто из рабов даже не поднял головы — никто не осмелился. В гневе Закайо был непредсказуем, выбирал жертв совершенно случайно и по чистой прихоти мог выместить злобу на любом из рабов, заточенных в этом жарком аду.

Ужасный гигант пошел дальше в оранжевом мареве, которое заполняло храм-кузницу; вокс-усилитель, установленный на вороненом наплечнике его доспеха, изрыгал команды вперемешку со скрипом статики. Пластины его силовой брони окаймляли черно-желтые шевроны, а каждый шаг сопровождался шипением пара, который вместе со зловонной черной жидкостью вырывался из трубок, оплетших сочленения доспеха. Воин был вооружен устрашающего вида цепным топором и потрескивающим энергетическим кнутом, который, извиваясь, висел на когте механической клешни, установленной на его спине.

В клубах пара и выхлопных газов то и дело мелькали языки пламени; от шлифовальных станков летели крупные желтые искры, из огромных котлов — каждый размером больше, чем голова титана — в литейные формы вытекали потоки раскаленного металла. Роль погонщиков выполняли чудовищные, омерзительные существа в масках из вулканизированной резины с круглыми стеклянными окулярами; от масок к баллонам, закрепленным на спинах тварей, тянулись рифленые шланги. Щелкая шипастыми кнутами, существа ковыляли по грохочущей кузнице, булькающими голосами отдавая команды сотням рабов.

Тот факт, что изможденные люди могли выживать и работать в таких ужасных условиях, несмотря на крайнюю степень истощения, свидетельствовал о стойкости их воли — именно она поддерживала в них жизнь со дня пленения. Никто из рабов не знал, сколько времени прошло с тех пор, как их, доблестных защитников имперской цитадели, доставили в цепях на эту кошмарную планету. Планету, в ослепительно белом небе которой горело черное солнце, темными лучами освещавшее исполинский город со столь безумной архитектурой, что можно было сойти с ума, если просто смотреть на нереальную геометрию зданий слишком долго.

На эту планету, которую местные обитатели называли Медренгард, было привезено около трех тысяч пленников, но теперь в живых оставалось меньше четверти. Удары кнутов, побои и скудная еда превратили плен в смертный приговор, исполнение которого растянулось на долгие дни.

Оскаленная морда, которая виднелась в конце центрального прохода кузницы, взревела, наполнив помещение хриплым воплем ярости. Именно энергия варпа, исходившая от скованного демона, обеспечивала безостановочное движение гигантских поршней, именно его гнев раскалял горны звездным жаром. Золотые инкрустации-обереги на полу надежно связывали демона, и его огненный взгляд блуждал по кузнице, вызывая в людях безумие и жажду крови. Но хозяева кузницы считали такую цену приемлемой и с готовностью ее платили: Железным Воинам было все равно, что каждый день уносит сотню или больше рабов — на место сотни встанет тысяча, и эти пленные будут работать, пока смерть не придет и за ними.

Три гусеничных бульдозера, сквозь метровый слой пепла тащившие за собой ржавые баки, въехали прямо в кузницу. Машинами управляли такие же твари в резиновых масках; не успели они остановиться, как рабы бросились к бульдозерам и, перегнувшись через края баков, стали вычерпывать жидкое сероватое варево, которое плескалось на дне. Когда-то они считали друг друга братьями и плечо к плечу сражались против темных сил; теперь же они били и пинали бывших товарищей в кровавой драке за жалкие объедки, которые выдавали им хозяева.

Сержант Эллард осторожно пробрался сквозь толпу к истощенному человеку, который сидел сгорбившись и опустив голову к коленям. Спутанные, грязные волосы, когда-то светлые, а теперь приобретшие тусклый серый оттенок, скрывали измазанное пеплом лицо.

— Вот немного еды, сэр, — проговорил Эллард.

Человек поднял на него взгляд покрасневших, воспаленных глаз, прикрытых слипшимися прядями волос, но ничего не сказал.

— Сэр, вам надо поесть.

— Зачем?

— Вы заболеете, если не будете есть.

— Мы же и так умираем, Эллард. Об этом позаботится проклятый рак — подарок Адептус Механикус. Так какой смысл пытаться отсрочить неизбежное?

Все еще протягивая командиру сложенные пригоршней ладони с кашей, Эллард присел на корточки и невозмутимо посмотрел на подполковника Михаила Леонида.

— Потому что мы из 383-го Джуранских драгун. Мы будем бороться до последнего вздоха.

— В точности как Корде, — сказал Леонид.

— Что?

— Неважно. — Леонид подставил ладони, и Эллард перелил в них баланду, из которой состоял весь рацион пленников. На поверхности серой жидкости плавали маслянистые разводы непонятного происхождения, напоминавшие пенистую накипь. Леонид поднес руки ко рту и начал пить гадкое варево, давясь кусками хрящеватого мяса. Он не знал, что это за мясо, и не хотел даже думать о его наиболее вероятном источнике.

Желудок скрутило спазмом, и Леонид с трудом сдержал очередной из уже привычных приступов тошноты, закрыв глаза, когда внутренности пронзил резкий укол боли. Канцерогены, воздействию которых подвергся и он сам, и весь его полк, уже начали проявлять себя.

Но Эллард был прав: они солдаты Джурана и Императора, и они не сдаются, даже если превратились в ходячих мертвецов. Леонид с усилием проглотил остатки каши и увидел, что приближается Обакс Закайо, этот мерзавец из Железных Воинов, который охаживал сбившихся вместе рабов энергетическим кнутом, зажатым в отвратительной механической клешне.