– Ты считаешь, я не задумывался над этим?

– Знаю, что задумывался, но этого недостаточно. Надо хорошо все взвесить, ведь нас сотни против миллионов.

– Миллион – неудачная мера для армии, – весело ответил Валентин. – Жонглировать дубинками много легче, чем стволами двикка-деревьев. Тебя пугает то, что ждет нас впереди, Делиамбер?

– Нисколько.

– И меня тоже.

Конечно, эти слова были бравадой. Валентин и сам это понимал. Боялся ли он? Всерьез – нет. Рано или поздно смерть все равно придет, и бояться ее глупо. Валентин мог с уверенностью заявлять, что смерть ему не страшна, потому что стоял лицом к лицу с нею в лесу близ Авендройна, в быстринах Стейч, в брюхе морского дракона, в драке с Фарссалом на Острове, не испытывая при этом чувства, которое можно было бы назвать страхом. Если армия, поджидающая их на Замковой горе, уничтожит его немногочисленный отряд, да и его самого, это, конечно, будет печально, как печально было бы разбиться на порогах Стейч, но это не ужасало его. Страх за собственную жизнь был гораздо слабее, чем страх за судьбу Маджипура. Если он, Валентин, погибнет – от неуверенности, глупости или просто от неравенства силы, – Замок останется в руках Барджазидов и ход истории навсегда изменится. Пострадают миллиарды невинных. Предотвратить подобный ход вещей – великая ответственность, и Валентин чувствовал ее тяжесть. Если он геройски погибнет, пытаясь подняться на Замковую гору, его испытаниям придет конец, но это станет началом агонии Маджипура.

Теперь они ехали через мирные сельские округа по периметру обширного сельскохозяйственного пояса вдоль Замковой горы, снабжавшего продуктами Пятьдесят Городов. Валентин нарочно выбирал главные дороги. Время секретности закончилось, караван бросался в глаза, скрыть его едва ли было возможно, да и пришла пора узнать миру, что борьба за обладание Замком лорда Валентина вот-вот начнется.

И мир уже начал узнавать об этом. Разведчики Ирманара, вернувшись из города Пендивэйна, располагавшегося выше по Глэйдж, принесли известие о первых контрмерах узурпатора.

– Между нами и Пендивэйном нет армий, – доложил Ирманар, – но в городе объявлено, что ты мятежник, разрушитель, враг общества. Заявление понтифекса о том, что он поддерживает тебя, кажется, еще не оглашалось. Граждан Пендивэйна принуждают объединяться в отряды, чтобы защищать их подлинного короналя и истинный порядок вещей от твоих посягательств. Кроме того, широко распространяются послания.

– Какие? – Валентин нахмурился.

– От Короля. Это же очевидно: стоит только хоть ненадолго заснуть, и Король уже тут как тут – он присутствует в твоих снах и жужжит тебе о преданности и о страшных последствиях, если корональ будет скинут.

– Естественно, – пробормотал Валентин. – Король поддерживает сына всей своей энергией. Оттуда, из Сувраэля, наверное, день и ночь шлют послания. Но мы повернем это против него, а, Делиамбер? Король Снов говорит народу о том, как ужасно скинуть короналя. Прекрасно. Я хочу убедить народ именно в этом. Я хочу довести до него, что это уже произошло на Маджипуре и что народ в силах вновь поставить все на свои места.

– И что Король Снов заинтересованная сторона в этой войне, – добавил Делиамбер. – Мы должны объяснить народу, что выигрывает Король от изменнических действий своего сына.

– Мы это сделаем, – горячо заявила Лоривейд. – С Острова с удвоенной силой идут послания от Повелительницы Снов. Они противодействуют разрушительным посланиям Короля. В прошлую ночь Повелительница пришла ко мне во сне и показала, какое послание она направит. Оно расскажет о событиях в Тил-омоне, о подмене короналя. Она покажет народу и твое новое лицо, лорд Валентин, и окружит его сиянием короналя, Горящей Звездой власти. В этом послании будет и портрет фальшивого короналя, предателя с темной душой.

– Когда это будет? – спросил Валентин.

– Она ждет твоего одобрения.

– Тогда сегодня же открой свой разум Повелительнице Снов и скажи ей, что пора начинать.

– Мне так странно слышать все это! – вмешался в разговор Кхун с Кианимота. – Война снов! Если у меня и были когда-нибудь сомнения в том, что этот мир чужд и непонятен мне, все, что я узнал за последнее время, развеяло бы их полностью.

– Лучше сражаться снами, чем мечами и энергометами, дружище, – с улыбкой ответил Валентин. – Мы стараемся убеждать, а не убивать.

– Война снов, – растерянно повторил Кхун. – У нас на Кианимоте все по-другому. Но кто скажет, что лучше? Правда, я думаю, здесь будут не только послания, но и сражения, прежде чем все наладится, лорд Валентин.

Валентин печально взглянул на синекожее существо.

– Боюсь, ты прав.

Через пять дней они подошли к предместьям Пендивэйна. Известие об их приближении разнеслось по всей округе. Фермеры прекращали работу на полях и таращили глаза на караван парящих повозок, а в наиболее населенных секторах на дорогах собирались толпы.

Валентин считал, что все пока идет неплохо. Ни одна рука не поднялась против них. Толпа смотрела с любопытством, но без всякой угрозы. Большего он не мог желать.

Однако когда до Пендивэйна оставался день пути, передовой отряд вернулся с известием, что у западных ворот города ждет вооруженный отряд.

– Солдаты? – спросил Валентин.

– Гражданское ополчение, – ответил Ирманар, – судя по их виду, наскоро организованное. У них нет формы, только повязки с эмблемой Горящей Звезды на рукаве.

– Великолепно. Горящая Звезда посвящена мне. Я пойду к ним и попрошу их преданности.

– Что ты наденешь, милорд? – спросил Виноркис.

Валентин рассеянно указал на простую одежду, в которой приехал с Острова, – белую тунику с поясом и легкую верхнюю блузу.

– Это, я полагаю.

Хьорт покачал головой.

– Ты должен быть одет богато и обязательно в короне. Я думаю, это очень важно.

– Я не хотел пышно обставлять свое появление. Если они увидят человека в короне, но с лицом не лорда Валентина, которого они знают, их первой мыслью будет, что я узурпатор. Ведь так?

– Я думаю иначе, – возразил Виноркис. – Ты идешь к ним, чтобы сообщить, что ты истинный корональ. Но ты не похож на него. Простая одежда и непринужденные манеры могут завоевать тебе друзей в спокойной беседе, но не убедят собравшуюся военную силу. Ты должен выглядеть впечатляюще.

– А я как раз и надеялся на простоту и искренность, как действовал всегда, начиная с Пидруида.

– Простота и искренность – это пожалуйста, но еще и корона, – настаивал Виноркис.

– Карабелла, Делиамбер, что вы советуете?

– Небольшая подчеркнутость не повредит, – сказал вруун.

– Это будет твое первое выступление с предъявлением своих прав на Замок, – добавила Карабелла, – и немного царственной пышности тебе, по-моему, не повредит.

Валентин засмеялся.

– Боюсь, за многие месяцы странствий я отвык от таких костюмов. Мысль о короне мне и теперь кажется комичной. Украшение из изогнутого металла, напяленное на голову, немного драгоценностей…

Он остановился, видя, как они разинули рты.

– Корона, – продолжал он уже чуть серьезнее, – просто безделушка. На детей такие игрушки производят впечатление, но взрослые горожане…

Он снова умолк.

– Мой лорд, – обратился к нему Делиамбер, – помнишь ли ты, что почувствовал в Замке, когда к тебе пришли и впервые надели на тебя корону?

– Признаюсь, у меня дрожь прошла по телу.

– Да. Пусть корона – детское украшение, безделушка, но она также – символ власти, она выделяет короналя из всех прочих, превращает просто Валентина в лорда Валентина, наследника лорда Престимиона, лорда Конфалюма, лорда Стиамота. Мы живем этими символами. Мой лорд, твоя мать многое вернула тебе от той личности, которой ты был до Тил-омона, но в тебе еще очень много от Валентина-жонглера, и в общем-то это неплохо. Но сейчас, я полагаю, нужно больше экспрессивности и меньше простоты.

Валентин молча слушал Делиамбера и думал, что иногда можно позволить себе некоторую театральность, чтобы добиться желаемого эффекта. Да, они правы, а он ошибается.