Идти пришлось довольно долго. Штепану стало казаться, что у него шумит в ушах.

- Пан Вилем, мне кажется, у меня в голове какой-то шум, похожий на шум воды.

- Это не в голове, пан Штепан, а на самом деле. Над нами - вода. В этом месте ход проходит под речкой, что впадает в замковый ров... Постойте минуточку.

Пан Вилем стал в темноте что-то искать на стене. То там, то сям слышался лязг его цепей.

- Ага, вот оно! Теперь мы можем не беспокоиться, что за нами будет погоня.

- Не беспокоиться? А я думаю, как раз наоборот: с кандалами на ногах особенно далеко не уйдешь. И если только они нас уже хватились - мы пропали.

- Пропали? Как бы не так! - уверенно и насмешливо послышался из темноты голос пана Вилема. - Дайте-ка сюда руку. Что вы нащупали?

- Да словно какой-то кусок веревки...

- Правильно. Это и есть моток веревки. Мы будем теперь, двигаясь вперед, его разматывать. А как выйдем наружу, вы увидите, что это за моток.

Пан Вилем сказал правду. Скоро они подошли к концу хода. Нащупали лестницу. Уперлись головой в железный люк. На этот раз плита поднялась легче и быстрее. В глаза ударил дневной свет.

- Чтобы вам было понятно, в чем дело, я сейчас объясню. Под речкой в ее дне устроены трубы с закрытыми заслонками. Когда я потяну за эту веревку - заслонки отодвинутся, вода из речки устремится в трубы и в несколько минут затопит подземный ход. Это один чешский мастер сделал для деда покойного пана Крка. Теперь таких мастеров нет.

В воздухе пронесся гул пушечного залпа. Затем до ушей Штепана и Вилема донесся странный, все нарастающий гул, напоминающий рев какого-то исполинского животного.

- Штурм, - лаконично сказал Штепан. - Наши идут на стены.

- Тогда пора топить ход... Беремся вместе за веревку. Потянули!.. Так. Еще раз... Готово. Слышите?

Снизу послышался глухой шум льющейся воды.

- Идем до первой деревушки - собьем кандалы.

- Лучше, пан Вилем, прямо к нашим.

Оба, взявшись под руки и придерживая ножные кандалы, вышли из развалин охотничьего домика, в которых оканчивался подземный ход, и двинулись лесом по направлению доносившихся пушечных выстрелов.

В большом рыцарском зале замка собрались рыцари и священники. Все были в полном вооружении и доспехах, даже у священников из-под сутан выглядывали кольчуги и латы. Издалека донесся протяжный звук фанфар. Пан Сезима поспешил на сторожевую башенку. За крепостной стеной вся местность чернела от множества людей, лошадей и повозок, приближающихся к замковой стене. От невысокого холма по ту сторону поросшего деревьями рва ехали трое всадников, из которых один трубил в фанфары.

"Парламентеры", - решил пан Сезима и направился к воротам.

В замке отец Гильденбрант с нетерпением ожидал возвращения пана Сезимы с результатами переговоров. Пан Сезима вернулся хмурый. Отец Гильденбрант, не вставая с кресла, поманил его к себе:

- Что еретики предлагают и чего требуют?

Пан Сезима криво усмехнулся:

- Обещают жизнь всему гарнизону и обитателям замка при условии - выдать им живыми и здоровыми бакалавра Штепана Скалу и пана Вилема Новака, а также, - здесь пан Сезима нагнулся к самому уху инквизитора, - вас, ваше преподобие, и всех остальных попов, причем нам предлагается на выбор: или живыми, или только одни головы - они сказали, что ваши головы их вполне удовлетворят. Что прикажет ваше преподобие ответить?

- Тот не католик, а пес, проклятый во веки веков, кто посмеет даже думать о сдаче!

Пан Сезима оскорбленно выпрямился и гордо закрутил длинный ус:

- Никто и не думает о сдаче. Я вам лишь дословно передал их условие.

Шимон краем уха уловил суть этого разговора. В раздумье он вышел из зала и разыскал Генриха. Тот сидел в столовой пана Крка и, откинувшись в кресле, ковырял в зубах соломинкой, мурлыча про себя какую-то меланхолическую швабскую песенку.

- Генрих, дружок, мы с тобой, кажется, попали в крысоловку!

Генрих лениво обернулся к Шимону и, положив ногу на подлокотник кресла, небрежно процедил:

- Я примерно о том же думаю.

- Слушай, друг сердечный, не будем дурнями. Пока есть время, надо удирать.

- Вопрос только: как и когда?

- Вот то-то и дело: как и когда?.. Постой, я, кажется, знаю одно место. Этот дуралей пан Сезима Коцовский не знает, что на северной стороне недалеко от башни есть в стене старый пролом, поросший кустами. Он так и не удосужился его починить.

- Тогда не надо терять время. Седлай двух коней, собирай все, что можно, да неплохо было бы захватить с собой сундучок - знаешь, что стоит в головах кровати отца Гильденбранта.

- Отчего ж не взять, его преподобию на том свете золото не нужно... Иди и готовь все, а я пойду и узнаю, что делают наши господа. Впрочем, иди сюда. Перед тем как мы уйдем, надо моего кузена и пана управляющего того... понимаешь? Тюк - и готово.

Генрих, обернувшись в дверях, понимающе подмигнул Шимону:

- Давно пора, зря их держали столько времени.

В эту минуту ударила замковая пушка, неистово зазвонил колокол, тревожной дрожью залились барабаны. Из главного замкового хода опрометью выбежали братья Сезима и Гынек Коцовские, а за ними другие паны и поспешно стали взбираться на стену. Оттуда было видно, как из выстроившегося напротив замка возового укрепления беглым огнем загремели пушечные выстрелы и возы исчезли за густыми облаками дыма. Ядра гауфниц с оглушающим треском ударили в крепостные ворота, в зубцы стен, а некоторые даже залетели в главное здание замка. От ударов ядер разлетались куски дерева, камни, с грохотом падала штукатурка и замок трясся, как при землетрясении. Бой развернулся по всему фронту крепостной стены.

Шимон сломя голову бросился с крепостной стены во двор замка. Навстречу бежал Генрих:

- Шимон, скорее, все готово! Сейчас табориты пойдут на штурм!

- Не волнуйся, Генрих. Надо кончить тех, в тюрьме.

- Это дело одной минуты!

- Так беги! На ключ. Я зайду сейчас снова на стену, чтобы меня там видели.

Генрих бросился к башне, а Шимон снова направился к крепостной стене. Там стоял невероятный шум и гам, поднятый мечущимися по стене защитниками замка. Табориты уже перебрасывали в нескольких местах мосты через ров и перебегали по ним, таща за собой штурмовые лестницы с крючьями на концах. Защитники замка осыпали атакующих стрелами и сбрасывали на их головы огромные камни и бревна, лили кипящую смолу и кипяток.

Генрих сбежал с фонарем в руках в подземелье, торопливо открыл замок, выдвинул засов и, вынув из ножен меч, вбежал в темницу. Но там было пусто. Генрих осветил фонарем все углы - пусто. Вдруг его взгляд упал на чернеющее в полу отверстие люка. Он осторожно подошел к нему и заглянул - колодец. Пожав в недоумении плечами, побежал наверх разыскивать Шимона.

Шимон же стоял на верху стены вместе с братьями Коцовскими и следил за всем происходящим. Напротив них на пригорке, облокотясь на толстую дикую грушу, стоял коренастый человек с черной повязкой на лице. Вокруг него - гетманы и подгетманы, а позади всех - Млада.

Воевода протянул вперед руку с булавой:

- Гнездо изменников и клятвопреступников! Брат Рогач, раз они отвергли наши условия - приказываю: в плен не брать, никого не щадить!

К воеводе подбежал Ратибор:

- Отец! К вам пришли немцы. Сбежали от имперцев. Просятся к нам в войско.

Ян Жижка обернулся:

- Немцы? Какие немцы? Откуда?

К нему приближалось человек восемь рослых парней в одежде имперских наемников. Стоявший впереди других Роберт, подойдя к воеводе, почтительно поклонился и сказал:

- Штепан Скала сказал мне, что немцев, которые исповедуют чашу, вы не убиваете, но принимаете как своих братьев. Я привел к тебе моих земляков. Прими - и мы не пощадим жизни своей за чашу.

Ян Жижка окинул беглым взглядом новых таборитов:

- Штепан вам сказал правду. Но сейчас некогда с вами беседовать. Ратибор, возьми их с собой. А в Таборе я с тобой, - кивнул он Роберту, - поближе познакомлюсь.