Стараясь не рисовать себе картин сваренной плоти, отваливающейся с костей, Уриил закрыл глаза и сунул левую руку в котел. До самого плеча ее пронзило мучительной болью. Он заскрежетал зубами, ощущая, как всепоглощающее пламя проносится по его телу, вспыхивая ревущими белыми всполохами под закрытыми веками.

Ноги предательски подкосились, и ему пришлось искать, на что бы опереться свободной рукой, чтобы сохранить равновесие. Вторая ладонь с шипением опустилась на край котла, и Уриил не смог сдержать агонизирующего крика. Он чувствовал, как его кожа вздувается волдырями и плавится в масле, пока пальцы силятся нашарить на дне рукоять кинжала. Боль оказалась просто немыслимой, космодесантник едва мог устоять на ногах. Ощущение было такое, словно он сунул руку в самое жерло вулкана, и на мгновение Уриилу вдруг захотелось, чтобы его настигло блаженное забытье потери сознания, только бы эта боль прекратилась.

Но не могло ли это быть такой же частью испытания, как и то, сможет он взять кинжал или нет?

Быть может, именно способность преодолеть такую адскую боль могла подтвердить его невиновность?

Уриил заставил себя отрешиться от боли, распахнув ей дружеские объятия, и открыл глаза, чтобы увидеть, как на него смотрит Леодегарий. Во взгляде Серого Рыцаря Ультрамарин увидел явное одобрение и с неожиданной уверенностью вдруг понял: тот хочет, чтобы он сумел пройти это испытание. Леодегарий действительно хотел найти причину не убивать своего пленника.

Пальцы нашарили полированный металл, и Уриил сжал ладонь на проволочной обмотке рукояти кинжала. Хотя он уже почти не чувствовал своей руки, мышцы и сухожилия все-таки еще достаточно повиновались ему, чтобы надежно схватить оружие.

Сделав это, Уриил вынул кинжал из кипящего масла и поднял перед собой. Дыхание вырывалось из его груди отрывистым сипением, рука превратилась в сплошной багровый ожог; сама плоть ее вскипела, а кожа сползала маслянистыми, похожими на слизь нитями. Такой боли Ультрамарин еще не знал, и вид изуродованной конечности делал ее только хуже.

Хотя каждый нерв в его теле требовал незамедлительно выпустить из ладони раскаленное добела оружие, Уриил протянул кинжал Леодегарию.

— Держи, — прошипел Ультрамарин сквозь зубы. — Кажется, ты это просил?

Леодегарий кивнул и принял оружие; латная перчатка надежно защищала его от обжигающего жара.

— Именно это, — произнес Серый Рыцарь, убирая кинжал в ножны на своем боку и обхватывая пальцами запястье пленника.

Пока Леодегарий изучал ожог, Уриил морщился от прикосновений, скрежеща зубами от боли, но все-таки вынуждая себя оставаться на ногах.

— И? — спросил Ультрамарин. — Чиста моя плоть?

— Возможно, — отозвался Леодегарий, отпуская его руку. — Пройдет три дня, и я вернусь, чтобы еще раз осмотреть твою рану. У воина, чья плоть чиста, она начнет заживать, а у оскверненного начнется заражение. И тогда мы будем знать, готов ли ты к последнему испытанию.

— Последнему испытанию? — переспросил Уриил, гадая, что может быть хуже того, что ему уже довелось перенести.

— Твой разум избавлен скверны, и я более чем уверен, что и плоть — тоже, — пояснил Леодегарий, — но все это лишь проверки, которые проводит человек, мы же должны теперь обратиться к самому Императору, дабы он оценил силу твоей души.

— И как же мы это сделаем?

— Суд Императора, — ответил Серый Рыцарь. — Пройдет три дня, и мы с тобой встретимся в бою, по результатам коего и будет вынесено решение.

В течение всех трех дней Уриил страдал от боли, доставлявшей почти невыносимые страдания. Как только испытание священными маслами завершилось, его вновь отправили в темное, одинокое заточение в холодном подземелье.

Впрочем, не таким уж и одиноким оно было, если учесть, что его верными сокамерниками опять стали доводящее до бешенства заунывное псалмопение и низкочастотный гул, мешавший уснуть. Его оставили одного, насколько Уриил мог судить, но в то же время он понимал, что за ним постоянно следят вооруженные тюремщики, не сводящие с него прицела стволов и способные уничтожить его в ту же секунду, как он предпримет попытку бежать.

Но бегство все-таки не входило в планы Уриила, возмущенного тем, что его верность и честь были подвергнуты сомнению.

Время во тьме текло медленно, и мысли капитана переползли от собственных невзгод к тому, что происходит сейчас с Пазанием, и событиям во внешнем мире. Справился ли его друг? Сумел ли он, как и сам Уриил, преодолеть два предыдущих испытания?

Капитан не имел оснований полагать, что Пазаний провалит их. Он только надеялся, что отвратительные хирурги Медренгарда полностью удалили зараженную ксеноинфекцией руку и тем самым очистили его товарища от скверны.

Если хоть малейший след Несущего Ночь остался в нем, не будет ли этого достаточно, чтобы Серые Рыцари вынесли ему смертный приговор?

Он попытался отбросить сомнения и тревоги, предавшись размышлениям о том, что сейчас творится на улицах Барбадуса. Его знания о событиях, произошедших после того, как его вытащили из-под обломков бара, были, мягко скажем, фрагментарными, и он ни в чем не был уверен. Например, уничтожили ли Серые Рыцари бескожих или те где-то все еще рыскают?

Барбадус являл собой подлинный лабиринт петляющих улочек и темных закутков, вполне привычных вожаку и его племени и способных позволить ему избежать плена или уничтожения. И если бескожим удалось прорваться, то каким станет их следующий шаг? Спрятаться и залечь на дно? Вновь начать убивать?

За одну-единственную ночь бескожие истребили практически всех «Клекочущих орлов», уничтожив и Верену Каин, и Мезиру Бардгил. Кто должен был стать следующим?

Все это как-то было связано с Зоной Поражения.

Всякий, кто принимал участие в резне, учиненной против мирных жителей Хатуриана, становился целью убийства, и пришедшая в действие цепочка событий вполне могла привести к тому, что на Салинасе разгорится настоящая война. И что хуже, Леодегарий — это было очевидно — принадлежал к тем людям, кто, распознав подлинную угрозу, исходящую от бескожих, мог приговорить к уничтожению разом всю планету.

Однажды Уриил уже видел, как гибнет мир, обреченный на смерть Инквизицией, и вовсе не желал увидеть это вновь. Какова бы ни была правда о происходившем на Салинасе, капитан собирался сражаться бок о бок с Серыми Рыцарями, если, конечно, сумеет пройти через суд Императора.

Все его нутро протестовало против того, чтобы сражаться с Леодегарием, вот только был ли у него выбор? Отказ от боя стал бы для него однозначным приговором, но и вступить в бой против верноподданного воителя Империума казалось ему поводом для анафемы.

Сама мысль о битве с сородичем вызывала у него отвращение, а надеяться на победу в ней было и вовсе глупо и даже смешно. Уриил был ранен, избит и изнурен, в то время как Леодегарий пребывал в отличной форме. Это было бы не состязание — просто позорное избиение.

Тем не менее Уриил Вентрис был не из тех, кто так просто сдается.

На Павонисе он лицом к лицу столкнулся с чудовищной, способной уничтожать сами звезды мощью Несущего Ночь и помешал твари завладеть кораблем, который бы увеличил ее потенциал в сотни раз. Схлестнулся с норной-королевой в чреве корабля-улья и одержал победу. Сражался на выжженной поверхности адского мира, убивая демонов и бесов, населявших его земли.

Он примет вызов, и примет его с высоко поднятой головой.

Другого пути просто не существовало.

Проблемы внешнего мира его сейчас не касались, ибо он все равно никак не мог повлиять на исход событий, происходивших за этими стенами. Более того, он и над своей собственной судьбой сейчас не был властен, но все равно заставил себя расслабиться на холодном каменном полу и начать подготовку к предстоящему поединку.

Уриил закрыл глаза и сосредоточился на контроле дыхания, направляя все резервы тела на лечение и восстановление сил. Время замедлилось до черепашьего шага; капитан ощущал каждый мускул, косточку и волосок своего тела, сконцентрировав все свое внимание на внутренних процессах.