"Доехала ли Млада благополучно до Табора?" - не переставал спрашивать себя пан Вилем.
О том, что в замке вспыхнула тревога, они легко догадались, наблюдая из окошка за всем, что творилось в последние дни перед их глазами.
Сидя в углу на соломе, Штепан вспоминал участь Яна Гуса, и в его памяти возникли картины констанцских темниц.
- Знаете, пан Вилем, что мне непонятно?
Пан Вилем, отвлеченный вопросом Штепана от своих печальных размышлений, поднял голову и вопросительно взглянул на Штепана
- Почему здесь нет крыс?
- Крыс? - невольно изумился пан Вилем. - Да потому, что они живут внизу, в подвале, под этой башней, где раньше хранились зерно и фураж... Черт меня побери! Пусть пан бакалавр не будет на меня в обиде, но, если бы случилось маленькое чудо, совсем маленькое, мы были бы избавлены от проклятого костра
- Какого же пан Вилем желал бы чуда?
Тот уселся рядом со Штепаном и передал ему возникшую у него мысль.
- Пану, надо думать, известно, что я был сюда назначен управляющим и за это время хорошо ознакомился с замком Мало того, я разыскал подробный план замка. В этом плане был указан тайный подземный ход от этой башни через двор под стеной и под рвом с водой, куда впадает речушка, что протекает рядом с замком. Заканчивается же он в лесу, рядом с разрушенным охотничьим домиком. Об этом подземном ходе, кроме меня, никто в замке не знает: когда полтора года назад Ян Жижка взял его приступом, большая часть обитателей была перебита, а оставшиеся в живых были уведены в плен Теперь здесь всё новые слуги и замка вовсе не знают. Потайная дверь в подземный ход находится в том самом подвале, где много крыс. Я там был и даже самолично прошел этим ходом до самого его конца.
- Значит, пан Вилем полагает, что если...
- ...нас поместили бы в эту камеру, то...
- Все ясно. Надо подумать, как этого добиться.
Штепан замолк.
- Погодите, я знаю одного человека, он может нам помочь. Вы должны только содействовать мне в моем замысле.
Пан Вилем уселся поудобнее на соломе с полной готовностью выполнить все, что ему прикажет Штепан.
- Говорите, Штепан, чем я могу вам помочь?
- Вы - католик, и было бы вполне естественно, если бы вы потребовали себе исповедника.
Пан Вилем потупился и грустно проговорил:
- Разве пан Штепан полагает, что уже пора?
- Пан Вилем меня не понял: я хочу лишь, чтобы вы позвали сюда якобы для исповеди одного негодяя.
- Для исповеди - негодяя? - вовсе растерялся пан Вилем, ничего не понимая.
- Вы должны сказать тюремщику, что вам нужен духовник, но что вы не желаете никого иного, кроме доминиканца брата Горгония. И я уверен, что вам не откажут: Горгоний - правая рука отца Гильденбранта.
- Ну хорошо, я попрошу тюремщика, а дальше что?
- Дальше увидите сами!
Вечером Генрих принес узникам воду и сухари. Пан Вилем лежал, отвернувшись к стене, и громко стонал.
- Что такое с ним? Подыхает, что ли? - ухмыльнулся Генрих.
- Похоже, что подыхает, - в тон тюремщику отрезал Штепан.
Генрих нагнулся над Вилемом:
- Эй, Новак! Ты чего это?
- Слушай, тюремщик! Мне пора духовника привести. Только я не хочу никого иного, кроме самого отца Горгония.
- Что ж, это можно... - уже на пороге снисходительно ответил Генрих.
Не прошло и часу, как в камере появилась кругленькая фигурка монаха. Покосившись на Штепана, он подошел к Вилему и присел у изголовья, готовый слушать исповедь узника.
В один момент Штепан оказался возле монаха:
- Слушай, поп, ты хорошо знаешь: одно мое слово о том, что ты выдал всех пльзенских католиков, - и ты мигом окажешься с петлей на шее.
Горгоний ничего не ответил и лишь моргал глазами.
- В тот день, когда мы с паном Вилемом погибнем, во всех городах о тебе будут кричать глашатаи, и где б ты ни был, тебе несдобровать. Но если ты выполнишь наше требование, мы тебя не тронем.
- Пан бакалавр, клянусь, я все исполню, что бы вы ни приказали.
- Мы хотим только одного - сегодня же нас должны перевести в подземелье под этой башней, где раньше хранилось зерно. Больше ничего от тебя не требуется.
- Сегодня же ваше желание будет исполнено, - со смиренными поклонами пятясь к двери, обещал монах.
- Так помни о глашатаях! - крикнул ему вслед Штепан.
В тот же вечер Горгоний говорил отцу Гильденбранту:
- Проклятый еретик Штепан Скала окончательно обнаглел и ропщет на плохую камеру. Я прошу ваше преподобие поместить его в подвал под башней, где прежде хранилось зерно. Там, в темноте, в зловонии, среди полчищ крыс, он, наверно, смирится.
С таким искренним раздражением и возмущением требовал Горгоний наказания для обнаглевшего еретика, что отец Гильденбрант охотно согласился.
- Новый бургграф замка пан Сезима Коцовский охотно уважит вашу похвальную строгость и переведет сына дьявола в подходящее для него помещение...
- Но как быть с паном Новаком? - поинтересовался пан Сезима.
- Выполните приказ пана Крка. Вилем Новак должен всюду следовать за еретиком Штепаном Скалой.
Ночной сон Штепана и Вилема был неожиданно прерван приходом пана Сезима с Генрихом.
- Вставайте и следуйте за мной! - грубо скомандовал пан Сезима.
Узники без слов поднялись и, гремя кандалами, двинулись за паном Сезимой, сопровождаемые злорадно усмехающимся Генрихом.
Новая камера действительно была ужасна: полная темнота, затхлый, зловонный воздух, сырость и шныряющие во все стороны крысы. Генрих бросил на пол две охапки свежей соломы и, уходя, не отказал себе в удовольствии поиронизировать:
- С новосельем, уважаемые паны! Здесь вы будете в интересном обществе, можете даже устраивать гуситские проповеди. Святой Франциск Ассизский читал проповеди птичкам, а вы, бакалавр Штепан, - крысам.
Дверь глухо захлопнулась, и узники оказались в полнейшей темноте.
- Пан Вилем не ошибся? Не перепутали ли, случайно, подвалы? - В голосе Штепана прозвучал горький юмор.
- Клянусь святым Вацлавом, подвал тот самый! Погодите!
Звеня кандалами, пан Вилем подошел к стене и стал ее ощупывать.
- Так... Тут крюк, а дальше выступ, другой... кирпичная кладка... Все как надо.
Пан Вилем стал на колени и начал, позвякивая цепями, разрывать толстый слой мусора на полу.
- Вот оно, слава создателю! Следующей ночью мы будем на свободе.
- А цепи?
- Цепи? Пустяки! В любой деревушке найдется кузнец. Меня здешние мужики уважают.
Утром до слуха узников донесся глухой удар, другой, третий.
- Пушки! - не то радостным, не то встревоженным тоном определил пан Вилем.
- Пожалуй, пан Вилем, следует привести свой замысел в исполнение, а то как бы в наказание за беспечность нам не укоротили на скорую руку рост на голову.
Пан Вилем уже позвякивал цепями около кольца в железной плите. Встревоженные крысы с резким писком сновали около пана Вилема. Штепан подошел поближе, и они вместе взялись за кольцо. Напряглись, понатужились, но плита осталась лежать без малейшего намека на движение.
- Давайте еще раз... Ну, дружно! - прохрипел пан Вилем, напрягая вместе со Штепаном все свои силы. Плита чуть-чуть стала подаваться.
- Возьмите кирпич и, как только я приподыму, подложите. Ну, еще р-раз!.. Так. Подложили? Хорошо.
Немного передохнув после непривычной работы, оба узника вновь взялись за край железной плиты. Воздух еще раз дрогнул от пушечного удара.
- Как будто начинается бой. Интересно, заделали они без меня щель в северном углу стены? - вспомнил пан Вилем. - Ну, возьмемся еще разок!
Еще одно усилие - и плита медленно поднялась. Снизу дохнуло холодом и сыростью. Под ногами узников чернело отверстие.
- Эх, жаль, цепи мешают! Ну, будем спускаться!
Пан Вилем спустился в отверстие.
- Лестница здесь. Спускайтесь осторожнее, чтобы не свалиться, - глухо донесся снизу голос Вилема.
Штепан полез в люк. Железная лесенка была не особенно длинная - локтей десять. Скоро Штепан коснулся ногой твердой почвы и почувствовал, как звякнули кандалы. Тут же рука пана Вилема ухватила его за локоть. Так, взявшись за руки, они пошли в полной темноте по коридору. Они слышали, как по кирпичному полу пробегали крысы - постоянные обитатели всех заброшенных подземелий.
