– Я же сказал, вопрос жизни и смерти. Так и передайте, если он начнет бить меня прежде, чем я успею объяснить.

Лазарь вошел в комнату и не узнал ее. Примерно с год назад Матвей привел в дом Айму. Дочь японских эмигрантов в третьем поколении, ее семья давно обрусела, почти не помнила родного языка, а в искусстве владения палочками для еды уступала даже навыкам Дары. От предков Айма унаследовала лишь одну национальную черту, присущую всем японцам, – чистоплотность.

С ее приходом в доме очень многое изменилось, и комната Матвея не стала исключением. Куда делся неряшливый холостяцкий угол с гирляндами гардероба, развешанными где угодно, кроме платяного шкафа? С ковром, по которому опасно ходить босиком, с односпальной кроватью и кислым запахом вчерашнего пива? Все это исчезло. На месте старой кровати появилась просторная семейная постель с резным изголовьем сандалового цвета. В узкие зеркала на дверцах шкафа вернулось отражение. Даже запахи поменялись. Вместо прокисшего пива теперь приятно пахло ванилью и кремом для лица. Благодаря Айме характерный Матвею изоляционизм, поначалу отражавшийся даже на Даре с Сенсом, мало-помалу пошел на убыль. Отныне в комнате явственно чувствовалась женская рука.

Перед запуском операционная система вежливо попросила ввести пароль. С нехорошим предчувствием Лазарь настучал на клавиатуре известную ему комбинацию. Система охотно подтвердила его опасения: «Неверный пароль. Попробуйте еще раз».

Лазарь ударил кулаком по кнопкам клавиатуры.

– Опять же, если ты надеешься, что Айма сказала мне пароль… – завела старую пластинку Дара.

– Не надеюсь! – Лазарь бухнул кулаком вторично. – Черт! Черт-черт-черт!

Каждое свое «черт» он подкреплял ударом. От соприкосновения кулака с кнопками клавиатуры в поле для ввода пароля вскакивало сразу по нескольку жирных точек.

Дара робко тронула Лазаря за плечо:

– Уймись, пожалуйста. Не хватало еще компьютер разбить…

– А может, я хочу его разбить! Может, я сейчас вообще разнесу здесь все к чертовой матери!

Лазарь вскочил с места, обхватил руками монитор и приподнял над столом. Подключенные к системному блоку провода угрожающе натянулись. В памяти всплыли видеоролики, где «офисный планктон», доведенный до белого каления выходками капризной машины, разрушает узлы компьютера при помощи физической силы и гравитации.

– Всегда хотел это попробовать… – натужно выговорил Лазарь, стягивая монитор со стола.

– Стой! – закричала Дарения. – Поставь на место!

– И не подумаю.

– Поставь! Я знаю пароль!

Система послушно запускалась, шелестя жестким диском.

– Это и есть твои тридцать сребреников? – спросил Лазарь. – «qtdnfv007»?

Некоторые патологически бездарны в вопросе выбора паролей.

– Так это ты нас вломила… – дошло до Марса.

– Не вас, а Лазаря, – невозмутимо уточнила Дара. Она даже забыла, что сердится на мальчишку.

– Зачем? – спросил Сенс.

Дара повернула к нему пушистую голову и очень серьезно сказала:

– Потому что так было правильно, Сенс. А то, что сделал Лазарь, – нет.

В другой раз Лазаря немало повеселил бы такой пассаж. Но не теперь. В преддверии, возможно, первого за последние дни прорыва в этой глухой Игре все веселье куда-то улетучилось.

– Как, говоришь, назывались те пилюли? – обратился он к Сенсу.

– Рисперидон вроде.

– Без вроде.

– Рисперидон!

Лазарь кивнул и опустил ладонь на мышку.

– История посещений? – прочел Сенсор. – Сломал дверь, чтобы поглумиться над Марсом?

Лазарь прокручивал страницу колесиком мышки и медленно говорил:

– Нейролептики принимают шизофреники. Человек покупает нейролептики. Человек – шизофреник, так?

С полминуты Сенсор напряженно соображал. Не обнаружив подвоха, осторожно согласился.

Лазарь указал на монитор:

– «Рисперидон» – антипсихотическое средство. Эту страницу Марс просматривал три дня назад. Едем дальше.

Лазарь снова начал прокручивать историю. Через некоторое время указательный палец завис над колесиком. Сердце перекинулось с рыси на галоп.

– А вот это просматривали неделю назад. И на сей раз это был не Марс.

В длинном списке посещенных веб-сайтов Лазарь нашел нужную запись и выделил курсором мыши.

«„Ригевидон“ – гормональный пероральный контрацептив» – гласила надпись.

Далее следовал адрес страницы и время посещения.

Стараясь не выказывать своего ликования, Лазарь повернулся к друзьям:

– Сходные по звучанию, но разные по назначению. Контрацептивы предотвращают нежелательную беременность. Девчонка покупает контрацептивы. А теперь скажи мне, Сенс, что должно стоять в предикате?

Сенс завороженно вглядывался в монитор.

– Она беременна? – глупо спросил Марс.

– Нет, – ответил Лазарь, твердо решив про себя, что на это проклятущее «вроде», проистекающее от лукавого, с сего момента налагается категорическое и бессрочное вето. – Ее изнасиловали.

Комната погрузилась в тягостное молчание. Лишь жужжащему кулерами компьютеру было глубоко плевать на девчонку и ее проблемы.

Дара первой нарушила тишину:

– Как ты вышел на противозачаточные? Только умоляю, не говори мне про силиконовую грудь.

– Вернемся в гостиную, – предложил Лазарь. – От кремов Аймы у меня начинается стояк.

Слово «проблема» в левой части схемы было густо вымарано маркером, а прямо под ним появилось новое – «насилие».

– А теперь объясню, как я на это вышел, и почему именно изнасилование, а не банальная тяга к незащищенному сексу.

Лазарь расхаживал перед мольбертом с видом университетского лектора, читающего на излюбленную тему. Бутерброды давно остыли и заветрились, но он все равно с удовольствием прикончил еще два.

– Ты, Дара, была отчасти права. Когда мы заговорили о силиконовой груди, я вдруг вспомнил об одной интересной особенности инсона Яники, которой раньше не придавал значения. За все время, что пробыл там, я видел много прокаженных – и ни одной женщины. Ни одной! Я бы заметил, уж поверьте, учитывая их хроническую аллергию на одежду. В этом есть что-то симптоматичное, вам не кажется? Тогда-то у меня и появилось первое подозрение. Разгадка где-то рядом, у нас под носом, но мы не видим ее, потому что в исходные данные вкралась ошибка. И говоря «мы», я обобщаю для бонтона. – С этими словами Лазарь издевательски подмигнул Сенсору.

Щеки лучшего друга вспыхнули, как пара сигнальных ракет.

– Когда мы обсуждали список порноизбранного Малого («Пошел на фиг, Лазарь!»), я вспомнил разговор с Матвеем. Тот нашел в истории посещений заметку о нейролептиках и сразу обвинил меня в несанкционированном взломе. На что я, шутки ради, предложил повнимательней приглядеться к Айме. Кстати, если бы не наша Павла Морозова, может, он бы так и поступил? – Теперь дружеского подмигивания удостоилась Дара.

– Это несмешная шутка.

– Матвей тоже не оценил. И пригрозил, что в следующий раз, – Лазарь на секунду задумался, – наверное, это он и был… так вот, в следующий раз мне самому понадобятся таблетки, да не простые, а противозачаточные! С чего вдруг такая экзотическая ассоциация? Если исключить гомосексуальный подтекст, а я надеюсь на лучшее, напрашивается один вывод. Название нашего нейролептика созвучно с названием другого препарата, назначение которого хорошо известно Матвею. «Ригевидон» – он знал о нем! И информацию нашел не где-нибудь, а непременно в Интернете. Думаю, Айма искала сведения о препарате в сети, а он случайно наткнулся. Когда речь зашла о «рисперидоне», Матвей вспомнил о противозачаточных – отсюда и эта пошлая ассоциация.

Лазарь остановился и вопросительно посмотрел на Дару:

– Как думаешь, тот факт, что Айма регулярно травит себя этой гадостью, можно считать еще одним секретом Матвея, отныне известным мне?

– Ты отвратительный, – презрительно поморщилась Дара. – Не имеешь своей личной жизни, так обязательно нужно влезть в чужую?