– Лживая дура, – наконец изрек Джуда, выступая из угла. – Пойду на кухню, гляну, чего пожрать.

Уже знакомый свет торшера встречал пробуждение Лазаря верным напоминанием того, что еще пара дней в таком ритме – и впору просить прибавки к жалованью. Послышался шелест перелистываемой страницы. Не поднимая головы, Лазарь скосил глаза на компьютерное кресло у письменного стола.

– С добрым утром. – Сенсор смотрел на него поверх раскрытой книги.

– Какое, к черту, доброе? – пробурчал Лазарь, опуская ноги на ковер. – Дай воды, а?

Сенс захлопнул книгу, оттолкнулся ногой от стола и подкатился к графину. Очки-половинки на кончике носа делали его похожим на деревенщину, приехавшую покорять столичные вузы.

– Ты хотел сказать: «Какое, к черту, утро?» – Сенсор подал стакан. – И, говоря это, я как бы намекаю, что не могу спокойно спать у себя в комнате, когда на моем диване постоянно ворочается и что-то бормочет здоровенный детина.

– У меня воняет красками, – пробубнил в стакан Лазарь, выцеживая воду до дна. – Это вредно для здоровья.

– Ну, конечно… Убрать краски, навести порядок, проветрить помещение – слишком высокая плата за твое здоровье. Куда как проще загнать туда меня.

Часы показывали половину второго ночи – Яника долго не могла заснуть. Пока Лазарь был в инсоне, Дара пару раз незаметно заглядывала к нему, чтобы проведать. Убедившись, что с ним все в порядке, они с Аймой отправились спать, предварительно обработав ссадины Лазаря, полученные при падении с «Хаммера».

– Может, поговорим? – прищурился Сенсор. – Второй день пропадаешь невесть где. У меня начинает складываться впечатление, что ты свалил в командировку. Мы сегодня с Дарой кое-что вызнали, что и тебе не мешало бы знать. «Ярость»? – Он потряс в руке книгой, которую читал. Название желтыми буквами отпечаталось на кроваво-красном фоне обложки.

– Нашел у тебя в конуре, – объяснил он.

– Карнеги[2] лежал в другом ящике. – Лазарь принял сидячее положение и ощупал лоб. Дело шло на поправку, рана быстро заживала. – Там все о том, как правильно лизать зад, чтобы тебя любили. Извини, не читаю книг толще трехсот страниц – руки устают.

– На заднем клапане суперобложки я прочел аннотацию. – Сенсор продолжал трясти книгой. – И вспомнил. Ее изъяли из продажи, когда какой-то парень из Канзаса взял короткоствол и пошел по школе играть в «контр-страйк». Потом у него дома нашли эту вещь.

Лазарь смерил друга долгим взглядом:

– И почему вы с Дарой еще не вместе?

– Одинаковые полярности, – пожал плечами Сенс.

– Это придумали чокнутые физики, для которых человек и кусок магнита – одно и то же.

– И я не в ее вкусе.

– В разговоре с корешами советую переставлять местоимения, не то рискуешь прослыть лузером. А насчет книги – сначала конфискуй у меня Достоевского. Вчера вроде опять какую-то бабку грохнули.

– Не настолько мы одинаковые полярности, – усмехнулся Сенс и добавил уже серьезно: – Я знаю, что ты в ней ищешь.

– Ну, раз мы оба знаем, можешь не рассказывать.

Лазарь встал с дивана и блаженно потянулся. Затекшие суставы затрещали, как кастаньеты.

– Автор этой книги не имел ни малейшего представления об инсонах, о Ведущем Игры, о людях вроде нас, – продолжал Сенс. – Парня, взявшего в заложники своих однокурсников, никто никогда не «играл». Эту историю выдумали, а значит, ты не найдешь там ничего.

– Я знаю, где сейчас найти то, что мне нужно. – Лазарь подошел к двери и нажал на ручку. – И оно совсем рядом.

Звук мочи, падающей в водяную пробку унитаза, странным образом заглушал мысли о пареньке из Канзаса, который, как и автор «Ярости», ничего не знал про то, о чем говорил сейчас Сенсор. Интересно, «играли» ли его?

В коридоре Лазаря окликнул сильный, чуть нагловатый баритон. Лазарь оглянулся – его нагонял высокий мускулистый парень с короткострижеными волосами и чересчур близко посаженными глазами, добавлявшими и без того тяжелым чертам его лица лошадиное очарование.

– Привет. – Парень протянул плотную ладонь.

– Так виделись сегодня, Матвей. – Свои руки Лазарь оставил висеть вдоль туловища.

Что за идиотская привычка – «приветкать» по двадцать раз на дню?

– Сегодня не виделись, – возразил Матвей. – Твое «сегодня» два часа назад стало «вчера».

– Ты такой педант.

– Ну, а как же? – Матвей недружелюбно прищурил глаз. – А если проследить дальше, то «вчера», которое было вчера, сегодня стало «позавчера». Как раз то позавчера, когда ты копался в моем компьютере. Ну как, припоминаешь?

Бывает, что люди оказываются на самом деле значительно умнее, чем выглядят. Почему-то в отношении Матвея Лазарь все время забывал об этом. Наверное, причиной тому была неповторимая манера Матвея вести себя с окружающими – этакое пренебрежительное высокомерие мудреца. Матвей всегда был таким, с самой первой их встречи.

Впрочем, тогда он действительно казался Лазарю чуть ли не гуру – а как еще относиться к человеку, обратившему тебя в свою веру? Матвей был первым Эмпатом, которого повстречал Лазарь (не считая Сенса, конечно). Хуже того – Матвей был первым и практически единственным, кому довелось побывать в инсоне Лазаря. Он открыл удивительный «мир под миром», стал проводником в сказку, обучил ее правилам и законам. Если бы не он, их с Сенсом вообще могло здесь не быть. Впрочем, в этом смысле Лазарь обязанным себя не считал. Матвей нуждался в команде, они с Сенсом – в Матвее, так что их интересы временно совпадали.

Со временем Лазарь понял, что инсоны – не теоретическая физика. Очень скоро он освоил все премудрости новой профессии не хуже самого учителя и справедливо ожидал перемен в отношении к себе. Наверное, этот момент и послужил плацдармом для зародившейся вражды. Матвей продолжал вести себя так, словно их с Лазарем разделяют не два года практики, а целая вечность. Кто-нибудь попроще (вроде Сенса, например) наверняка смирился бы с таким положением вещей, предпочтя худой мир доброй ссоре. Но только не Лазарь.

Внутренний правдолюбец, всегда берущий на себя слово в спорных ситуациях, охотно подсказывал, что в этом они с Матвеем как раз похожи: «Поменяй вас местами, и еще неизвестно, в какого деспота превратился бы ты». С этим трудно было не согласиться.

Сейчас Матвей снова смотрел на Лазаря сверху вниз, будучи на полголовы ниже, и упивался законностью предъявляемых обвинений. Еще одна бесплатная возможность показать, кто в доме хозяин.

Отпираться было глупо, бессмысленно и слишком недостойно.

– Дара сдала?

– Нет, – покачал головой Матвей.

– И просила не сдавать ее.

– Сказал же – нет, – возвысил тон Матвей. В отличие от колымаги Сенса, этот парень заводился с полоборота. – Ты сам себя выдал, когда забыл подчистить историю посещений. Что-то не припомню, когда это мне понадобились таблетки от шизофрении.

«Эх, Малой, Малой…»

– Может, понадобились Айме? Ты присмотрись…

– Слушай, урод… – Матвей хлопнул Лазаря по плечу тяжелой ладонью, все это время безответно висевшей в воздухе. – Еще раз залезешь в нашу комнату без спроса – и тебе понадобятся противозачаточные. Намек ясен?

Лазарь не ответил, и какое-то время они с Матвеем молча пожирали друг друга глазами.

– У тебя все? – наконец, спросил Лазарь.

– Пока что.

– Ну тогда до завтра? – Он протянул Матвею ладонь.

– Да пошел ты!

Матвей развернулся и, широко расставляя руки, затопал к лестнице.

«А иногда бывает так, – размышлял Лазарь, возвращаясь в комнату Сенса, – что первый, кто пожмет сегодня твою руку, станет первым, кто пошлет тебя куда подальше».

Они накинули на плечи куртки и вышли на запорошенный снегом балкон. Эта часть деревни располагалась на холме, и отсюда открывался прекрасный вид на город. В комнатах погасили свет, чтобы сделать ночь еще пронзительнее и чище. Неколебимая стоялая мгла, подсвеченная снизу огнями простирающегося внизу города, напоминала украшенный блестками бархатный занавес, за которым прятались до поры до времени декорации дня.