Не сняв своего парадного кардинальского платья, кардинал уселся в кресло. Через минуту дверь растворилась, и клирик впустил в кабинет молодого человека, невысокого, худощавого, гладко выбритого, в коричневой рясе доминиканца. Вошедший остановился у входа и смиренно склонил голову, сложив руки на животе.

- Подойдите сюда, сын мой, - любезно, но важно поманил монаха кардинал.

Монах подошел под благословение; не говоря ни слова, вручил кардиналу пакет и снова застыл в прежней позе. Бранда вскрыл конверт и быстро пробежал глазами письмо.

- Итак, вы - брат ордена доминиканцев Леонард, бакалавр богословия?

Монах скромно склонил голову:

- Да, ваше преосвященство.

- Превосходно. Его преосвященство кардинал Юлиан Чезарини пишет мне очень похвальные о вас, сын мой, отзывы и говорит, что главное он передает мне устно через вас. Что сказал его преосвященство?

Монах, не меняя позы, отвечал на хорошей латыни коротко, но отчетливо:

- Его преосвященство очень интересуется успехами вашего преосвященства, позицией императора, планом предстоящего крестового похода, а главное-отношениями императора с панами-чашниками и планом войны панов-католиков и панов-чашников против чешской ереси.

Кардинал с удовольствием выслушал молодого представителя римской курии. Он ему положительно нравился: сдержан, спокоен, умен и скромен. Серьезное, спокойное лицо, но в то же время очень решительное.

- Откуда родом, брат Леонард?

- Родом я из Дрездена, но жил в Чехии, в Польше, в Гейдельберге. Приходилось бывать и в Риме.

- Вы немец?

- Да, ваше высокопреосвященство.

- Но что делал брат в Чехии?

- Я учился в Каролинуме, там же достиг степени бакалавра ин артибус. После же Кутногорского декрета пришлось оставить Прагу и перебраться в Гейдельбергский университет, где я и удостоился степени бакалавра богословия.

- Как поживает мой друг кардинал Юлиан?

- Как всегда, его преосвященство с великим усердием трудится к вящей славе святой католической церкви и святейшего престола. Незадолго перед моим отъездом из Рима у его преосвященства было глубокое душевное беспокойство.

- Да? Но что же случилось?

- Орфей, которого ваше преосвященство хорошо знает, захворал желудком, но, благодарение богу, скоро выздоровел и вновь стал игрив и весел. И в день моего последнего посещения дома его преосвященства он радостно приветствовал меня громким лаем и даже совершенно нормально помахивал хвостом. Но эта неприятность сторицей окупилась большой радостью для сердца его преосвященства - Клеопатра подарила его преосвященству шесть изумительных котят ангорской породы...

- Да что вы говорите! Шесть ангорских котят? Изумительно! Но вы, вероятно, часто бывали у кардинала, раз так хорошо и до мелочей знакомы с его жизнью?

Монах скромно потупился:

- Его преосвященство имел ко мне отеческое расположение, коего я не заслужил, и действительно мне приходилось нередко проводить целые дни в доме его преосвященства.

- Вполне ли благополучно вы совершили столь небезопасное путешествие?

- Из Рима через Ломбардию, Тироль, Австрию я с сопровождающим меня клириком братом Санктусом проехал совершенно благополучно. Не могу сказать того же о Чехии: оставив своего спутника в Будеёвицах, я направился в замок Пржибенице, где намеревался встретиться с господином Рожмберком, но там меня поджидало великое испытание: надо мной стряслось такое несчастье, что только великая милость божия и благословение святейшего отца сохранили мне жизнь.

- О! Это интересно! В какую же беду вы угодили?

- Не застав там господина Рожмберка, я остановился у тамошнего бургграфа фон Кунца, но на следующее утро на замок напали проклятые табориты и внезапным штурмом взяли его. Никакими словами невозможно описать, что там происходило! Сам бургграф, епископ Герман и почти все защитники замка были перебиты. Меня тоже было захватили еретики, но поистине чудом мне удалось ускользнуть и спрятаться, а затем, когда все успокоилось, переодевшись в платье убитого таборита, я незаметно оставил замок при содействии преданного нам слуги покойного господина фон Кунца. Благодаря совершенному знанию чешского языка я благополучно достиг Нюрнберга и даже сохранил самое ценное, что у меня было, - письмо его высокопреосвященства, спрятанное так искусно, что даже самый тщательный обыск не обнаружил его. Другое же письмо попало в руки еретиков.

Кардинал с интересом слушал рассказ монаха и только иногда покачивал своей большой головой.

- Оказывается, вы, дорогой брат, обладаете недюжинным самообладанием в минуту опасности и редкой находчивостью. Ведь если бы вы попались в руки таборитам...

- ...я, конечно, не имел бы чести и счастья беседовать с вашим преосвященством.

- А что вы собираетесь делать дальше?

- После того как я выполню приказ его преосвященства и хорошо усвою план предстоящего крестового похода и другие связанные с ним вопросы, я попрошу указаний для дальнейших действий у вашего высокопреосвященства.

Кардинал был польщен.

- Завтра я уезжаю в Австрию и не хочу, чтобы о вас здесь слишком многие знали, особенно император - он не любит присутствия посланцев из Рима. Так что вам я тоже не советую здесь засиживаться. Сегодня вечером вы получите подробный план будущего крестового похода от одного из рыцарей наместника императора, герцога Бранденбургского Фридриха Гогенцоллерна. А что касается плана действий чешских панов - сейчас ко мне должен явиться пан Ченек Вартемберкский. Из его доклада вам все станет ясным.

В ожидании прихода пана Ченка кардинал и брат Леонард провели добрых два часа в непринужденной беседе за флягой старого кипрского, развлекаясь новыми великосветскими сплетнями из жизни Ватикана, сопровождавшимися остроумными и меткими суждениями кардинала о событиях и людях его времени. Суровый и сдержанный на язык Бранда, когда хотел, мог превращаться в веселого и любезного собеседника. Но с приходом пана Ченка кардинал вновь стал холодным и сдержанным легатом наисвятейшего отца папы Мартина V.

- Прежде всего, нас интересует, к кому себя в настоящий момент причисляет пан Ченек: к чашникам или к добрым католикам? - с язвительной полуусмешкой на устах поинтересовался Бранда.

- Я пришел, ваше высокопреосвященство, не богословские споры разводить, а лишь уговориться о совместных действиях против еретиков, - невозмутимо отпарировал пан Ченек.

- Я и не собираюсь вас в чем-либо упрекать, пан Ченек, - строго возразил Бранда, - но мы желаем знать, под каким знаменем паны намереваются участвовать в предстоящем святом деле искоренения чешской ереси.

- Его высокопреосвященство кардинал Юлиан Чезарини полагает полезным, чтобы до решающего момента паны-чашники не нарушали союза с трижды проклятым еретиком, исчадием сатаны Яном Жижкой и его соумышленниками, - скромно и почтительно вставил свое слово брат Леонард.

Пан Ченек одобрительно взглянул на монаха:

- Таково и наше мнение. Первый удар нанесут паны католического союза Прахенского, Пльзенского и Бехиньского краев, готовящие восстание в юго-западной Чехии под руководством отца Гильденбранта. Центром предполагается сделать замок Раби, владелец которого пан Ян Крк из Ризмберка также участвует в заговоре. В это же время войско крестоносцев обрушится на еретиков с востока, юго-востока и с запада. И, когда Ян Жижка растеряется от одновременных ударов ландфрида и крестоносцев, мы смертельно поразим войско еретиков с тыла.

- Что ж, план как будто дельный, - в раздумье заметил кардинал, рассеянно рассматривая свой наперсный крест. - Ну, а вдруг восстание почему-либо не приведет к желаемому успеху? Что тогда? - При этом кардинал исподлобья бросил пытливый взгляд на пана Ченка.

Пан Ченек довольно бесцеремонно выпил полный бокал вина и, усмехаясь, отрезал:

- Тогда мы будем выжидать другого, более удобного момента, сохраняя союз с еретиками. - И пан Ченек с лукавым огоньком в глазах наблюдал, какое впечатление произвели его слова на кардинала и брата Леонарда.