– Я лорд Гунзимар, – тихо произнес человек, – корональ из короналей, которого никогда не забудут, а это мои бессмертные спутники. – Он сделал знак, и берег заполнился мужчинами, очень похожими на него, – ничем не примечательными, неинтересными, незначительными. – Это лорд Струин, это лорд Пранкипин, лорд Мейк, лорд Скоул, лорд Спурифон, великие и могущественные коронали. Падай ниц перед ними!

Валентин засмеялся:

– О вас уже никто не вспоминает!

– Нет! Нет!

– Сколько писка!

Валентин указал на последнего в ряду.

– Ты, Спурифон! Все о тебе давно забыли!

– Будь так любезен – лорд Спурифон.

– А ты, лорд Скоул. Три тысячи лет начисто стерли воспоминания о твоей славе.

– Ты ошибаешься. Мое имя занесено в список властителей.

Валентин пожал плечами.

– Верно. Ну и что из того? Все вы – лорд Пранкипин, лорд Мейк, лорд Гунзимар – всего лишь имена, и ничего больше. Только имена…

– Только имена… – как эхо отозвались они тонкими, жалобными голосами и стали уменьшаться, сжиматься, пока наконец не превратились в крошечные существа, суматошно бегающие по берегу и выкрикивающие свои имена резкими, визгливыми голосами. Затем они исчезли, и на их месте оказались маленькие, не крупнее жонглерских мячей, белые шары. Валентин наклонился, чтобы получше рассмотреть их, и увидел, что это черепа. Он подобрал их и стал подбрасывать в воздух, ловить и снова бросать, а они летали сверкающим каскадом. Их челюсти щелкали и дребезжали. Валентин усмехался. Сколькими он может жонглировать одновременно? Спурифон, Струин, Гунзимар, Мейк, Пранкипин и Скоул – всего шесть. Но за все прошлые тысячелетия существовали сотни короналей – по одному на каждые десять, двадцать, тридцать лет на протяжении почти ста десяти столетий. Он мог бы жонглировать всеми. В воздухе возникли самые великие – Конфалюм, Престимион, Стиамот, Деккерет, Пинитор, еще дюжина, сотня, – и всех он бросал и ловил. Никогда еще на Маджипуре не было такого искусного жонглера! Но теперь в его руках были уже не черепа: они превратились в сверкающие многогранные диадемы, в шары – тысячу имперских шаров, рассыпавших искрившийся свет во всех направлениях. Он безошибочно жонглировал ими, зная, какого правителя представлял каждый шар, – вот лорд Конфалюм, вот лорд Спурифон, вот лорд Деккерет, – и бросал их вверх, так что они составили громадную перевернутую пирамиду света. Над головой золотоволосого улыбавшегося человека, крепко стоявшего на горячем песке сверкающего пляжа, танцевали все королевские особы Маджипура, и все возвращались к нему. Он поддерживал их всех. Вся история планеты находилась в его руках.

Ослепительные диадемы составили в вышине громадную Горящую Звезду.

Не переставая жонглировать, Валентин направился с пляжа по дюнам к плотной стене зарослей. Деревья расступались перед ним, освобождая путь и открывая взору ярко-красную мощеную дорогу, ведущую вглубь. Вдали он увидел низкие серые холмы предгорья, переходившие в гранитные уступы, за которыми вырастали зубчатые пики гигантской горной цепи, тянувшейся до середины континента. На самом высоком пике, на высоте столь величественной, что воздух вокруг него светился бледным переливающимся сиянием, возникающим лишь во снах, раскинулись мощные стены Замка. Валентин шел к нему, по-прежнему не переставая жонглировать. Мимо него по тропе проходили фигуры, уступали ему дорогу, махали, улыбались и кланялись. Лорд Вориакс, Повелительница Снов, высокая мрачная фигура понтифекса Тиевераса – все они сердечно приветствовали его, и он тоже помахал им, не уронив ни одной диадемы, не нарушив четкого рисунка жонглирования. Вот он уже в предгорье и без усилий поднимается вверх. Вокруг него собирается толпа – все его друзья и множество других: хьорты, гэйроги, врууны, лиимены, торговцы, фермеры, рыбаки, акробаты, герцог Насимонт – предводитель разбойников, Тизана, Титаморн Суул и Дондак-Саямир, держащиеся за руки, толпа пляшущих метаморфов, шеренга драконьих капитанов с гарпунами, лесные братья, раскачивающиеся на деревьях вдоль тропы, – все поют, смеются, провожая его в Замок лорда Малибора, лорда Спурифона, лорда Конфалюма, лорда Стиамота, в Замок лорда Валентина…

Замок лорда Валентина…

Он уже почти достиг его. Хотя горная дорога круто идет вверх и над ней низко стелется густой туман, Валентин ускоряет шаг, подскакивает, бежит, жонглируя сотнями блестящих безделушек. Впереди возникают три громадных огненных столба. Подойдя ближе, он узнает их. Это Шинаам, Дилифон и Наррамир стоят бок о бок на его пути.

– Куда ты идешь? – спрашивают они хором.

– В Замок.

– В чей Замок?

– В Замок лорда Валентина.

– Кто ты?

– Спросите их, – говорит Валентин, показывая на танцующую за его спиной толпу. – Пусть они назовут вам мое имя!

– Лорд Валентин! – кричит Шанамир, первым приветствуя его.

– Он лорд Валентин! – вторят ему Карабелла, Слит и Залзан Кавол.

– Лорд Валентин, корональ! – вопят метаморфы, драконьи капитаны и лесные братья.

– Это правда? – спрашивают министры понтифекса.

– Я лорд Валентин, – мягко отвечает он.

Он высоко подбрасывает тысячу диадем, и они летят вверх, пока не скрываются во мраке, что живет между мирами. Оттуда они медленно плывут вниз, мерцающие и искрящиеся, как снежные хлопья на склонах северных гор, и когда касаются Шинаама, Дилифона и Наррамир, три министра мгновенно исчезают, оставив после себя лишь серебряный блеск, и ворота Замка раскрываются.

Валентин проснулся.

Он ощутил шерсть ковра под своим обнаженным телом, высоко вверху увидел остроконечные арки каменного потолка. Мир сна еще так явственно присутствовал в памяти, что Валентину на миг захотелось вернуться в него, и совершенно не хотелось находиться в этом помещении с затхлым воздухом и темными углами. Затем он сел и огляделся, стряхивая туман со своего разума.

Он увидел своих спутников: Слита, Карабеллу, Делиамбера, Залзана Кавола и Эйзенхарта. Напряженные и обеспокоенные, они столпились у дальней стены.

Он повернулся в другую сторону, рассчитывая увидеть трех министров, снова восседавших на своих тронах. Они и в самом деле были тут, но появилось еще два великолепных кресла, так что теперь перед Валентином сидели пятеро. Наррамир, уже одетая, расположилась слева. Рядом с ней сидел Дилифон. В середине Валентин увидел круглолицого мужчину с широким прямым носом и темными глазами. После секундного раздумья он узнал в нем Хорнкэста, главного спикера понтифекса. Рядом с ним сидел Шинаам, а крайнее правое кресло занимал незнакомый Валентину человек – тонгогубый, с резкими чертами лица и серой кожей, иноземец. Все пятеро строго смотрели издали на Валентина, словно были членами тайного судилища и запаздывали с вынесением приговора.

Валентин встал, не делая попыток одеться. Почему-то казалось, что перед этим судилищем положено стоять обнаженным.

– Твой мозг ясен? – спросила Наррамир.

– По-моему, да.

– После того как кончился твой сон, ты проспал еще час. Мы ждали, когда ты проснешься. – Она указала на серокожего. – Это Сепултроув, врач понтифекса.

– Я так и подумал, – сказал Валентин.

– А этого человека ты, наверное, знаешь. – Она указала на того, кто сидел в центре.

Валентин кивнул:

– Да, это Хорнкэст. Мы встречались. – Широко улыбнувшись, он добавил: – Только тогда я выглядел по-другому. Вы признаете мои притязания справедливыми?

– Мы признаем твои притязания справедливыми, лорд Валентин, – мелодичным голосом произнес Хорнкэст. – Великое и немыслимое преступление свершилось в этом мире, но все будет поправлено. Оденься. Тебе не пристало являться обнаженным перед понтифексом.

Хорнкэст возглавил процессию в имперский тронный зал. За ним шли Наррамир и Дилифон с Валентином посредине, Сепултроув с Шинаамом замыкали шествие. Спутникам Валентина не позволили сопровождать его.

Они шли по узкому, с высоким сводом туннелю из сияющего зеленоватого стекла, в глубине которого мелькали странные искаженные отражения. Туннель с легким уклоном уходил в глубину по спирали; через каждые пятьдесят шагов его полностью перегораживали бронзовые двери.