- Немец Роберт?.. У него с моей Младой большая дружба. Вы ему доверяете? - спросил пан Вилем.

- Да, Роберт для меня сделает все, что в его силах. Да и к вам он, кажется, тоже расположен. Теперь слушайте, что я вам скажу: через Роберта, пока он еще здесь, вы прикажите вашей дочери немедленно выехать из Раби в Табор... Да, да, именно в Табор, и не делайте, пожалуйста, таких больших глаз. Вы сами говорили мне, что у вас нет родных, а принять к себе в настоящее время вашу дочь из ваших знакомых едва ли кто решится. Только в Таборе она будет действительно в безопасности, поверьте мне. С ней же вы сможете письмом предупредить Яна Жижку о заговоре.

- Уезжать Младе нужно, хотя бы и в Табор, это правильно. Но как же она поедет одна в столь дальнюю дорогу?

- Иного выхода нет. Из двух опасностей надо выбирать меньшую.

- Эх, и зачем вы отправили к пану Ченку моего Павла! С ним бы я послал спокойно Младу хоть в самое пекло.

- Ничего не поделаешь - дело шло о жизни Яна Жижки... А вы меня сразу узнали?

- Я? Ну конечно! И не так я, как моя дочка. Но я ей сразу же запретил даже думать, что вы - это вы.

- Павел взялся выследить, кого Ченек подкупит и отправит к Яну Жижке - чтобы убить его. Вот почему он уехал с письмом инквизитора к Ченку.

- Значит, будем действовать через Роберта.

- Он скоро должен прийти.

Наконец показался Роберт с глиняной миской в руках.

- Роберт, именем покойного мистра Яна Гуса заклинаю тебя помочь нам!

- Приказывайте, бакалавр! Все, что в моих силах, выполню.

- Ты должен или привести сюда дочь пана Вилема, Младу, или, если это будет невозможно, передать ей от нас письма - мы напишем их на платках - и приказать ей от имени пана Вилема, не медля ни дня, ни часа, переодеться в платье пажа и ехать в Табор к Яну Жижке, вручить ему письма и сказать, что ее отцу грозит смерть. Понятно?

Роберт понимающе кивнул своей лохматой головой и тотчас покинул камеру.

Не больше чем через десять минут он уже снова был в тюрьме и вручил Штепану два платочка, вышитых шелком, и свинцовый карандаш:

- Барышня сначала горько заплакала, но потом велела сказать, что завтра же на заре она выедет в Табор.

- Ну, давайте готовить письма!

Роберт вышел за двери, чтобы предупредить, если кто-нибудь явится в башню, а оба узника начали писать письма Яну Жижке: одно от пана Вилема, второе от Штепана. Наконец оба письма были отправлены. Штепан сказал весело пану Вилему:

- А теперь пусть меня казнят! Я свое сделал. Только бы Младе благополучно доехать до Табора.

Пан Вилем молча сжал свою седую голову.

Млада и "зеленый дед" встретились как старые друзья. Пока старик уничтожал очередной паек, принесенный Младой, девушка молчала, о чем-то сосредоточенно думая. Старик окончил обед и, вытирая рукавом рот, спросил Младу:

- Что-то сегодня Млада задумчива - не приключилось ли с ней чего?

- Да, приключилось, и очень серьезное дело.

Млада откровенно рассказала старику до мельчайших подробностей об аресте ее отца и о заключенном в замке бакалавре.

- Мне не удалось попасть в башню и попрощаться с ними, а завтра на заре я отправляюсь в Табор.

- Эх, дочка, и почему ты мне обо всем этом раньше не сказала! - с сокрушением воскликнул старик. - Мы с тобой уже давно были бы в Таборе. Завтра тронемся в Табор. Дорогу я туда найду с закрытыми глазами.

Млада была рада, что у нее появился компаньон.

- Дедушка, а мы их спасем? - поставив ногу в стремя и обернувшись к старику, спросила Млада.

- Как бог свят! - категорически заявил старик. По дороге домой Млада забежала к подружке Ружене и попросила ее подтвердить, что она просидела весь вечер у нее, Ружена с укоризной погрозила ей пальцем, но пообещала:

- Ладно уж, так и быть, совру, чтобы выручить тебя. Но, право, не думала я, что у тебя здесь завелся любезный. Кто ж это?

- Потом скажу! - смеясь, шепнула Млада и, наскоро расцеловавшись с подругой, побежала домой.

Агнесса уже спала. Млада, осторожно ступая, стала готовиться в дорогу. Достала из шкафа костюм пажа, что подарил ей отец для охоты. Зайдя в кладовую, наполнила два дорожных мешка всякой снедью и напитками. Приготовила для дороги небольшой изящный самострел с полным колчаном стрел и длинный, узкий кинжал. Не забыла прихватить дорожный топорик, кремень с кресалом и широкий шерстяной плащ. Наконец она достала небольшую серебряную шкатулку и, открыв ее, вынула несколько золотых монет и колечко с браслетом. Все это она бережно зашила в пояс.

Утром она объявила Агнессе, что едет на свою обычную прогулку и чтобы та не беспокоилась, если она поздно вернется, потому что она намерена навестить знакомую монахиню в монастыре св. Клары, что в миле от замка.

Когда все было уложено, она попросила старушку помочь ей нагрузить на Милку мешок с припасами.

- Это для моей доброй матери аббатисы Луизы гостинец, - объяснила она назначение мешка, обняв Агнессу.

Млада медленно выехала через двор и, проезжая мимо башни, приостановилась. Посмотрев, нет ли кого поблизости, махнула в воздухе рукой. Привратники знали ее хорошо и открыли ворота, Млада еще раз оглянулась на замок Раби и тронула Милку.

Скоро она и "зеленый дед" сидели рядом и обсуждали, как поскорее доехать до Табора. В ту же ночь они вдвоем двинулись на восток: высокий, слегка сгорбленный старик в оборванной одежде и с взлохмаченной головой шел, опираясь на длинную палку, а рядом на белой лошадке ехал молодой паж в голубом берете и сером плаще.

В эту ночь Штепан и пан Вилем напрасно ожидали обычного привета Шутника - крика совы.

Ян Жижка вернулся с Чаславского сейма. Ратибор настолько привык к своему "отцу", что мог безошибочно улавливать малейшее колебание в душевном состоянии Яна Жижки. И теперь, едва бросив мимолетный взгляд на лицо гетмана, Ратибор понял, что Ян Жижка вернулся сильно не в духе. Обычно он всегда при встрече с Ратибором останавливался и добродушно шутил со своим учеником, недавно выбранным подгетманом. На этот раз Жижка, наскоро, на ходу ответив на приветствие Ратибора, твердыми и скорыми шагами прошел к себе в дом. Весь его облик и выражение сурового лица изобличали глубокую озабоченность и недовольство. Сбросив на руки оруженосца плащ и шапку, он приказал:

- После вечерней службы собрать ко мне всех гетманов, подгетманов и старшин.

Вечером в доме Яна Жижки сошлись гетманы таборской общины: Збынек из Бухова, Хвал из Маховиц и Ян Рогач, избранный гетманом после кончины Микулаша. Кроме них, на лавках разместились подгетманы и таборитские старшины.

- Милые братья! - начал Жижка, пробегая острым взглядом по рядам сидящих. - Хочу вам рассказать, что мы привезли Табору с Чаславского сейма. Скажу наперед: хорошего мало. Но все ж пусть лучше будет мало, чем ничего. За эти два года мы прошли, как грозный вихрь, через всю южную и юго-западную Чехию, сметая на своем пути власть римского антихриста и его слуги Сигизмунда. Мы с вами за этот год утвердили чашу во всех главных городах юга и запада Чехии, а потом вместе с нашими любезными братьями по чаше - пражской общиной - вышибли Сигизмунда из северной и восточной Чехии. Победы наших воинов заставили многих панов, сторонников Сигизмунда, принять чашу и четыре пражские статьи.[43] Сам Сигизмунд изгнан за пределы Чехии. Пражские чашники предложили всем гуситам собраться в Чаславе и решить, как быть дальше: кому управлять Чехией и на каких основах. Было решено: все исповедующие наше учение должны принять четыре пражские статьи.

В суровых глазах таборитов, глядевших на него, Ян Жижка прочел: мало для тех жертв и той упорной борьбы, которую за эти два года вынес Табор и его союзники - города - члены таборитского союза.