Божена глядела на проходивших воинов, и ее лицо осветилось улыбкой, когда она заметила Ратибора со Штепаном и Якубком. Ратибор что-то шутя говорил Штепану, а тот в ответ заливался смехом. Якубек, шагая рядом, вел ожесточенный спор. Ратибор, поравнявшись с Боженой, встретился с ней глазами и нахмурился, но потом лицо его снова стало приветливым.

- Божена, ты как сюда попала и зачем?

- Да для того же, для чего и вы!

Ратибор еще раз бросил беспокойный взгляд на Божену и, не говоря ни слова, пошел дальше. Божене со стены было видно, как микроскопические фигурки конных и пеших мейсенцев толпами выходили на правый берег Влтавы и рассыпались по Шпитальскому полю,

- Братья и сестры Табора! - пронесся зычный голос Жижки. - Приготовьтесь встретить врага!

Все разместились по своим местам. Лучники и самострельщики устраивались поудобнее для стрельбы, укладывая рядом с собой стрелы. Пушкари стояли у заряженных пушек.

Враг уже взбирался на гору. Весь ее склон был покрыт, как муравьями, густой массой всадников и пехотинцев.

Божена не могла оторвать глаз от жуткой картины наступления огромного войска кржижаков на небольшой отряд таборитов, спокойно ожидавших врага. Девушке стало страшно. Прошло еще несколько минут в совершенной тишине. Что произошло дальше, она видела как во сне.

Приближающиеся кржижаки с диким ревом стремительно кинулись на укрепления. Тут же ударили пушки. Гром пушек оглушил Божену. Но мейсенцы были уже около самого рва. Девушка видела, как волны вооруженных людей с яростными воплями заполнили ров и бросились на стену.

- Табор! Табор! Бейте, детки, бейте! Не щадите никого! - перекрывая шум битвы, гремел голос Яна Жижки.

Божена судорожно схватила лежавший рядом с ней топор - простой топор дровосека - и вскочила на стену:

- Бей, бей! Табор! Вали их!

Вокруг Божены метались люди, нанося друг другу удары мечами, палицами, топорами, обломками камней. Ян Жижка, не переставая подбадривать своих воинов, подбежал по стене к месту, где стояла с топором в руках Божена, и, потрясая в воздухе палицей, кричал яростным голосом:

- Лупи их, братья! Гони вниз!

Внезапно снизу из-за края стены показались две здоровенные красные руки и, схватив Яна Жижку за щиколотки ног, с силой рванули вниз. От толчка воевода потерял равновесие и упал навзничь. Кто-то снизу, уцепившись за его ноги, стаскивал воеводу со стены.

- Девушки! На защиту отца! - не своим голосом закричала Божена, бросила топор и, схватив Яна Жижку за плечи, принялась тащить его грузное тело к себе.

К ней подскочили подруги, и все вместе дружным усилием вытащили воеводу опять наверх. Тот сейчас же вскочил на ноги и, испустив крепкое проклятие, бросился с поднятой палицей в бой. При виде Жижки воины с утроенной яростью и силой накинулись на атакующих. Мейсенцы не выдержали неукротимого напора таборитов и стали медленно откатываться. Беспорядочной толпой мейсенское войско, спотыкаясь о камни, бежало к Шпитальскому полю. Табориты преследовали их до самой Влтавы.

По окончании битвы из восемнадцати тысяч мейсенцев на левый берег Влтавы возвратилось только около двенадцати тысяч. Остальные остались на Витковой горе. Стоя на стене с топором в руках, Божена глядела на возвращающихся победителей. Вот идет Ян Жижка, улыбается, помахивая палицей. Там - Ян Рогач, вон там, с длинными усами, - Прокоп Большой. А вот и они: Ратибор, Милан, Штепан с Якубком.

- Все живы! - вырвалось облегченно у Божены.

Мимо проходили воины, гордые небывалой победой над кржижаками.

Усталой походкой Ян Жижка взошел на сруб и, бросив взгляд на Влтаву, заразительно засмеялся:

- Кржижаки хорошо запомнят сегодняшний день. Они как следует узнали, что такое Табор и что значит Виткова гора!

- Не Виткова, а Жижкова! - звонко крикнула Божена.

- Верно, верно! - раздались вокруг голоса. - Пусть теперь она станет навеки Жижковой горой!

В эту ночь Якубек стоял дозорным на северной башне таборской крепости. Истекали последние часы стражи. Якубек напряженно вглядывался в непроглядную темноту и сладко зевал. Последние часы - самые тяжелые для дозорного. Якубек поежился от холодного осеннего ветра и стал энергично ходить по башенке.

Как солнышко покажется - смена.

Высокий, звенящий звук колокола прорезал тишину. Начинался рассвет. На востоке появилось малиновое зарево. Колокол продолжал меланхолически и размеренно отбивать удары. Якубек сел на край парапета и, глядя на восход солнца, принялся философствовать:

- Вот так и наша истинная правда встанет над землей, и исчезнет тьма царства антихристова, и наступит царство справедливости, как ясный, безоблачный день. А мы, табориты, - петухи, предвещающие наступление дня... И подумать только, как мы жили год назад и как живем теперь! Ни пьянства, ни воровства, ни взаимных обид или притеснений - живем как братья и сестры... Вот только плохо, что между вождями нашими нет полного согласия. Для примера, Ян Жижка и Микулаш...

По лестнице послышались шаги. Кто-то поднимался на башню.

- Наверно, Ратибор. Сегодня он начальник караулов. Он уж обязательно несколько раз проверит дозорных.

Из темноты лестничного хода выросла фигура. Тускло блеснули шлем и панцирь.

- С добрым утром, Якубек! Как стража?

- Утро доброе, Ратибор! Стража прошла, можно сказать, совсем спокойно.

Ратибор с правой рукой на перевязи подошел к окну сторожевой башни и посмотрел на облитый утренним туманом ландшафт:

- День будет ясный... как думаешь, Якубек?

- Понятно, ясный. На небе всю ночь ни тучки, хотя и холодновато было... Скажи ты мне, Ратибор, скоро ли воеводы наши вернутся?

- Кто его знает! Сам видишь, везде воины за нашу правду бьются: Ян Жижка - в Прахатице, Микулаш на Речицы подался, Хвал из Ржепиц - тоже где-то на юге. Остались мы тут сторожить наш Табор со Збынком из Бухова. Да кабы не моя рука, я бы тоже сейчас здесь не сидел...

- Постой-ка, Ратибор, какой-то отряд выходит из леса и приближается к Табору. Смотри, вон там, на севере...

Ратибор высунулся из окошка и стал всматриваться в даль. Его глаза могли разобрать, как по извилистой ленте дороги двигалась из леса вереница конных и пеших воинов.

- Труби в рог, да погромче! - крикнул Ратибор и опрометью бросился вниз по винтовой лестнице.

Взяв большой изогнутый рог и набрав полную грудь воздуха, Якубек приложил рог к губам и что было сил затрубил раз, другой, третий. К северным воротам выбежали из караульного помещения десятка два вооруженных воинов.

Между тем ко рву, окружавшему крепостную стену, уже подъехали передовые всадники отряда. Они остановились у самого берега, и один из них также затрубил троекратно в рог.

Ратибор подошел к окошечку в воротах и стал пристально всматриваться в новоприбывших.

- Что за отряд? - бормотал Ратибор. - И одеты не по-нашему. Откуда они взялись?

Вдруг он хлопнул себя ладонью по лбу и весело крикнул:

- Так это же Карел с Миланом! И как я их сразу не узнал!.. Эй! Отворяй ворота да спускай мост! Ганакские братья пришли!

Несколько воинов бросились к огромному вороту, И медленно, со скрипом стал опускаться подъемный мост через ров. По команде Ратибора были открыты ворота. Звонко застучали конские копыта по деревянному настилу моста, и конные воины стали въезжать в ворота крепости. За конными двинулись и пешие. В воротах Карел и Милан сошли с лошадей и крепко обнялись с Ратибором.

- Добро пожаловать в наш Табор, ганакские братья! - торжественно сказал Ратибор. - Блажек! Мигом беги к пану Збынку и доложи о прибытии в Табор братьев из Моравии.

- Милан, брат ты мой любезный! - раздался крик, и кто-то сжал Милана в объятиях.

- Ого! Якубек! Как бог милует, брат?

У ворот на небольшой площадке уже собрался весь отряд, и сюда же спешили жители Табора посмотреть на новых собратьев. Загорелые, худые, обветренные, заросшие за долгий и опасный путь от Ганы до Табора, с улыбками на суровых лицах, стояли бывшие ганакские волки, озираясь по сторонам. Все как на подбор плечистые, высокие, мускулистые, одетые в живописные, яркие ганакские костюмы, вооруженные самым разнообразным оружием, новые гости Табора выделялись на фоне обступившей их толпы таборитов. Рядом с Карлом возвышалась на целую голову длинная, нескладная фигура его верного помощника и друга - Шутника. Якубек с некоторым удивлением осматривал этого странного пожилого человека с необыкновенным лицом. Каждого, кто впервые встречал Шутника, поражали его мрачные, глубоко запавшие черные глаза.