Валентин, пошатываясь, встал. Одежда промокла насквозь, один сапог он где-то потерял, на губах остался вкус соли. Стоять на этом беспрерывно дрожащем полу было трудно. Оглядевшись, он увидел какую-то туманную, слабо светящуюся растительность, толстую, мясистую, безлистную, поднимавшуюся прямо из пола. Она все время изгибалась от внутреннего движения. Пройдя между двумя колоннами и через участок, где пол почти сходился с потолком, он увидел нечто вроде пруда с зеленоватой жидкостью. За ним ничего нельзя было различить из-за тумана.

Валентин подошел к пруду. Но что это? Он увидел сотни ярких рыб, таких же, каких он видел в море накануне охоты, но они не плавали, они были мертвы и разлагались – мякоть отваливалась от костей. А под водой расстилался толстый, в несколько футов, ковер из таких же костей.

Позади вдруг послышался рев. Валентин оглянулся. Стены комнаты зашевелились, подались назад, в понижавшейся части потолка появилось большое отверстие, и в него хлынул поток воды, затопив Валентина до бедер. Он едва успел добраться до колонны и обвить ее руками, как вода забурлила вокруг с потрясающей силой. Он держался. Казалось, мимо него неслась чуть ли не половина вод Внутреннего моря, и на мгновение ему показалось, что его смоет. Затем поток прекратился, вода всосалась в щели, неожиданно появившиеся в полу, оставив после себя множество рыбы. Пол начал содрогаться, отчаянно бившиеся рыбы покатились к зеленоватому пруду. Попав туда, они тут же перестали двигаться.

Неожиданно Валентин понял. Он не умер, и это место – не обитель послежизни. Он в брюхе дракона.

Валентина разобрал смех.

Откинув голову назад, он хохотал до слез. Что еще оставалось делать? Кричать? Ругаться? Громадное животное одним глотком, как мелкую рыбешку, втянуло в себя короналя Маджипура. Но он оказался слишком велик, чтобы его отправили в переваривающий пруд, поэтому он сидит на дне драконьего желудка. А дальше? Вершить суд в рыбьем королевстве? Следить за соблюдением справедливости и закона среди них, по мере их поступления в желудок дракона? Поселиться здесь и до конца дней питаться сырой рыбой из улова чудовища?

«Комедия», – подумал Валентин.

Но одновременно и трагедия, потому что при крушении «Брангалина» погибли Слит, Карабелла, юный Шанамир и все остальные. Валентин скорбел теперь только о них. Навеки умолк звонкий голос Карабеллы, пропала навсегда удивительная ловкость рук и острота глаз Слита, скандары больше не наполнят воздух множеством ножей, серпов и факелов, оборвалась, едва начавшись, жизнь Шанамира…

Мысль об этом была невыносима. Усилием воли Валентин заставил себя забыть о скорби, боли и избавиться от чувства утраты и снова захохотал, протягивая руки к стенам этой странной комнаты.

– Вот Замок лорда Валентина! – крикнул он. – Тронный зал! Я приглашаю всех вас отобедать со мной в большом пиршественном зале!

Из темной дали послышался голос:

– Клянусь своими кишками, я принимаю это приглашение!

Валентин застыл от изумления.

– Лизамон?! Ты?!!

– Нет, понтифекс Тиеверас и его косоглазый дядя! Это ты, Валентин?

– Да. Ты где?

– В глотке этого вонючего дракона! А ты?

– Недалеко от тебя! Но я тебя не вижу!

– Пой, – предложила она. – Стой на месте и пой, а я постараюсь дойти до тебя.

Валентин запел как можно громче:

Снова раздался рев, гигантская глотка животного вновь открылась, чтобы впустить морскую воду и тучу рыбы. Когда поток захлестнул Валентина, он опять ухватился за колонну.

– Ох, во имя пальцев Божества, держись, Валентин, держись! – кричала Лизамон.

Он изо всех сил цеплялся, пока поток не иссяк, и затем, обессиленный, промокший насквозь, тяжело дыша, привалился к колонне. Откуда-то издалека его снова позвала великанша, и он откликнулся. Затем ее голос послышался ближе… Она потребовала, чтобы он продолжал петь. Валентин повиновался.

Он слышал, как она подхватила песню, пробираясь через замысловатые драконьи внутренности, и наконец в слабом свете увидел ее саму. Они улыбнулись друг другу, а затем со смехом обнялись.

Чудесное спасение Лизамон заставило Валентина вновь вспомнить тех, кого наверняка не было в живых, и в нем опять проснулись боль и стыд. Он закусил губу и отвернулся.

– Мой лорд? – растерянно спросила она.

– Остались только мы с тобой, Лизамон.

– Да, хвала Божеству за это!

– Но остальные были бы живы, если б не сделали глупость и не побежали на другой конец мира…

Она схватила его за руку:

– Мой лорд, ведь скорбь не вернет их к жизни, если они умерли?

– Я знаю, но…

– Мы спасены. Если мы потеряли друзей, это действительно повод для печали, но не для чувства вины. Они пошли за тобой по своей воле, верно? И если пришло их время, то оно пришло, и с этим ничего не поделаешь. Горюй о них, мой лорд, но радуйся, что мы спасены.

– Да, скорбь не вернет их к жизни. Но что это за спасение? Долго ли мы просуществуем тут, Лизамон?

– Достаточно для того, чтобы вырваться на свободу.

Она вытянула из ножен вибромеч.

– Ты думаешь, мы сможем прорубить путь наружу? – ошеломленно спросил он.

– А почему нет? Я пробивалась и через худшее.

– Как только ты дотронешься этой штукой до драконьей плоти, он нырнет на дно. Здесь мы в большей безопасности, чем при попытке всплыть с глубины в пять миль.

– Когда нам приходилось туго, все говорили, что ты оптимист, – возразила она. – Куда же делся сейчас этот твой оптимизм? Дракон живет на поверхности. Он будет метаться, но не нырять. А если мы и очутимся на пятимильной глубине, нас, по крайней мере, ждет быстрая смерть. Ты сможешь дышать этой гадостью вечно? Сколь долго ты сможешь продержаться внутри этой гигантской рыбы?

Лизамон коснулась мечом боковой стенки. Толстая влажная плоть слегка вздрогнула, но не отпрянула.

– Видишь? У него здесь нет нервов, – сказала Лизамон.

Она ввела оружие чуть глубже и повернула, чтобы вырезать отверстие. Плоть запульсировала и задрожала. Лизамон воткнула меч еще глубже.

– Как ты думаешь, он никого больше не проглотил, кроме нас? – спросила она.

– Я слышал только твой голос.

– И я слышала только твой. Фу, ну и чудище! Я пыталась удержать тебя, когда нас перекинуло через борт, но потом мы обо что-то ударились, и я выпустила тебя. Но мы все-таки попали в одно и то же место.

Она уже вырезала в боку драконьего желудка дыру в фут глубиной и в два шириной. Дракон, казалось, вовсе не заметил этой хирургической операции. «Мы словно паразиты, прогрызающие себе путь изнутри», – подумал Валентин.

– Пока я режу, сходи посмотри, нет ли кого-нибудь еще. Только не уходи далеко, слышишь?

– Я буду осторожен.

Он пошел вдоль стенок желудка, пробираясь во тьме, дважды или трижды останавливаясь, чтобы удержаться в потоках несущейся воды, и постоянно крича в надежде на то, что кто-нибудь откликнется, но ответа не получил. Тем временем Лизамон уже глубоко врубилась в тело дракона. Повсюду были навалены куски мяса, а сама она была забрызгана густой пурпурной кровью. Продолжая резать плоть, великанша весело напевала:

– Как по-твоему, далеко до конца? – спросил он.

– С полмили или около того.

– Ты серьезно?

Она засмеялась.

– Думаю, десять-пятнадцать футов. Давай очищай отверстие за мной. Эта мясная куча растет быстро, я не успеваю ее откидывать.