Действительно, таким самым способом в старину католические священники испытывали тех, в кого, по их мнению, вселялся дьявол. Такому бесноватому связывали руки и бросали его в воду. Если тот тонул, тогда решали, что дьявола в нем не было. А если он выплывал, тогда его осуждали на смерть как колдуна и сжигали на костре. Ахилл читал об этом и потому горько плакался: «Ах, бес правда во мне!»

Прошло три месяца. Такое состояние Ахилла продолжалось. В нем было как бы два совершенно различных состояния, словно он раздвоился. То он бывал прежним Ахиллом, отцом семейства и человеком верующим, то он бывал сам не свой. И в этом страшном состоянии его рот действительно говорил разные речи против его собственной воли. При этом всегда бывало так: Ахилл хотел и старался говорить одно, а рот выговаривал совсем другое. И сам Ахилл слышал то, что говорит его рот, и возмущался богохульствами, но не мог их остановить. И это его ужасало. Он не мог понять, что с ним происходит. Но он читал в старинных и «священных» книгах о бесноватых, о бесах, об их вселении в людей и изгнании. Он верил с малых лет этим книгам и рассказам. И что же ему оставалось делать, как не признать, что в него действительно вселился бес? «Это он-то и ворочает моим языком, — думал несчастный Ахилл. — Это он-то и сидит во мне!»

И нередко Ахилл действительно слышал внутри себя голос дьявола. Дьявол над ним глумился и доказывал Ахиллу, что тот навсегда в его власти. Но не сознавал Ахилл только одного: что все речи дьявола он тоже вычитал из книг или слыхал когда-то от священников, которые проповедовали в церкви о делах беса, и от деревенских знахарей, и от своих родных, и от всех верующих в бесов. И дьявол представлялся Ахиллу в том самом виде, в каком он был нарисован на одной иконе.

Бесы являлись Ахиллу и в видениях. Нередко слышал он и их голоса. Но Ахилл совершенно не сознавал, что все эти видения и голоса бесов существуют только в его мозгу. Единственное, что он слышал, — это свой собственный голос, говоривший от имени дьявола. Его голос, разумеется, слышали и родные. Они тоже совершенно не понимали, что, собственно, происходит. Они тоже верили в бесов. Они тоже были твердо убеждены, что в Ахилла вселился бес. И они рассказывали потом об Ахилле: «Очевидно, его ртом говорил злой дух. Он кричал то мужским, то женским голосом, и оба эти голоса так отличались один от другого, — нельзя было и думать, что так говорит один и тот же человек». И вот что удивительно: Ахилл действительно вел страшные споры с дьяволом и спорил с ним вслух. Ахилл говорил, дьявол отвечал. И речи Ахилла и речи дьявола вылетали из одного и того же рта, а голос Ахилла был вовсе не похож на голос дьявола.

«Пусть будет проклят бог, троица, святая дева», — так говорил больной Ахилл глухим и низким голосом, а затем, переходя к более высокому голосу и со слезами на глазах, он же произносил: «Не моя вина, что рот мой произносит эти ужасные, богохульственные слова! Это не я, не я! Я сжимаю губы, чтобы слова не могли выходить изо рта и раздаваться так громко. Но все мои старания ни к чему: дьявол говорит эти слова внутри меня самого. Я хорошо чувствую, как он их произносит. Он заставляет двигаться мой язык против моей воли. Вот слушайте, он сейчас мне говорит…»

И, перейдя на низкий голос, Ахилл продолжал:

«Священники — негодяи. Им нужны только деньги и больше ничего. Они своего бога продают оптом и в розницу и за каждую божью благодать требуют денег».

Затем Ахилл снова заговаривал высоким голосом:

— Нет, я этому не верю.

Так несчастный Ахилл вел беседу и спор с дьяволом, который постоянно обличал Ахилла. «Ты лжешь», — говорил дьявол. — «Нет, я не лгу», — отвечал больной.

Ахиллу стало казаться, что в нем сидит не один, а целое стадо бесов. Он слышал, как они разговаривали и смеялись. Он видел, как один бес стоял перед ним.

Голова этого беса была особенно хорошо видна: черная, страшная, с рогами, и к тому же прозрачная, так что через нее можно было видеть другие предметы.

В старинных книгах было много раз писано, что, в ком сидит дьявол, у того есть особые метки. Эти метки — такие места тела, которые совершенно не чувствуют никакой боли. В эти места можно бесноватого и колоть и жечь — и он ровно ничего не почувствует. С давних пор такая метка считалась у католиков «самым надежным» доказательством того, что человек одержим дьяволом.

У Ахилла тоже отыскалось такое место. Когда он во время припадка выворачивал свои руки, их можно было колоть и щипать, и Ахилл совершенно не замечал этого. Часто он сам себе царапал лицо ногтями и колотил себя изо всех сил — и тоже не чувствовал никакой боли.

К Ахиллу пришел священник. Он старался его успокоить. Но его слова на Ахилла совершенно не подействовали. Лишь только священник упомянул о бесе, Ахилл стал кричать больше прежнего. Вид этого священника напомнил ему всех прочих священников, которые так много говорили ему когда-то о бесах. Священник пробовал было изгонять беса из Ахилла. Но бес не желал выходить.

Тогда доктора настояли, чтобы родные перевезли Ахилла в хорошую больницу. Они были уверены, что наука лучше поможет больному, чем самый искусный и верующий «изгонитель бесов».

И вот Ахилла отвезли в Париж и поместили в больницу Сальпетриер. Там его отдали на попечение доктора Пьера Жанэ, человека очень умного и опытного врача, а главное, не верующего ни в каких бесов. Доктор решил, что Ахилла исцелить можно, но только действуя на него с большою осторожностью и не сразу. И вот как он стал действовать. Прежде всего он решил добиться, чтобы Ахилл во всем его слушался. Он заметил, что сам Ахилл считает себя не в силах даже поднять руки, но, если ему приказывает дьявол, Ахилл делает что угодно и повинуется. Доктор начал с того, что тоже стал беседовать с дьяволом, который сидел в Ахилле.

— Я не верю в твою силу, — однажды сказал ему доктор. — Я поверю в нее только тогда, когда ты мне дашь какое-нибудь доказательство этому.

— Какое? — спросил «дьявол» устами Ахилла.

— Подними левую руку этого человека (то есть Ахилла же), только так, чтобы он сам не знал этого, — сказал доктор.

Левая рука Ахилла тотчас же поднялась. Но сам Ахилл действительно не знал этого, тогда доктор обратил его внимание, что рука поднята. Он был крайне удивлен этим и лишь с трудом мог опустить руку.

— Это все проделки дьявола, — заметил Ахилл.

Но как-никак, а как будто «дьявол» послушался доктора. Доктор стал внушать ему то одно, то другое приказание, и всякие приказания доктора исполнялись. По его воле и внушению Ахилл танцевал, высовывал язык, а кроме того, по приказу же доктора, являлись ему разные видения. Так, например, доктор сказал как будто «дьяволу», чтобы он показал Ахиллу розы и уколол ему пальцы. И вот Ахилл действительно увидел перед собой видение: прекрасный букет роз, а затем стал кричать, что ему колют пальцы. Доктор попробовал было заговорить с «дьяволом» на латинском языке, но оказалось, что тот этого языка не знает. Оно и понятно: по-латыни не говорил и сам Ахилл, значит, неоткуда было взяться в его голове и знаниям латинского языка. Но «дьявол» все больше и больше повиновался доктору.

Доктор потребовал, например, у «беса», чтобы тот усыпил Ахилла в доказательство своего могущества, и усыпил бы вполне, так чтобы тот и не мог сопротивляться сну. Это было очень важно для лечения больного, потому что Ахилл страдал уже несколько месяцев бессонницей и никакие лекарства не помогали. Но внушение доктора помогло: действительно, «дьявол» усыпил Ахилла. Тот заснул глубоким, спокойным сном. Так было найдено новое средство против припадков. Но это же самое средство дало и еще кое-что. Доктор приказал Ахиллу как будто через «дьявола», чтобы тот рассказал совершенно откровенно, отчего началась у него такая удивительная болезнь, и Ахилл рассказал доктору, что болезнь началась у него оттого, что он совершил некрасивый поступок по отношению к своей жене. Затем доктор узнал у Ахилла таким же способом все обстоятельства его жизни в последнее время. И тогда доктору стала ясна самая суть его болезни. Дело было вот в чем.