– Но как отличить, – скажете вы мне, – твердое намерение от слабого и недостаточного желания? – Если хотите это знать, Б.М., то послушайте меня немножко, и я вам объясню. Твердое намерение можно определить тремя способами: во-первых, оно проявляется в изменении образа жизни, во-вторых, в стремлении избегать поводов ко греху и, в-третьих, в напряженном усилии исправиться и уничтожить дурные привычки.

Практические примеры изменений в жизни раздражительной или злоязычной матери, в жизни девушки и юноши, слишком стремившихся к удовольствиям, даны как примеры поведения, соответствующего искренне исполненному доброму намерению.

2. Мы сказали, что вторым признаком истинного раскаяния является стремление избегать поводов к греху. Такие поводы бывают двоякого рода: одни сами по себе толкают нас на грех, как, например, вредные книги, театральные представления, танцы, картины, безнравственные картинки и песенки и общение с людьми другого пола. Другие приводят к греху только людей с дурными наклонностями: кабатчиков, нечестных торговцев, обманывающих покупателей или торгующих по воскресеньям; служащих, не исполняющих свои обязанности из-за страха чужого мнения или по неведению. Что делать человеку, находящемуся в таком положении?19 Он должен оставить все это во что бы то ни стало, иначе ему нет спасения. Иисус Христос сказал нам (Мф 5. 30), что если наш глаз или наша рука нас соблазняет, то следует их вырвать, потому что лучше войти в Царство Небесное без одного глаза или без руки, чем попасть в ад со всем телом. То есть, чего бы это нам ни стоило, чего бы мы ни лишились, мы должны все оставить, иначе прощения нам не будет.

3. Мы сказали, что третий признак благого намерения это применение всех своих усилий к искоренению дурных привычек. Дурной привычкой называют легкость, с которой человек возвращается к старым грехам. Во-первых, нужно тщательно следить за собой и делать противоположное своим греховным наклонностям. Если мы склонны к гордости, нужно проявлять смирение; радоваться презрению к себе, никогда не добиваться уважения мира к своим словам и делам; всегда считать, что то, что мы делаем, мы делаем плохо; делая добро, считать себя недостойными быть орудием Бога; считать, что мы недостаточно почитаем Бога и заслуживаем всякого порицания. Если мы подвержены приступам гнева, нужно стараться быть мягкими, как на словах, так и в отношении к ближним. Если нас одолевает чувственность, нужно умерщвлять свою плоть, ограничивая себе в питье или в еде, в словах, во взглядах; налагать на себя епитимью каждый раз, когда впадаем в этот грех. А если вы не будете предпринимать все эти предосторожности, то всякий раз, когда вы вновь будете совершать тот же грех, вы сможете убедиться, что ваши исповеди ничего не стоят, а представляют собой святотатство – такое страшное преступление, что вы бы не остались в живых, если бы поняли весь его ужас, темноту и жестокость.

Мы должны поступать как блудный сын: придя в ужас от состояния, к какому привело его распутство, он был готов на все, что потребует от него отец, лишь бы только иметь счастье с ним примириться. Во-первых, он немедленно покинул страну, где так настрадался, а также людей, склоняющих его к греху; он даже не взглянул на них, будучи убежден, что он сможет примириться со своим отцом только расставшись с ними. И таким образом, желая доказать своему отцу, что его обращение искренне, он старался угодить ему, делая обратное тому, что делал до тех пор (Лк 15). Вот пример для нашего покаяния: и мы должны увидеть свои грехи, и сокрушение о них должно привести нас к намерению всем пожертвовать, чтобы не впасть в них снова. О как редко такое раскаяние! Увы! Где тот, кто был бы готов лишиться жизни, но не сотворить прежний грех, в котором он уже исповедовался? Не знаю! Увы! – говорит нам св. Иоанн Златоуст, – сколько, напротив, людей, исповедующихся напоказ, перестающих грешить лишь на несколько мгновений, но не порывающих с грехом. Они подобны, – говорит этот святой, – актерам, изображающим кровавые бои; кажется, что они наносят друг другу смертельные удары; один из них как будто сражен и истекает кровью. Но как только занавес опустится, он встанет цел и невредим, таким же, каким был до начала представления. В таком же состоянии находится большинство людей, приходящих к таинству покаяния, говорит он. Глядя на то, как они вздыхают и стонут под тяжестью грехов, в которых они себя обвиняют, можно подумать, что они совершенно изменят свое поведение, что и сами они переменились. Но увы! Подождите дней пять, а то и два, и вы их увидите такими же, какими они были до исповеди: гневливыми, мстительными, чревоугодниками, столь же равнодушными к своим духовным обязанностям. Увы! Как много бывает плохих исповедей!

Ах, дети мои, – говорит св. Бернар, – если вы хотите по настоящему раскаяться в своих грехах, то обратитесь к кресту, на котором был распят Бог из любви к вам: у вас скоро потекут слезы и сердце ваше содрогнется. Действительно, Б.М., что заставило св. Магдалину проливать столько слез в пустыне? Созерцание креста, – говорит великий Сильвиан. В ее житии говорится, что после Вознесения Иисуса Христа, удалившись в пустыню, она испросила у Бога милость всю жизнь оплакивать грехи своей молодости. В ответ на ее молитву ей явился св. архангел Михаил и водрузил перед ее одинокой кельей крест. Она бросилась к подножью этого креста, как некогда на Голгофе, и всю жизнь столько плакала, что глаза ее уподобились двум источникам. Великий Людольф рассказывает, что один отшельник просил у Бога того, что может скорее всего смягчить его сердце, чтобы оплакивать свои грехи. В то же мгновение Бог ему явился в том виде, в каком он висел на древе крестном – покрытый ранами, дрожащий, изнемогающий под тяжестью креста, и сказал: «Взгляни на Меня и даже если сердце твое тверже камней пустыни, оно содрогнется и не сможет выдержать страданий, причиненных Мне грехами рода человеческого». Это явление так тронуло отшельника, что он всю жизнь плакал и рыдал. Часто он обращался к ангелам и святым, моля их оплакивать вместе с ним грехи, причинившие такие муки столь благому Богу. В житии св. Доминика рассказывается, что когда один монах попросил у Бога милость оплакивать свои грехи, ему явился Иисус Христос с пятью кровоточащими ранами. Облобызав его, Господь повелел ему приложиться к отверстым язвам; монах при этом почувствовал такое блаженство, что не мог понять, как его глаза могут проливать столько слез. О, Б.М., как были счастливы эти великие подвижники, пролившие так много слез, оплакивая свои грехи, чтобы не оплакивать их в будущей жизни! О, какая разница между ними и современными христианами, совершившими столько грехов,20 но не имеющими ни раскаяния, ни слез! Увы! Что будет с нами? Где будет наше жилище? О, сколько христиан погибает, потому что грехи надо оплакивать или на этом свете, или в преисподней. О, Боже мой, даруй нам плач и раскаяние, восстанавливающие дружбу с Тобой!

Что же мы можем заключить из всего сказанного, Б.М.? Вот что: мы должны непрестанно просить у Бога отвращения ко греху, избегать поводов к нему и не забывать, что осужденные горят и плачут в аду лишь потому, что они не раскаялись в своих грехах на этом свете и не захотели их оставить. Нет, как ни велики жертвы, которые мы должны принести, мысль о них не должна нас удерживать; на этом свете необходимо бороться, страдать и стонать, если мы хотим обрести честь славить Бога в вечности.

Можем ли мы, Б.М., во всей Священной Истории найти более драгоценное мгновение, более чудесное обстоятельство, чем то мгновение, когда Иисус Христос установил святое Таинство Причащения? Нет, Б.М., нет, ибо это обстоятельство напоминает нам о безграничной любви Бога к своим твореньям. Правда, во всем творении Божием бесконечно проявляется Его совершенство. Сотворив мир, Он проявил величие Своей Силы; правя мирозданием, Он доказывает нам Свою непостижимую премудрость. И мы можем воскликнуть словами сто третьего псалма: «Как многочисленны дела Твои, Господи! Все соделал Ты премудро; земля полна произведений Твоих. Это – море великое и пространное: там пресмыкающиеся, которым нет числа, животные малые с большими» (Пс 103. 24-25). Но в установлении великого Таинства любви Он нам показывает не только Свою силу и премудрость, но и безграничную любовь к нам. «Зная, что приблизилось время отойти к Отцу Его», Он не решился оставить нас на земле, среди стольких врагов, ищущих нашей гибели. Да, прежде чем установить Таинство любви, Иисус Христос уже знал, что Он будет предан на поругание, на унижение; но это Его не остановило, Он пожелал, чтобы мы имели счастье ища Его – находить Его всегда. В этом великом Таинстве Он навсегда остается посреди нас; в нем мы находим Спасителя, ежедневно приносящего Себя в жертву за нас. О счастливый род! Кому понять твое счастье?