Валентин быстро пробежал глазами список. Сотни имен. Некоторые из них ему знакомы – великие имена в истории планеты: Стиамот, Тимин, Конфалюм, Деккерет, Престимион… Другие – просто набор букв, ничего не значащий для Валентина. Еще мальчиком он видел эти имена в книгах, но они не вызывали никакого отклика в его душе: Пранкипин, Гунзимар, Мейк, Струин, Скоул, Спурифон – люди, властвовавшие в Горном замке и потом в Лабиринте тысячу лет назад, три тысячи, пять, являвшиеся центром всех бесед, объектами поклонения. Они выступали на имперской сцене и, завершив свои маленькие шоу, исчезали в анналах истории. «Лорд Спурифон, лорд Скоул… кто они? – размышлял Валентин. – Какого цвета были их волосы, в какие игры они играли, какие законы издавали, сколь храбро и хладнокровно встретили свою смерть? Повлияли ли они хоть как-то на жизнь миллиардов обитателей Маджипура или нет?» Некоторые, как узнавал Валентин, были короналями всего несколько лет, а затем быстро уходили в Лабиринт на смену умершему понтифексу, другие правили в Замке в течение целого поколения.

Вот лорд Мейк был тридцать лет короналем, а потом – Валентин сверился с бесконечными списками – еще двадцать лет – понтифексом. Пятьдесят лет высшей власти! А кто помнит теперь о лорде Мейке и понтифексе Мейке?

Он посмотрел в конец списка: лорд Тиеверас, лорд Малибор, лорд Вориакс, лорд Валентин…

Этим именем, естественно, завершался левый список. Лорд Валентин, правление в течение трех лет, неоконченное…

Лорда Валентина, во всяком случае, должны бы запомнить. И через много поколений на Маджипуре будут рассказывать о черноволосом молодом коронале, коварно брошенном в тело блондина, и о захвате его трона сыном Короля Снов. Но что скажут о нем? Что он бесхитростный дурень, вроде Ариока, назначившего самого себя Хозяйкой Острова Сна? Что он был слаб и не умел противостоять злу? Что он пережил головокружительное падение и мужественно вернул себе корону? Как будут рассказывать историю лорда Валентина через тысячу лет?

Стоя перед огромным списком Дома Записей, Валентин молился только об одном: чтобы о лорде Валентине не говорили, будто он героически отвоевал свой трон, а потом пятьдесят лет правил слабо и беспомощно. Лучше уж уступить Замок Барджазиду, чем оставить о себе такую память.

Хиссун потянул его за руку.

– Валентин!

Валентин, вздрогнув, обернулся.

– Я оставлю тебя здесь, – сказал мальчик. – Люди понтифекса скоро придут за тобой.

– Спасибо тебе, Хиссун, за все, что ты сделал. Но как ты вернешься обратно?

– Да уж не пешком. – Хиссун подмигнул. – В этом я тебе ручаюсь!

Он помолчал.

– Валентин…

– Да?

– У тебя случайно не было черных волос и бороды?

Валентин засмеялся.

– Ты думаешь, я корональ?

– О, в этом я уверен! Это написано на твоем лице. Только лицо у тебя не то.

– А что? Лицо неплохое, – ответил Валентин и снова рассмеялся. – Чуточку более добродушное, чем мое прежнее, может, более красивое. Думаю, я его оставлю себе. Полагаю, что тот, кому оно раньше принадлежало, теперь в нем не нуждается.

Мальчик широко раскрыл глаза:

– Значит, ты в другом облике?

– Вроде того.

– Я так и подумал.

Он вложил свою маленькую руку в руку Валентина.

– Ну что ж, удачи тебе, Валентин. Если ты когда-нибудь вернешься в Лабиринт, позови меня, и я снова буду твоим проводником, и бесплатно. Запомни мое имя: Хиссун.

– До свидания, Хиссун.

Мальчик снова подмигнул и исчез.

Валентин опять обернулся к экрану истории. «Лорд Тиеверас, лорд Малибор, лорд Вориакс, лорд Валентин… А может, когда-нибудь – лорд Хиссун? – подумал он. – Почему бы и нет? Мальчик, кажется, знает не меньше иных правителей, и у него, надо думать, хватило бы ума не пить одурманивающее вино Барджазида. Я должен запомнить его, – сказал он себе. – Я обязан его запомнить».

Из ворот в дальней стороне площади Дома Записей появились три фигуры: хьорт и двое людей в официально принятых в Лабиринте масках. Они неторопливо подошли к тому месту, где стояли Валентин, Слит, Карабелла и еще некоторые из его спутников. Женщина-хьорт внимательно оглядела Валентина.

– Зачем ты пришел сюда? – спросила она.

– Мне необходимо получить аудиенцию у понтифекса.

– Аудиенцию у понтифекса? – повторила женщина с таким изумлением, словно Валентин просил пару крыльев или разрешения выпить море, и засмеялась: – Понтифекс не дает аудиенций.

– Ты его главный министр?

Она засмеялась громче.

– Здесь Дом Записей, а не Тронный двор. Здесь нет министров.

Три чиновника развернулись и направились обратно к воротам.

– Подождите! – крикнул Валентин.

Он впал в транс и послал им необходимое видение, общий смысл которого заключался в том, что стабильность мира в опасности, что над самим чиновничьим аппаратом нависла страшная угроза и что только он с друзьями может предотвратить хаос. Чиновники не останавливались, и Валентин удвоил интенсивность сообщения, пока не вспотел от усилий. Чиновники замерли. Женщина-хьорт оглянулась.

– Чего ты хочешь? – спросила она.

– Допусти нас к министрам понтифекса.

Они стали шепотом совещаться.

– Что мы должны делать? – спросил Валентин у Делиамбера. – Жонглировать для них?

– Имей терпение, – прошептал вруун.

Валентин подумал, что именно это как раз труднее всего, но промолчал. Через некоторое время чиновники вернулись и сказали, что он и пять его спутников могут войти, а остальные должны ночевать на верхнем уровне.

Валентин нахмурился, но спорить с лицами в масках явно не имело смысла. Он выбрал Делиамбера, Карабеллу, Слита, Эйзенхарта и Залзана Кавола.

– А как остальные найдут себе ночлег? – спросил он.

Хьорт пожала плечами. Это ее не касалось.

Откуда-то сбоку донесся чистый высокий голос:

– Не нужно ли кого-нибудь проводить на верхний уровень?

Валентин усмехнулся:

– Хиссун? Ты все еще здесь?

– Я подумал, что могу понадобиться.

– Так оно и есть. Найди приличное место на внешнем уровне, возле Врат Вод, где мои люди могут остановиться и подождать, пока я закончу дела здесь.

Хиссун кивнул:

– Я попрошу только три кроны.

– Вот как? Тебе же все равно нужно подниматься наверх! И всего пять минут назад ты сказал, что в следующий раз, когда ты будешь моим проводником, ты не возьмешь ничего!

– Так то в следующий раз, – серьезно ответил мальчик, – а сейчас пока еще первый. Неужели ты лишишь бедного мальчишку его куска хлеба?

– Дай ему три кроны, – со вздохом повернулся Валентин к Залзану Каволу.

Мальчик прыгнул в головную повозку, и скоро весь караван развернулся и отправился в обратный путь. Валентин и пятеро его спутников вошли в ворота Дома Записей.

Коридоры разветвлялись во всех направлениях. В скудно освещенных маленьких комнатках служащие низко склонялись над горами документов. Воздух здесь был сухой и затхлый. Общее впечатление было еще более отталкивающим, чем на предыдущих уровнях. Валентин понял, что здесь располагался административный центр Маджипура, где велась реальная работа по управлению двадцатью миллиардами жителей планеты. Сознание, что этим суетившимся гномам, этим подземным жителям принадлежит истинная власть над миром, вызвало у него неприятную дрожь.

Он думал, что истинным правителем является корональ, а понтифекс – всего лишь номинальный глава. Ведь именно корональ командует силами порядка, если где-то возникает хаос, активный, энергичный корональ, в то время как понтифекс остается замурованным внизу и выходит из Лабиринта лишь в исключительных случаях, когда того требуют дела величайшей государственной важности.

Теперь он уже не был в этом так уверен.

Сам понтифекс, возможно, и был всего лишь свихнувшимся стариком, но ставленники понтифекса, тысячи и тысячи серых чиновников в странных маленьких масках, в действительности могли иметь куда большую власть на Маджипуре, чем энергичный корональ со своими помощниками. Здесь составляли списки налогов, налаживали торговые отношения между провинциями, координировали контроль провинций над проезжими дорогами, парками, учебными и воспитательными заведениями и прочим. Валентин не был убежден, что на такой громадной планете, как Маджипур, возможно настоящее централизованное управление, но, во всяком случае, основные формы этого управления существовали. Здесь, во внутренней части Лабиринта, он понял, что управление Маджипуром состоит отнюдь не в торжественных процессиях и мысленных посланиях. Большую часть работы делает скрытая здесь бюрократия. И он оказался в ее лапах.