Дверь захлопнулась. На кресло возле нее уселся Шутник. Штепан, Ратибор и Карел бросились разыскивать гетмана Збынка. Збынек, стоя на высоком каменном крыльце, отдавал последние приказания:

- Собрать раненых и добычу. Убитых похоронить. Тело пана Кунца отдать его семье. Замковую крепость разрушить! Отдохнуть и собираться на Пржибеничке.

Штепан подошел к гетману и стал тихо ему нашептывать, показывая письмо, захваченное у брата Леонарда. Гетман сначала ничего не понял, но, уразумев суть дела, принялся читать про себя письмо.

- Понял тебя, брат Штепан. Большое дело ты замышляешь. Сам решать не берусь. На днях будет из Прахатиц Ян Жижка, пусть он решает. А то, что ты просишь, - все исполню, будь спокоен.

В тот же вечер Штепан и Ратибор в сопровождении нескольких латников выехали в Табор. Среди них ехал какой-то человек в наглухо застегнутом плаще, с низко надвинутым на лицо капюшоном.

На следующее утро, по приказу гетмана Збынка, бирич[41] объявил собравшемуся в замок из соседних сел народу и войску:

- Люди! В эту ночь убежал из-под стражи и скрылся важный пленник - доминиканский монах Леонард, ехавший из Рима. За его поимку объявляю награду.

Самые тщательные розыски бежавшего пленника были безрезультатны.

На другой день Збынек двинулся на второй замок, Пржибеничке, и взял его штурмом.

По осенним, размытым непрерывными дождями дорогам двигалась армия Сигизмунда. Император намеревался одним ударом захватить Прагу и освободить осажденные Вышеград и Градчаны.

На призыв пражской общины вновь двинулись отряды таборитов. Общее командование соединенными силами пражской общины и прибывших союзников было поручено Микулашу из Гуси.

В это время Ян Жижка громил имперцев и знатных панов, поддерживавших Сигизмунда, в западной и юго-западной Чехии и не мог ослаблять свои силы переброской хотя бы части их в Прагу.

И вот 1 октября 1420 года разразилась кровопролитная и упорная битва под Вышеградом. В этот осенний, хмурый день армия Сигизмунда понесла серьезное поражение. С остатками своей армии Сигизмунд поспешно отошел в Кутна Гору, его гарнизон в Ржичанах был осажден таборитами. После поражения имперцев Вышеград продержался недолго и в начале декабря сдался.

В один из ненастных декабрьских вечеров к маленькому домику на окраине Старого Места подошел человек, старательно закутанный в толстый суконный плащ. В ответ на его стук послышалось ворчание:

- Кого черт носит в такой поздний час?

- Крест и орел! - негромко ответил пришедший. Дверь отворилась и сейчас же вновь захлопнулась.

В небольшой, жарко натопленной комнате на скамьях вдоль стен сидело несколько человек, по виду горожане. Окна были тщательно завешены плотными шторами.

- Привет, дети мои! - по-немецки приветствовал сидящих пришедший, вытирая платком влажные от непогоды лицо и руки.

Все молча поднялись и поклонились. Гость уселся в единственное кресло у стола и стал всматриваться в сидевших. Несмотря на то что он был в обычном, скромном платье горожанина, внимательный взгляд безошибочно мог бы узнать в нем переодетого священника.

- Шимон Дуб, что я должен доложить доктору Назу о твоих успехах во славу церкви и императора? Что сделано тобой здесь, в Праге?

- Пока ничего, кроме усилий увеличить пропасть между пражскими чашниками и таборитами.

- А каков результат?

- Богатые пражские бюргеры ненавидят Микулаша из Гуси и таборитов, а табориты - их.

- А как в отношении Яна Желивского, Микулаша из Гуси и Яна Жижки?

- Это дело очень трудное. Ян Жижка и Ян Желивский очень осторожны и недоверчивы, а что касается Микулаша из Гуси, то здесь кое-что готовим.

- Что скажешь ты, Антох?

Со скамьи поднялся невысокий бледный человек с изображением чаши на груди.

- Мне удалось завоевать доверие Микулаша из Гуси и внушить ему подозрение, что Ян Жижка решил соединиться с пражскими чашниками, чтобы восстановить среди таборитов власть панов и святого отца. В то же время через наших людей мы распространяем среди воинов Яна Жижки слух, что Микулаш из Гуси желает при помощи черни захватить королевскую корону Чехии.

- Неплохо, - удовлетворенно заметил отец Гильденбрант, и на его бледном лице появилось нечто вроде улыбки. - Неплохо, сын мой Антох...

- Позвольте, достопочтенный отец Гильденбрант, сделать важное сообщение, - перебил нетерпеливо Шимон, которому похвала Антоха была пуще ножа в сердце.

Гильденбрант недовольно сжал тонкие губы:

- Имей уважение, сын мой Шимон, к старшим. Что имеешь сказать?

Шимон, захлебываясь от желания поскорее сообщить важное известие, вскочил с места.

- В день святого Якуба, десятого декабря, в доме Петра Змерзлика соберется тайное совещание главарей таборитов и пражских чашников. Будут решать вопрос о союзе таборитов с Прагой. Кроме того, на нем будут решать вопрос, кого избрать королем Чехии. Я уверен, что Штепан Скала, которому Ян Жижка часто поручает писать свои тайные письма, знает о переписке Яна Жижки с польским королем.

Отец Гильденбрант от волнения привстал с кресла и вытянул голову на длинной жилистой шее.

- Антох, на этом совете нечестивых ты должен быть. Тебе же, Шимон, мы поручаем Микулаша из Гуси, а о Штепане Скале подумаем.

Еще долго длилось совещание, и только под утро один за другим, словно крысы из амбара, выскользнули из маленького домика темные фигуры заговорщиков и растворились в полумраке.

В первых числах декабря 1420 года Ян Жижка прибыл в Прагу, а спустя несколько дней туда вернулся и Микулаш из Гуси. День был пасмурный, с утра сыпал мокрый снежок; с середины дня потеплело и пошел мелкий, надоедливый дождь. Когда Ян Жижка вошел в комнату, Микулаш медленно повернул к нему свою большую, львиную голову с густой седой бородой, но в его приветствии не было обычной сердечности и радушия. Лицо Микулаша было строго и печально.

- Как можно после столь славной победы под Вышеградом и Ржичанами быть таким сумрачным, брат Микулаш? - бодро заговорил Ян Жижка, снимая мокрую шапку и кладя ее на стол.

- Победа под Вышеградом и взятие Ржичан посланы богом, но кто посылает нам малодушие и измену народному делу? Скажи мне, брат Ян!

В тоне Микулаша было столько горечи и возмущения, что Ян Жижка с тревогой в лице подошел поближе к старому другу:

- Что случилось, брат? Что тебя возмущает?

Микулаш прямо взглянул в лицо Яну Жижке:

- Правда ли, брат Ян, что ты согласился соединиться с пражанами в крепкий союз?

- Со мной действительно говорили об этом мистры Якубек из Стржибра и Петр из Младеновиц. Я считаю, что теперь, когда Чехии угрожает иноземное нашествие, нам необходимо единство.

Микулаш усмехнулся:

- Угнетенный не пойдет одной дорогой со своим угнетателем!

- Я все же убежден, что мы должны пойти на военный союз с пражской общиной.

Между густыми бровями у Микулаша легла глубокая резкая морщина.

- Скажу тебе, брат Ян, что ни я, ни мои воины на это не согласятся. Я заключу союз только с пражской беднотой и с нею вместе заставлю твоих бюргеров вспомнить о правде и справедливости!

Ян Жижка вскочил на ноги:

- Брат Микулаш, я всем сердцем люблю тебя как старшего брата, чту как вождя народа и первого гетмана Табора, но твои угрозы и твое упрямство - безумие. - И, помолчав с минуту, добавил: - Я чувствую, что ты меня считаешь изменником нашему народному делу... Стыдно тебе, брат!

Микулаш не ответил. Ян Жижка еще постоял, пристально глядя на Микулаша, потом глубоко вздохнул и вышел.

В дверь тихонько постучали.

- Входи, - усталым голосом отозвался Микулаш не оборачиваясь.

На пороге показалась тоненькая фигурка Антоха.

- На место павшего коня вам привели, согласно вашему желанию, нового. Не соблаговолите ли осмотреть?