Оуэн понимал, что большинству из них уже не суждено вернуться. Многих придётся принести в жертву ради одной цели — они должны обеспечить кораблю Космодесантников проход к объекту атаки. Он сам уже давно смирился с мыслью, что это его последний полет. Небеса над головой были единственным местом, где он хотел находиться и где он хотел бы умереть.

Мысль о скорой встрече со своими боевыми товарищами согревала душу. Капитан Мартен с лёгким сердцем захлопнул за собой люк и взобрался в капитанскую рубку.

Чёрный корпус «Громового Ястреба» был лишён каких-либо эмблем или опознавательных знаков. Или, вернее, так казалось издали. Зато при ближайшем рассмотрении можно было заметить, что каждый квадратный сантиметр его поверхности покрывали филигранные письмена, выведенные от руки с величайшей точностью. Гимны и молитвы, в которых заключалась вся сила человеческой ненависти к тиранидам, покрывали корпус от носа до кормы.

Техножрецы с молитвами обходили челнок кругом. и обращались со словами праведного гнева к каждой крылатой ракете. Все до единого снаряды перед укладкой в обоймы автоматических орудий сбрызнули святой водой, а затем, под пение гимнов, усиливающих детонацию, возвратили на свои места.

Перед «Ястребом» на коленях стояли пятеро оставшихся в живых воинов Караула Смерти и просили его благополучно доставить к месту назначения. Хенгист руководил пением молитв. Раны, полученные в схватке с ликтором, ещё беспокоили его, но он достаточно хорошо себя чувствовал, чтобы присоединиться к собратьям по оружию. Брат Элвайн тоже остался жив, но вынужден был пройти через серию хирургических операций по замене искалеченных рук на биомеханические. Несмотря на все его просьбы, Хенгист не позволил Элвайну принять участие в миссии.

Пять человек против мощи рой-флотилии. Это был один из тех случаев, о которых впоследствии слагают легенды, и мысли о предстоящей битве наполняли сердце Хенгаста яростным пламенем. Если они выживут, получится отличная сага, которую не стыдно будет рассказать за праздничным столом.

Хенгист ударил себя в грудь и произнёс:

— Мы скорбим о гибели капитана Баннона и чтим его память. Он был прекрасным предводителем и братом по оружию. Мне бы очень хотелось, чтобы он смог вести нас и в этот бой, но оставим наши пожелания сочинителям легенд и посвятим грядущее сражение его памяти.

Длинная тень легла на землю перед Хенгистом, и он, недовольно скривив губы, стремительно поднялся на ноги, готовый прогнать любого, кто осмелится нарушить молитвенный обряд.

Но вид остановившегося перед ним воина заставил его замолчать. Это был Космодесантник в чёрных как ночь доспехах с единственным ярко-голубым наплечником.

— Поднимай своих воинов, брат Хенгист, — обратился к нему Уриэль Вентрис, новый капитан Караула Смерти. — Пора в бой.

Уриэль почувствовал, как «Громовой Ястреб» поднялся в воздух и прислонился к вибрирующей стене машины. Пассажирский отсек освещал мягкий голубоватый свет, из динамиков доносились мелодичные песнопения, а из воздуховодов струился аромат священного ладана. Вдоль противоположной стены сидели пятеро воинов Караула Смерти. Склонив головы, они молились, готовясь к предстоящему сражению.

Брат Хенгист, Космический Волк, руководил молитвой, и Уриэль не удивился, расслышав благочестивые покаяния, что было признаком готовности отдать свою жизнь в предстоящем бою. Он обвёл взглядом остальных братьев-воинов, которых ему суждено было вести в последнюю битву. То, что они удостоились чести быть избранными в Караул Смерти, означало лишь одно: они были лучшими и храбрейшими воинами своих Орденов.

Брат Ягатун из Ордена Белых Шрамов сосредоточенно точил кривую саблю, на эфесе которой красовался длинный тотем из конского хвоста. Брат Дамиас, апотекарий из Чёрной Гвардии, был молчалив и необщителен. На его сжатом кулаке змеились тонкие шрамы, напомнившие Уриэлю о тех, кто был наказан ревностными священниками и в знак раскаяния подвергал себя самоистязаниям. Рядом с ним сидели брат Алваракс из Одиноких Грифонов и брат Пелантар из Белых Консулов. Оба держали серебряные футляры с запасами новейших снарядов, смертельно опасных для тиранидов.

И рядом с Уриэлем сидел последний член их группы. Он один сохранил цвет своих доспехов. Его соседство вселяло в душу Уриэля такую же уверенность, как и присутствие воинов Караула Смерти, Старший сержант Пазаниус в ожидании начала битвы крепко сжимал своей серебряной рукой приклад огнемёта.

Уриэль пытался отговорить своего старого друга от участия в экспедиции, но Пазаниус не внял его доводам. Из-за отсутствия брата Элвайна и его огнемёта Хенгист с радостью согласился на предложение Космодесантника. В замкнутом пространстве маточного корабля огнемёт будет просто необходим.

Пазаниус настолько укрепился в своём намерении отправиться с Караулом Смерти, что удержать его можно было только силой. Уриэль неохотно, хотя и с благодарностью, дал согласие на его участие. Астадор и Леаркус вполне могли организовать оборону Эребуса, и временное отсутствие сержанта никак не влияло на судьбу города.

Астадор перед стартом обнял каждого воина и пообещал предоставить их останкам достойное место в Галерее Костей. Уриэлю предложение пришлось не по вкусу, так же как и обречённость в голосе капеллана, когда он призывал благословение Императора.

Леаркус ничего не говорил о благословении, он буквально рассвирепел, когда понял, что капитан покидает своих солдат.

— Твоё место среди твоих людей, а не во главе Караула Смерти, — пытался он образумить Уриэля.

— Нет, Леаркус, моё место там, где я могу принести больше пользы, — отвечал Уриэль.

— Покажи, где об этом написано в Кодексе, — возражал сержант.

— Ты и сам знаешь, что там этого нет. Но именно это я должен сделать.

— Лорд Калгар непременно услышит о твоём поступке.

— Поступай, как хочешь, а я буду делать так, как я считаю нужным, — сказал Уриэль и покинул разъярённого сержанта, чтобы подготовиться к бою.

Неспособность Леаркуса хоть на шаг отойти от буквы Кодекса огорчила Уриэля, но он был уверен, что Робаут Жиллиман одобрил бы его решение вести в бой воинов Караула Смерти. В Кодексе Астартес, без сомнения, заключена великая мудрость, но так же мудро было и развитие этого учения. Слепое выполнение духовных заветов, как сказал Астадор, означало не мудрость, а повторение.

Но в этом состояла и величайшая опасность: подобные шаги могли привести на ту тропу, которой пошли Мортифакты. Уриэль не желал оказаться на этом пути и чувствовал, что должен найти определённый баланс между духом Кодекса и его буквой. Он представил себе реакцию капитана Айдэуса, улыбнулся и стал наблюдать, как фиолетовую темноту Тарсис Ультра сменяет непроницаемая чернота космоса.

Некоторое время спустя он снова оглядел своих товарищей. Семеро могучих воинов, идущих в бой. Бой, который решит судьбу этого мира.

Леаркус проводил взглядом «Громового Ястреба». В верхних слоях атмосферы и челнок Космодесантников, и сотни сопровождающих его судов выглядели маленькими яркими звёздочками на тёмном небе. Рассвет уже окрасил восточный край горизонта слабым янтарно-золотистым сиянием, и на заснеженной земле стали ясно различимы первые признаки пробуждения тиранидов.

Полуразрушенные остатки городских стен были проломлены во многих местах, но он не мог с этим ничего поделать. Готовясь к очередной атаке, кое-что восстановили за ночь, но большинство личного состава трудилось на подготовке взлётной полосы.

Несмотря на отсутствие Уриэля и Пазаниуса, гнев и отчаяние, вызванные их поступком, не утихали, и Леаркус крепко сжал рукоять своего цепного меча. Сержант и ещё восемьдесят воинов Четвёртой Роты стояли по стойке смирно на северном участке полуразрушенной стены, примыкающей к Пятому Кварталу. Все они как один были готовы отразить очередную атаку пришельцев. Капеллан Астадор и шестьдесят три Мортифакта обороняли южный участок. Леаркус мысленно напомнил себе приглядывать за этими безответственными отпрысками его рода.