– Рассказывай… – хмыкнул белобрысый. – У нас здесь всегда день закрытых дверей.

Что есть – то есть. Точнее и не скажешь.

– Умел бы ходить сквозь стены, к вам бы не ломился.

Девчонка с любопытством зыркнула из-за плеча друга.

– У вас замок кодовый, – пояснил Лазарь, поймав ее взгляд. – И времени возиться с ним у меня не было.

– С чего нам верить, что за тобой вообще кто-то гнался? – неожиданно спросила девчонка, уловив движение по порочному кругу.

– Слыхали аплодисменты внизу? – изогнул бровь Лазарь. – В мою честь.

Некоторое время белобрысый прикидывал что-то в уме. Потом, брезгливо поморщившись, спросил:

– Укушен?

Лазарь неловко оглядел окровавленные руки и вдруг понял, чего они так боятся. Действительно, он ведь может быть инфицирован. И тогда вдвойне любопытно, почему она позволила впустить его в дом. Ведь это ее инсон. А там, за дверью, – чума, его пожирающая.

– Ударился головой о стену, – Лазарь указал пальцем на лоб. – Но ты, конечно, мне не веришь.

– Нет, – помотал головой парень, – не верю.

Лезвие ножа, вторя движению головы, покачивалось в воздухе из стороны в сторону. Рыжеволосая красавица шагнула из-за спины друга, желая получше рассмотреть то, на что указывал Лазарь. На ней были синие джинсы в обтяжку, кеды и кофта с розовыми и черными ромбами.

Фигурка ладная, что ни говори.

– Ну, раз не ты хозяин хаты, в принципе не важно, во что ты там веришь, – жестко произнес Лазарь, отворачиваясь от парня. – Важно, во что верит она.

Оставалось гадать, как перекосилось лицо белобрысого, потому что сейчас Лазарь смотрел на девушку. Давил самым тяжелым из арсенала взглядов, под которыми даже Дара «прогибалась» на раз. А эта девчонка выдержала. Выдержала с вызовом.

– Ты чо несешь! – вскинулся белобрысый и резко бросил в сторону подруги: – На кой черт он нам сдался, Яни?

Яни – интересное имя. Сокращение, скорее всего.

Не отрывая взгляда от девушки, Лазарь коснулся пальцем подсыхающей раны:

– Это – рассечение от удара о стену. Ты же веришь мне.

Он произнес это как аксиому, и со стороны могло показаться, что пытается заворожить, загипнотизировать ее. К сожалению, в инсонах такие штучки не проходят. А, судя по выражению ее лица, она не поддалась бы и в яви.

– С чего мне тебе верить? – спросила она.

Лазарю пришло в голову, что теперь это уже неважно. Она уже верила ему. Сама не знала почему, но верила и спрашивала себя, но хотела, чтобы ответ дал он.

– Потому что ты меня сюда впустила. – Он медленно опустил руки. – Ты меня уже спасла.

«Ну, болтаешь! – хихикнула Дара. – Я прям заслушалась».

– Яни, не дури, – предостерегающе зашипел белобрысый, косясь на подругу.

Оставалось немножко дожать.

– Обещаю, что ни в чем не стесню вас. Я, как верблюд, могу не есть и не пить сутками.

Девчонка колебалась секунду. Потом повернулась к другу:

– Пусть останется, Джуда.

Лазарю стоило огромных усилий сдержать расползающиеся вширь губы. «Джуда, старик, извини – ничего личного». Цель достигнута – да здравствует новая цель!

– Я Джуда, она Яника.

Втроем, если не считать Дару, расположились на кухне. Чай-кофе никто не предлагал. «С водой напряг», – сразу предупредил Джуда. Звучало комично, учитывая, что всю кухонную утварь, способную вместить в себя жидкость – от тазов с кастрюлями до кофейных кружек и полиэтиленовых пакетов, – доверху заполняла вода. Неприкосновенные запасы громоздились нестройными рядами повсюду: на столах, на полках, даже на подоконнике не осталось свободного места. «Напряг с водой»… звучит забавно, если не выглядывать в окно.

– Лазарь.

С продовольствием дела обстояли еще хуже. Без электричества холодильник сдох, прихватив с собой на тот свет львиную долю продуктов. Его дверца была открыта, в салатницы и суповые тарелки на решетчатой полке под морозилкой собрали талую воду.

В ванной Лазарю выдали влажное полотенце, чтобы он мог оттереться от крови, а Яника даже перевязала ему бинтом голову, старательно избегая встречаться с ним взглядом. Что это было – неловкость спасителя перед спасенным или что-то другое, Лазарь так и не понял.

– Как тебя к нам занесло, Лазарь? – Джуда смотрел испытующе.

Они с Яникой, сдвинув стулья, сидели в обнимку, обозначая тем самым незримое классовое неравенство, по-прежнему разделяющее их с гостем.

– Я уже говорил – пытался не стать Куком для аборигенов. – Лазарь уловил недоумение на лицах собеседников и пояснил: – Люблю метафоры.

Ему показалось или губы девчонки тронула улыбка?

– А то я не понял, – огрызнулся Джуда. – На улице что искал?

– Еду и питье.

К допросу осторожно присоединилась Яника:

– Почему не ушел с остальными?

Повязка на голове была сделана неумело и медленно съезжала на глаза.

– Не успел к эвакуации, – наугад брякнул Лазарь.

Взгляд Джуды стал еще подозрительнее:

– Это потому, что ее не было. Люди разбежались, как крысы с тонущего корабля. За один день. Один день – и никого нет.

– Знаю. Решил, что остаться будет безопасней. Как и вы.

Джуда и Яника обменялись взглядами. Потом парень указал глазами на прихожую:

– Никто ничего не решал. Не видишь – заперты мы здесь…

Будто в подтверждение его слов, существо в тамбуре снова приложилось к двери, после чего с эффектными звуками принялось драть пластиковую облицовку. Яника едва уловимо вздрогнула и напряглась, пальцы машинально сжались в кулаки.

Это не ускользнуло от внимания Дары:

«Заметил?»

Вопрос риторический. Вся работа Лазаря строится на том, чтобы подмечать мельчайшие детали.

– А теперь и ты, как мы, – пасмурно прибавил Джуда.

Почему-то после этих слов девчонка еще больше съежилась и крепче прижалась к другу.

– Давно он вас караулит?

Джуда медлил с ответом, но Яника попросила:

– Расскажи.

Оказалось, караулит он с тех самых пор, как все началось. Когда на улицах стали появляться первые прокаженные (так их здесь называли), Джуде позвонила Яника.

– Плакала, – вспоминал парень, – умоляла приехать.

Пообещав родным, что только заберет девушку – и сразу обратно, Джуда прыгнул в машину и отправился сюда. Из-за сплошных пробок доехать не получилось. Пришлось бросить машину на обочине, и последний километр до дома он пробежал пешком.

– На улицах черт знает что творилось! А в дом зашел – и понял, что тут – вообще мрак.

Ошалевшие от страха жильцы волокли пожитки вниз по лестницам. Перебраниваясь и толкаясь, точно неуправляемое стадо, они топтались по головам тех, кому не посчастливилось упасть. В узких пролетах мешанина жильцов и предметов домашнего обихода создавала непроходимые заторы. Сквозь давку почти невозможно было пробиться наверх, ведь основная масса людей текла вниз.

– Один мужик поднял над головой девчушку лет семи и медленно нес ее к выходу. – С губ Джуды сорвался смешок. – Его почти не было видно в толпе. Только руки с девчонкой торчали над головами. Он шел, шел и все повторял: «Ребенок, ребенок, ребенок…» Как будто кто-то его слушал!

Джуда преодолел всего один пролет, когда сзади послышались визг и крики. Людская масса всколыхнулась, пропуская рябь обернувшихся голов, и с воплями ринулась в обратную от выхода сторону.

– Я не сразу сообразил, что произошло. Потом уже по крикам понял, что в подъезд ворвались прокаженные.

Стремнина обезумевшего людского потока сдавила со всех сторон и сама понесла Джуду вверх по лестницам. На четвертом этаже он каким-то образом умудрился вырваться. Вынырнул на лестничную площадку и распластался там на полу, радуясь возможности снова нормально дышать. Несколько секунд просто лежал на спине и жадно глотал ртом воздух.

– Когда Яни впустила меня, мы решили переждать, пока вся эта канитель не уляжется. Не помню, сколько времени прошло, но однажды все стихло. Мы подумали, что все – люди нашли способ вытурить этих тварей.