– Если ты когда-то бывал там, то будешь снова, когда мы туда приедем. Если же нет – нет. Но как бы то ни было, следующая остановка – Дюлорн, как сказал наш любимый скандар. – Озорные глаза Делиамбера пронизывали Валентина. – Я вижу, ты многое узнал от Тизаны.

– Пропусти меня, Делиамбер.

– Она замечательная, не так ли?

Валентин попытался пройти мимо.

– Ничего я не узнал, только зря потратил вечер.

– О нет, нет, нет! Время никогда не тратится зря. Дай руку, Валентин. – Сухое упругое щупальце обвилось вокруг пальцев Валентина. – Я хорошо знаю: время никогда не тратится зря. Куда бы мы ни пошли, что бы мы ни делали, все это чему-нибудь учит нас, даже если мы не сразу познаем урок.

– Тизана сказала мне примерно то же самое, когда я уходил, – угрюмо пробормотал Валентин. – Но что я узнал? Я снова видел во сне короналей и понтифексов, поднимался и спускался по горным тропам. Толковательница снов отпустила глупую шутку по поводу моего имени. Лучше бы этот реал я потратил на вино и лакомства. Нет, я ничего не достиг.

Он попытался освободить руку, но вруун удержал ее с неожиданной силой. У Валентина возникло странное ощущение, что через его мозг прокатываются аккорды печальной музыки, и где-то в глубине его сознания промелькнуло и исчезло какое-то видение, нечто, напоминающее морского дракона. Но он не смог разглядеть его как следует, и смысл этого видения ускользнул от него. Ну и пусть: он боялся узнать, что именно шевельнулось в его воображении. Темная непонятная тревога захлестнула его душу. На минуту ему показалось, что дракон поднялся из глубин его существа и поплыл вверх через мрак его затуманенной памяти к уровню сознания. Это испугало Валентина. Знание, страшное, угрожающее знание скрывалось в нем и теперь грозило вырваться. Он сопротивлялся этому, боролся с ним. Он заметил, что маленький Делиамбер уставился на него с пугающей напряженностью, словно пытаясь дать ему необходимую силу, чтобы он смог принять это темное знание, но Валентин не хотел этого. Он грубо вырвал руку и, спотыкаясь, пошел к фургону скандаров. Сердце яростно колотилось, в висках стучало, голова кружилась. Сделав несколько неуверенных шагов, Валентин обернулся и сердито спросил:

– Что ты со мной сделал?

– Я просто дотронулся до твоей руки.

– И причинил мне сильную боль!

– Я открыл тебе доступ к твоей собственной боли, – спокойно ответил Делиамбер, – больше ничего. Ты несешь в себе боль, но до сих пор ты ее не чувствовал, а она старается проснуться в тебе, и предотвратить это нельзя.

– А я не хочу, чтобы она просыпалась.

– У тебя нет выбора, ты можешь только прислушиваться к голосам изнутри. Борьба уже началась.

Валентин покачал головой.

– Я не хочу ни боли, ни борьбы. Еще несколько дней назад я был счастлив.

– Даже когда видел сны?

– Этим снам скоро придет конец. Они, видимо, предназначались для кого-то другого.

– Ты действительно так думаешь?

– Не мешайте мне быть тем, кем мне хочется, – после некоторого молчания ответил Валентин.

– А именно?

– Странствующим жонглером, свободным человеком. Зачем ты мучаешь меня, Делиамбер?

– Я был бы рад, если б ты стал жонглером, – мягко сказал вруун. – Не хочу огорчать тебя, но желания человека часто не совпадают с тем, что ему предначертано на великом свитке.

– Я буду выдающимся жонглером, ни больше и ни меньше.

– Желаю тебе этого, – любезно произнес Делиамбер и ушел.

Валентин медленно выдохнул. Он ощущал напряжение и скованность во всем теле. Стараясь избавиться от этих странных ощущений, он присел на корточки, опустил голову, вытянул руки, затем ноги. Постепенно он немного расслабился, но какой-то осадок остался, и тревога не оставляла его: мучительные сны, корчащиеся в глубинах души драконы, знаки и предзнаменования…

Из фургона вышла Карабелла и остановилась перед Валентином.

– Дай я помогу, – предложила она, наклоняясь ближе. Сильные пальцы вонзились в застывшие мышцы шеи и спины. Благодаря Карабелле напряжение немного спало, но Валентин по-прежнему оставался мрачным.

– Толкование не принесло тебе пользы? – тихо спросила она.

– Нет.

– Ты можешь рассказать мне о нем?

– Пожалуй, нет.

– Как хочешь. – Но она явно ждала. В ее глазах одновременно светились тревога, тепло и сочувствие.

– Я мало понял из того, что говорила мне та женщина, – сказал он, – а то, что понял, не хочу принять и не хочу рассказывать об этом.

– Если захочешь, Валентин, я здесь. Когда почувствуешь необходимость сказать кому-то…

– Не сейчас. А может, никогда.

Валентин видел, что она тянется к нему, желая облегчить боль его души, как сняла напряжение с его тела. Он почувствовал, что ее захлестывает любовь к нему, и проговорил, запинаясь:

– Толковательница снов сказала мне…

– Да?

Нет, говорить о таких вещах означало признать их реальность, а они нереальны, абсурдны, фантастичны.

– Все, что она сказала, – вздор. Не стоит и вспоминать эти глупые фантазии. – Их глаза встретились, и он отвел взгляд. – Можешь ты это понять? – Валентин почти кричал. – Чокнутая старуха наговорила мне какой-то ерунды, и я не хочу обсуждать это ни с тобой, ни с кем-либо другим. Толкование предназначалось для меня, и нет необходимости делиться им. Я…

Он увидел смятение на ее лице. В другое время он проболтался бы, но сейчас сказал уже совсем другим тоном:

– Пpинеси мячи, Карабелла.

– Сейчас?

– Да.

– Но…

– Я хочу, чтобы ты научила меня обмену между жонглерами. Прошу тебя…

– Мы же через полчаса уезжаем!

– Пожалуйста, – повторил он настойчиво.

Она кивнула, взлетела по ступенькам фургона и тут же вернулась с мячами. Они отошли в сторону на открытое место. Карабелла бросила ему три мяча и нахмурилась.

– В чем дело? – спросил он.

– Нельзя осваивать новый трюк в таком состоянии.

– Это меня успокоит. Давай попробуем.

– Ну что ж…

Она начала жонглировать своими тремя мячами для разминки.

Валентин попытался делать то же, но руки были холодными, пальцы не слушались, у него не получались даже самые простые упражнения, и он то и дело ронял мячи. Карабелла молча продолжала жонглировать, в то время как он делал одну ошибку за другой и чувствовал все большее раздражение. Она уже не настаивала, что сейчас неподходящее время для работы, но ее молчание, ее взгляд и даже ее поза говорили лучше слов. Валентин безнадежно пытался уловить ритм. «Ты упал с высокого места, – слышал он слова толковательницы, – и теперь должен взбираться туда снова». Он прикусил губу. Как можно сосредоточиться, когда его мучают такие мысли? «Рука и глаз, – твердил он себе. – Рука и глаз, все остальное забудь. Рука и глаз». – «Тем не менее, лорд Валентин, этот подъем ждет тебя, и не я тебе его предлагаю». Нет! Нет! Нет! Нет! Руки его тряслись, ледяные пальцы отказывались повиноваться. Неверное движение – и мячи разлетелись в стороны.

– Пожалуйста, Валентин, – ласково сказала Карабелла.

– Принеси дубинки.

– Это будет еще хуже. Ты хочешь сломать палец?

– Дай дубинки.

Пожав плечами, она собрала мячи и скрылась в фургоне.

Начиналось утро. Появился Слит, зевнул и кивком поздоровался с Валентином. Вышел один из скандаров и полез под фургон исправлять что-то. Наконец показалась Карабелла с шестью дубинками. За ней – Шанамир. Он на ходу поздоровался с Валентином и побежал кормить животных.

Валентин взял дубинки. Чувствуя на себе спокойный взгляд Слита, он встал в позу жонглера, подбросил одну дубинку и промахнулся в захвате. Никто не произнес ни слова. Валентин попробовал снова. Ему удалось довольно успешно поработать с тремя дубинками, но это длилось не более тридцати секунд, а затем они упали, и одна больно ударила его по ноге. Перехватив взгляд Аутифона Делиамбера, наблюдавшего издали, он снова поднял дубинки. Стоявшая напротив Карабелла сосредоточенно жонглировала и намеренно не смотрела в его сторону. Подобрав дубинки, он начал снова, уронил одну, предпринял еще одну попытку, уронил две, еще раз начал, сделал неверный захват и тут же повредил большой палец на левой руке. Он попытался сделать вид, что все в порядке, снова поднял дубинки, но подошел Слит и мягко взял Валентина за оба запястья.