— С чего вы взяли? — удивился Давер.

Я посмотрел на него внимательно. Это он врёт мне или на самом деле о таком не слышал?

У противоположной стены завозился отец, после его манипуляций что‑то зажужжало, загудело и зашипело.

— Всё в порядке Артур? — спросил Ференц.

— Угу. Я вроде бы разобрался, что к чему.

Ференц посмотрел на меня покровительственно:

— Вот что значит опыт. Учитесь работать, Валентин. Без припадков, потери сознания и попадания в больницу. — Он пошел к отцу. — Что вы узнали, Артур?

— В общем, всё оказалось не так сложно, — ответил отец, явно слышавший последнюю фразу. — На станции есть челноки, своего рода лифты, способные доставить на планету или наоборот, поднять сюда. Управление несложное, можно сказать — всё делает автоматика. Вроде бы их относительно недавно чинили или проводили техобслуживание. Вот только что там внизу, я не знаю. А намёки мне совсем не понравились.

— Что за намёки? — нахмурился Давер.

— Эти двое, может в шутку, а может всерьёз, говорили о войне с неким Технобогом.

— С кем? — переспросил я.

— С Технобогом, — поморщившись, повторил отец. — Только не спрашивай меня кто это. Единственное, что я понял, те черноголовые недолюди как‑то с ним связаны.

— Час от часу не легче, — неодобрительно сказал Давер. — У нас своих забот полно, не хватало опробовать на зуб весь местный бестиарий.

В этот момент жужжание и гудение достигло пика, часть стены, в виде круга, отъехала и в зал въехало нечто напоминавшее патрон для обреза, только намного больше размером. Нос конструкции остался за переборкой, но и без него длина «гильзы» была не меньше десяти метров.

— Ракета, — резюмировал Давер.

— Не совсем. — Отец подошел к середине, что‑то нажал и открылся широкий люк. — Это всё‑таки больше лифт. Управлять мы им не сможем, он может доставить только в конкретную точку. Если надо в другое место придется перепрограммировать. А среди нас специалистов нет.

— А он точно работает? — с сомнением спросил Давер. — Не хотелось бы разбиться…

— Эти двое пользовались им не раз и без опаски. А я видел достаточно, чтобы повторить все необходимые манипуляции.

— Вот что значит опыт… — с одобрением сказал инспектор и снова покосился на меня.

Я промолчал. Ну да, опыта у меня намного меньше. А что, вы только сейчас это узнали? Зачем меня в эту историю впутали, взяли бы сразу отца…

Отец уже залез в ракету, Давер последовал за ним. Я забрался внутрь последним и сразу опешил. Сила тяжести здесь шла перпендикулярно той, что была на станции и меня завалило на бок. Давер глупо хихикнул, и я последовал его примеру.

— Что за чертовщина? — спросил инспектор, который уже успел сориентироваться. — Артур, вы это тоже видели?

Отец кивнул, и не сумел сдержать ухмылку. Я поднялся и осмотрел тесную круглую комнату, в которой едва умещались четыре кресла, поставленные друг против друга. Когда‑то стены в ней были обиты каким‑то материалом, возможно мягким, чтобы не ударится при таком неожиданном переходе, но теперь они блистали бесстыдной наготой. Хорошо хоть не ржавые. Впрочем, вряд ли это простая сталь…

Я высунул голову в люк, её сразу потянуло вправо, к полу, ставшему на дыбы.

— Валентин, перестань дурачится! — строго сказал отец. — И закрой люк.

— Что за технология такая? — спросил я, сам не зная у кого, хватаясь за ручку люка. — И как она уцелела среди этой рухляди?

Люк захлопнулся, внутри него лязгнули засовы и раздалось шипение. После чего из стены вылез ещё один диск, встал поверх люка, не оставив даже намёка на то, что здесь был выход.

— Искусственная гравитация, — сообщил и без того очевидное Давер. — Я думаю, здесь среди хлама много чего рабочего осталось. Жаль, мы не знаем, как с этими вещами обращаться…

— Сама станция действительно рабочая, — ответил отец, тыкавший в разноцветные кнопки в своем подлокотнике. — Ваши убийцы на ней вокруг планеты катались. Вот только работают лишь большие механизмы, они вроде как сами себя чинить умеют. А всё мелкое, что с собой унести можно, давно сгнило.

— Жаль… — пробормотал инспектор.

Чего именно ему жаль, Ференц не договорил. Аппарат завибрировал, я схватился за подлокотники, ожидая толчков и перегрузки, но ничего не происходило. Вибрация пропала секунд через десять, осталось только тихое, на грани слышимости, гудение.

— Кажется машина всё‑таки не работает, — сказал я.

— Наоборот, — ответил отец, поглядев на свой подлокотник. — Работает, как часы. Искусственная сила тяжести не дает нам ничего почувствовать.

— Такой уровень техники нам и не снился… — пробормотал я и на несколько минут стало тихо. Все прислушивались к работе ракеты, которая действительно скорее была лифтом, в надежде услышать хоть какой‑то звук, означающий двигатель или что у ней вместо него.

Минут через десять я заёрзал — в голову некстати пришла мысль, что, возможно, мы летим в неправильном направлении. Как я раньше не подумал, что доверять космонавигацию потомственному библиотекарю чревато последствиями? Тут же представилась картина: три скелета в удобных креслах, летят в никуда, запертые в общем супертехнологичном гробе, дрейфующем в вечной пустоте. Если бы это не я завёл нас в такую безвыходную ситуацию, я бы сейчас всё высказал…

В конце концов, первым потерял терпение Давер. Он открыл было рот, но лифт словно только этого и ждал — сразу завибрировал, следом уполз в стену внутренний круг обшивки, обнажив входной люк. Я выждал немного — вдруг наш маленький корабль обнаружит, что привёз незадачливых пассажиров на голый астероид и, спохватившись, повезет обратно. Потом повернул ручку и распахнул люк.

Трудно сказать, что я ожидал увидеть. Вчерашний день натер в моём мозгу большую мозоль на том месте, которое отвечает за удивление. Почему бы там не скакать навстречу нам розовым осьминогам верхом на гигантских осах, с копьями наперевес в присосках? Но в лицо лишь дунул затхлый, бедный кислородом воздух пустыни. Никто не бежал к нашему кораблю, вопя и улюлюкая. Невзрачный пейзаж скрашивала только возвышающаяся по правую руку скалистая гряда, слишком ровная и отвесная, чтобы бы естественной. Этакий забор, высотой в несколько километров. И этот забор я уже видел раньше.

Мы были на родной планете Чеслава.

Из моего сбивчивого рассказа Давер с отцом быстро поняли, что мы попали из огня да в полымя. После быстрого осмотра окрестностей все выдохнули и немного успокоились — в пределах видимости черноголовых не было. Давер предположил, что черноголовых здесь нет давно, с того момента, как они опустошили людские селения, но шокер держал наготове и с выставленным на максимум напряжением.

Лифт стоял в середине квадратной бетонной площадки, совершенно неуместный в этих декорациях. Подумав, что туда может забраться какой‑нибудь черноголовый, я захлопнул люк.

— И что дальше? — спросил Давер, как бы намекая, что нам стоит посмотреть очередную историю, которая разъяснит, как выбраться из передряги.

Вот только зацепится было решительно не за что. Если только песчинки не перебирать по одной. Я пошел вокруг корабля по расширяющейся спирали, быстро покинул границы площадки, побродил по высохшей земле и вернулся обратно. Отец тоже был в затруднении — вот что значит, привыкнуть любую неизвестность разрешать с помощью историй.

Здесь же надо своей головой думать. Я думал несколько минут, потом открыл люк и стал шариться под креслами. Может туда какая вещичка запала… Здесь тоже было чисто даже мусор не лежал. Но я не сдался, начал ощупывать и мять кресла со стороны, которой они прижались к стене и мне улыбнулась удача: на пол вывалилась замысловатого вида штуковина — что‑то вроде шприца, только из серебристого металла и вычурной, непрактичной рукояткой. Я сжал свою последнюю надежду, и она откликнулась.

Огромный многорукий Контролер потянулся из‑под каменного свода многочисленными манипуляторами, придирчиво осматривая КВ-42. Это какой‑то варварский медицинский комбайн, — подумал про него КВ-42.