- Пусть я не увижу святой пасхи, если не отомщу вам всем! Проклятые!..

Войтех с искренней радостью усаживал дорогого гостя за стол.

- Мне недосуг, друг мой, долго у тебя быть. Расскажи, что случилось в твоем доме?

Войтех в немногих словах поделился с рыцарем свалившимся на его голову несчастьем.

- Но откуда, друг мой, у тебя получились такие долги?

- Можете мне поверить, пан Ян, - закончил Войтех, - долгов, включая и ренту за дом, не больше восьмидесяти коп. Откуда они взяли сто сорок семь коп - ведать не ведаю. Вот завтра надо идти на суд. И что с Ратибором делать, не знаю: ему угрожают вспомнить все старое да еще прибавить за участие в сожжении папских булл.

На лбу Яна Жижки меж густых бровей пролегла глубокая морщина. Некоторое время он сосредоточенно глядел своим единственным глазом под ноги, потом коротко и решительно сказал:

- Завтра я сам приеду в радницу. Ратибора же я беру с собой в Польшу. Король Владислав письмом приглашает приехать: снова начинается война с кржижаками. О заказе поговорим потом.

Жижка поднялся и попрощался с Войтехом. Провожая гостя, уже на пороге Войтех вспомнил, что хотел спросить о Яне Гусе.

- Пан Ян, правда ли, что наш мистр снова возвращается в Прагу, чтобы ехать в Констанц на собор - оправдываться в обвинении в ереси?

- Да, на днях он выедет в Констанц. Боюсь, что мы потеряем нашего мистра.

И, вскочив на коня, Ян Жижка поскакал в сторону Вышеграда. Обещание Жижки Войтеха несколько приободрило. И, отправившись на другой день в радницу, он был спокоен, как обычно. Ратибору он приказал оставаться дома: старик опасался, что крутой характер сына навлечет на него новую беду.

Патриции вновь почувствовали свою силу и старались показать ее на каждом шагу. Суд был очень короткий, и Войтеху сразу же стало ясно, что приговор приготовлен заранее.

Рихтарж - старый, важный немец - только спросил Войтеха, почему он до сих пор не уплатил ни одного геллера из своих долгов, составляющих в общем сто сорок семь коп грошей.

- Я готов поклясться на святом евангелии, что я должен не больше восьмидесяти коп грошей и обязуюсь уплатить их в течение года.

Тогда стали подниматься один за другим свидетели - все из богатеев-немцев - и единодушно заявляли: этот человек должен по записям сто сорок семь коп грошей, в чем они готовы принести присягу.

Патриции тут же принесли присягу.

Но когда Войтех хотел также присягнуть, то священник сурово и громогласно объявил:

- Ты еретик, последователь архиеретика, сына дьявола, проклятого святым престолом, отрешенного от святой церкви Яна Гуса! От тебя я присяги не приму.

Тут же был прочитан приговор, по которому Войтех, сын Яна, по прозвищу Дуб, должен быть на три дня прикован к позорному столбу, а затем отведен в тюрьму, где будет находиться, пока все его долги не будут уплачены до последнего геллера.

Подскочившие служители тут же надели Войтеху кандалы и вывели из радницы.

Но на площади гудела толпа новоместских ремесленников: тут были оружейники, бондари, сапожники, плотники и пекари. При виде закованного Войтеха, идущего под стражей, толпа зашумела:

- Войтеха в тюрьму?.. Не дадим! Дело нечистое: суд подкуплен! Мы все знаем Войтеха! Поддержи, ребята!

Крики становились все громче, грознее и яростнее. Рихтарж подозвал начальника стражи:

- Возьми латников и разгони этот сброд.

Начальник стражи только повернулся, чтобы идти выполнять приказ судьи, как шум снаружи внезапно смолк, и небольшой отряд вооруженных всадников остановился у здания радницы.

Звеня шпорами, в зал вошел коренастый человек с черной повязкой на глазу. Обернувшись, он зычно крикнул:

- Войтеха Дуба сюда!

Вломившиеся вместе с ним воины мигом оттолкнули стражу и ввели Войтеха снова в зал.

- Снять с него оковы! - приказал рыцарь.

Цепи со звоном упали на пол.

- Пан Ян Жижка, вы нарушаете закон! - возмущенно поднял голос судья.

- Нет закона осуждать невинного! - отрезал Ян Жижка. - За лучшего пражского оружейника ручаюсь я, рыцарь Ян Жижка из Троцнова, и пан Микулаш из Гуси. Вам этого должно быть достаточно. А назавтра вы все, истцы и обвинители, должны явиться ко мне в Вышеградский замок со всеми вашими счетами. Там разберем, сколько Войтех Дуб вам должен по чистой правде.

И, не обращая внимания на ошеломленных коншелей, Ян Жижка в сопровождении прослезившегося от радости Войтеха вышел на улицу.

Появление перед радницей Яна Жижки вместе с освобожденным Войтехом вызвало в толпе взрыв радости. Десятки смеющихся, улыбающихся лиц окружили рыцаря и оружейника. Крепкие, мозолистые руки мастеровых обнимали и тискали их в объятиях.

- Многих лет Яну Жижке! Доброго здоровья и полную чашу счастья нашему заступнику! Есть еще честные чехи в Праге! Наш Жижка за народ стоит!

Ян Жижка приказал воинам подвести коня и дружески распрощался со взволнованным оружейником.

- Мы еще перед отъездом в Польшу встретимся! - крикнул уже с седла Жижка.

Дома Войтеха ожидала еще одна неожиданная радость. Входя в столовую, он увидел сидевшего у стола Штепана. Загорелый, обветренный с дороги, Штепан за два года возмужал и стал гораздо серьезнее.

Несколько минут прошло во взаимных приветствиях, расспросах.

- Значит, правда, что мистр Ян Гус решил явиться на собор? - с тревогой и сомнением допытывался Войтех.

- Когда мистр последнее время жил в замке Краковец, туда прибыли от императора Сигизмунда паны Ян из Хлума и Вацлав из Дубы с предложением императора мистру ехать на собор в Констанц, чтобы очиститься там от всех обвинений. И мистр, хотя мы все были против его поездки, все же решил ехать в Констанц и там перед лицом всего католического мира защищать то, что он говорил в Вифлеемской часовне и своих проповедях простому люду во время своего изгнания...

В это время комната стала наполняться друзьями Войтеха, пришедшими поздравить соседа с избавлением от тюрьмы, и разговор перешел на сегодняшние события.

Прошло еще несколько дней, и Войтех, Текла, Ратибор и Божена провожали Яна Гуса в Констанц. Штепан сопровождал своего мистра. Народ толпой окружил коляску, и из толпы доносились плач и горестные возгласы. Никто не верил, что Ян Гус возвратится.

Войтех с недоумением и любопытством разглядывал и в нерешительности вертел в руках объемистый сверток бумаги, тщательно обвязанный зеленым шнурком.

- Твой племянник посылает тебе письмо из Констанца, - объяснил Ян Краса.

- Штепан?! - обрадовался Войтех.

- Он самый. Это письмо привез один мой верный человек, что вчера вернулся из Констанца. Думаю, что в письме немало интересного.

Войтех развязал шнурок и, сняв верхнюю обертку, развернул свернутый в трубку длинный свиток красиво исписанной бумаги.

- Но кто же будет читать? У нас в доме грамоту знает лишь одна Божена.

- Что же, если ты не будешь против, я могу прочитать письмо, - предложил Ян Краса.

- Только благодарить буду тебя. Но не позвать ли Якубка, Милана и еще Матея Бедного? Им тоже интересно узнать, что делается в Констанце.

- Зови, зови, Войтех, пусть послушают!

Войтех, не медля ни секунды, послал Гавлика за друзьями. Когда все собрались в комнате и приготовились слушать, тихонько вошла Текла и, нагнувшись к самому уху мужа, спросила шепотом:

- А мне можно?

- Садись и слушай.

- Может быть, и Божене можно?

Войтех обернулся к Яну Красе:

- Как думаешь, друг?

Купец, подумав немного, согласился:

- Отчего ж! Я думаю, Божена может слушать.

Текла выскользнула из комнаты и тотчас вернулась с Боженой. Девушка почтительно поклонилась гостям и скромно села около самой двери.

Ян Краса развернул свиток и начал читать письмо, написанное по-чешски:

- "Почтенному мастеру Войтеху Дубу, моему дорогому дяде, шлет с этим письмом свое глубокое почтение и пожелание от господа бога милосердия и милости его племянник Штепан, бакалавр in artibus.[35]