Пилиплок был почти так же стар и почти так же велик, как и его двойник Пидруид, расположившийся на другом краю континента, но на этом их сходство заканчивалось. Пидруид рос стихийно, как попало накручивая улицы и бульвары, а Пилиплок с незапамятных времен строился по плану, которому следовали с жесткой, почти маниакальной точностью.

Город раскинулся на большом мысе, образованном южным берегом Зимра в том месте, где река впадала во Внутреннее море. Ширина ее здесь была около шестидесяти или семидесяти миль. Быстрое течение несло сюда весь мусор, собранный на протяжении семи тысяч миль – от самых истоков на дальнем северо-западе, и это придавало зелено-голубым водам темный оттенок, след которого тянулся в море, как говорили, на сотни миль. Северный мыс устья реки представлял собой длинный меловой утес в милю высотой. В ясную погоду ослепительно блестевшая белая стена была видна даже из Пилиплока. Этот мыс никак нельзя было использовать для гавани, на нем никогда не было поселений, и его считали священным заповедником. Там жили в полной изоляции отшельники, поклонявшиеся Хозяйке Острова Сна, и никто посторонний не вторгался туда в течение сотен лет. Пилиплок – другое дело. Город с одиннадцатью миллионами жителей радиусами расходился от великолепной природной гавани. Радиусы пересекались изогнутыми поясами: на внутренних линиях располагались торговые и промышленные зоны, а также зоны отдыха, на внешних – жилые кварталы, резко разграниченные по достатку и в меньшей степени – по расовым признакам. В Пилиплоке жило очень много скандаров. Валентину казалось, что каждый третий в районе порта – соплеменник Залзана Кавола, и было несколько странно видеть сразу так много четырехруких гигантов. Здесь обитало также множество надменных аристократических двухголовых су-сухирисов, торговцев предметами роскоши, дорогими тканями, драгоценностями и редчайшими изделиями ручной работы, мастеров со всей провинции. Воздух был свежий и сухой. Почувствовав на лице горячий южный ветер, Валентин понял, что имел в виду Залзан Кавол, говоря, что этот ветер ухудшает настроение.

– Он когда-нибудь прекращается? – спросил Валентин.

– С наступлением весны, – ответил Залзан Кавол.

К тому времени Валентин надеялся быть где-нибудь далеко отсюда. Но возникли сложности. Вместе с Залзаном Каволом и Делиамбером он отправился на пирс Шкунибор на восточной окраине гавани Пилиплока, чтобы договориться о переезде на Остров. Много месяцев Валентин мечтал очутиться в этом городе, на этом пирсе, представляя себе нечто волшебное: широкие перспективы, поразительную архитектуру, – и был немало разочарован, обнаружив, что место, откуда отплывают корабли паломников, это всего лишь обшарпанная, обветшалая постройка с облупившейся зеленой краской и хлопавшими на ветру рваными флагами.

Дальше – хуже. На пирсе не оказалось ни души. После долгих поисков Залзан Кавол нашел расписание, висевшее в темном углу билетной кассы. Корабли паломников отплывали на Остров раз в месяц, кроме осени, когда дули неблагоприятные ветры. Последний в этом сезоне корабль ушел неделю назад, а следующий будет через три месяца.

– Три месяца! – воскликнул Валентин. – Что мы будем делать в Пилиплоке так долго? Жонглировать на улицах? Побираться? Воровать? Прочти-ка расписание еще раз, Залзан Кавол!

– Ничего нового оно не сообщит, – ответил скандар и сморщился. – Уж если где-то надо задержаться, то я, конечно, за Пилиплок, но только не в этот сезон. Вот не повезло!

– В ближайшие три месяца вообще нет никаких кораблей? – спросил Валентин.

– Только драконские.

– То есть?

– Рыбачьи суда. Они охотятся на морских драконов, которые в это время года идут косяком для спаривания, и поэтому их легко ловить. Драконских судов сейчас полно, но что нам от них толку?

– А далеко они выходят в море?

– Как пойдет лов. Иногда, если драконы собираются к востоку, доходят до самого архипелага Родамаунт.

– Где это?

– Это длинная цепь островов, – пояснил Делиамбер, – далеко во Внутреннем море, примерно на полпути отсюда до Острова Сна.

– Они обитаемые?

– Густонаселенные.

– Хорошо. Значит, между островами есть торговля. Что, если нанять такой драконский корабль и добраться до архипелага, а там договориться с местным капитаном о доставке нас на Остров?

– Можно попробовать, – сказал Делиамбер.

– Существует ли такое правило, что все паломники должны прибывать только на определенных кораблях?

– Насколько я знаю, нет.

– Рыбачьи суда никогда не берут пассажиров, – возразил Залзан Кавол.

– Может, несколько реалов соблазнят их?

– Понятия не имею, – в голосе скандара слышалось сомнение. – Но ремесло у них прибыльное, пассажиры для них – помеха, да еще и дурная примета. И они не согласятся тащиться ради нас на архипелаг, если им нужно в другую сторону. Да и нельзя быть уверенным, что кто-нибудь с архипелага захочет везти нас дальше.

– Кто знает, – пожал плечами Валентин, – может, все легко устроится. Деньги у нас есть, и я лучше заплачу их морским капитанам, чем проживу за три месяца в Пилиплоке. Где можно найти этих охотников за драконами?

Целая секция порта, тянувшаяся на три или четыре мили, располагалась особняком, пирс за пирсом, возле которых стояли десятки больших деревянных кораблей, готовых к только что начавшемуся охотничьему сезону. Все эти корабли были одной конструкции и выглядели, как показалось Валентину, угрюмыми и зловещими: непомерно широкие, с причудливыми трехзубцовыми мачтами, нос каждого вырезан в форме устрашающе зубастой головы дракона, а корма – в форме длинного зазубренного хвоста. По бортам суда украшали нарисованные красным и желтым глаза и ряды хищных белых зубов. Высокие верхние палубы щетинились надстройками для гарпунеров и громадными лебедками с сетями. Платформы, где разделывали добычу, были покрыты пятнами крови. В другой ситуации Валентин счел бы невозможным отправиться на мирный, священный Остров Сна на таком корабле-убийце, но выбора не было.

Но и это оказалось не так-то просто. Они шли от корабля к кораблю, от причала к причалу, капитаны равнодушно выслушивали их и тут же отказывали. Говорил в основном Залзан Кавол, потому что капитаны по большей части были скандарами и к своему могли отнестись любезнее. Но и его доводы на них не действовали.

– Вы мне только команду будете отвлекать, – сказал первый капитан. – То вы путаетесь между снастями, то у вас морская болезнь, то вам нужны особые услуги…

– Мы не возим пассажиров, – ответил второй. – Это не по правилам…

– Архипелаг не в той стороне, куда мы направляемся, – отрезал третий.

– Я верю, – буркнул четвертый, – что если драконское судно выходит в море с чужаками на борту, то оно не вернется в Пилиплок. И вовсе не желаю проверять эту примету.

– Мне нет никакого дела до пилигримов! – рявкнул пятый. – Пусть Хозяйка, если хочет, переносит вас на Остров, а на моем корабле вам не место.

Шестой тоже ответил отказом и добавил, что ни один капитан не согласится взять их на борт. Его слова повторил и седьмой. Восьмой, услышав, что группа сухопутных шляется по докам, вообще отказался разговаривать.

Девятый капитан, старая седая женщина-скандар с потускневшей шерстью и почти беззубая, оказалась более любезной, хотя и не пожелала предоставить им место на своем корабле. Но зато она дала совет:

– На пирсе Престимион найдите капитана Горзвала с «Брангалина». У него было несколько неудачных рейсов, и всем известно, что ему нужны деньги. Я слышала на днях в таверне, что он пытался занять денег на ремонт своей посудины. Может, он и возьмет сейчас пассажиров.

– А где этот пирс Престимион? – спросил Залзан Кавол.

– Самый последний в ряду, за Деккеретом и Кинникеном, как раз к западу от склада утиля.

«Склад утиля, похоже, самое подходящее место для «Брангалина», – подумал Валентин, когда через час увидел судно капитана Горзвала. Оно было меньше и старше других судов и выглядело так, будто не сегодня-завтра его разберут на дрова. Когда-то проломленный корпус залатали кое-как, и пропорции судна были полностью нарушены. Нарисованные на ватерлинии глаза и зубы потеряли свой блеск, носовая часть перекосилась, хвостовые зубцы были отломаны футов на десять сильным ударом какого-нибудь разозленного дракона, мачты тоже заметно укоротились. Команда, равнодушно поглядывая на посетителей, лениво смолила и сворачивала веревки, штопала паруса.